Наталья Манухина - Наши люди в Шанхае Страница 12

Я пальцем поправила верхнюю губу, прилипшую к десне, и помахала мужу рукой.

Славка тотчас ответил: закивал, заулыбался, вскинул руку.

Все-таки, он очень у меня хороший, мой Славочка. Я сглотнула ком в горле и, растянув губы в улыбке, оскалилась с новой силой.

Пусть Слава думает, что я счастлива.

Таможенный контроль пройден, муж остался среди провожающих, а оттуда, из-за стеклянной перегородки мой жалкий оскал вполне возможно выглядит счастливой улыбкой.

Помнится, когда я занималась хореографией, преподавательница характерного танца учила:

— Сыр, девочки, сы-ы-ыр!!! Растягиваем губы и говорим про себя: сы-ы-ыр!!! На сцене надо улыбаться так, чтобы щеки болели, тогда зрителям, сидящим в зале, ваша улыбка будет казаться естественной и непринужденной, а не вымученной.

Ах, как было бы хорошо, если бы мы с Алсуфьевым отправились в Китай поездом. Сидели бы сейчас развалясь на мягких диванах в уютном купе. На окне накрахмаленные занавесочки, за окном мелькают знакомые пейзажи питерских пригородов: Колпино, Поповка, Саблино… Колеса мирно стучат: ту-ту-ту-ту, ту-ту-ту-ту, ту-ту-ту-ту…. В руках хороший детектив, на столе жареная курочка, огурцы, помидоры, яйца, сваренные вкрутую… Проводница чай принесет. Красота!

Зачем только придумали эти самолеты?!! Кто их придумал?

Я так мечтала об этой поездке, так ждала, когда же наступит день вылета, так боялась, что произойдет какой-нибудь форс-мажор, и я не смогу поехать с Алсуфьевым на конференцию…

И вот, пожалуйста! На календаре четырнадцатое сентября, и дома, и на работе все в порядке, а лететь мне никуда не хочется.

Не хочется, и все тут!

Я боюсь!!! Да, боюсь. Элементарно боюсь такого долгого перелета.

Шутка сказать — десять часов в воздухе! Да еще посадка в Новосибирске!

Авиакатастрофы чаще всего и случаются во время взлета или посадки.

Я с удивлением наблюдала за Алсуфьевым, готовящим наш багаж к регистрации.

Перетаскал все чемоданы к стойке, занял очередь. Никакой нервозности. Неужели ему ни капельки не страшно? Впечатление такое, что он готовится к поездке на трамвае, а не к десятичасовому перелету.

Вот тебе и человек не от мира сего. Ученый до мозга костей!

Кто б мог подумать, что в лихорадочной толчее аэропорта неприспособленный Алсуфьев будет чувствовать себя как рыба в воде.

Во всяком случае, суетился, круша все вокруг и непрерывно извиняясь, мой приятель не более чем обычно.

— Виноват, — это свирепой толстухе, получившей от него тычок в спину.

— Извините, пожалуйста, — стоящему в соседней очереди старичку, запнувшись о чемодан которого, едва не навернулся секундой ранее.

— Прошу прощения, — проходящим мимо блондинкам, которым он, неожиданно шарахнувшись в сторону, умудрился наступить на ноги, причем сразу обеим.

— Ты чо, ка-азе-ел! Ваще в натуре! — свирепо пролаяли гламурные дивы, недвусмысленно покрутив пальцем у виска. — Смотреть надо!

Алсуфьев вспыхнул. От растерянности у него даже веснушки покраснели.

— Еще раз простите великодушно, — пробормотал он, растерянно поправляя очки.

В ответ молодые нахалки злобно ощерились и презрительно фыркнули.

— Сережа! — Я шагнула к нему, окинув девиц неприязненным взглядом, дескать, что это люди себе позволяют?

Поражаюсь, как можно так неприкрыто надменно относиться к незнакомому человеку.

Да, я согласна, в толпе Алсуфьев выглядит слегка странновато. Он рассеян, неловок, постоянно погружен в себя и, наверное, поэтому бывает временами чрезмерно суетлив. Про таких говорят: «тридцать три несчастья».

Ну и что? Если человек не похож на вас, это не значит что он хуже. Он просто другой, со своими особенностями.

Разве можно над ним так откровенно подсмеиваться?

Если хотите знать, мой Алсуфьев умница! У него острый аналитический ум и прекрасная память. Он классный профессионал, энциклопедически образован, знает несколько европейских языков, он добрый, честный, порядочный, хорошо воспитанный человек…

В отличие от некоторых!

Да, я согласна, перед этими молодыми особами он виноват — наступил им на ногу. Кому это понравится?

Но он ведь извинился! Извинился искренне, а не вскользь, формально.

К чему оскорбления? К чему эти смешки?

Давно пора успокоиться.

Я взяла Алсуфьева под руку.

Пускай не думают, что он путешествует один, и за него некому заступиться. Еще слово, и я в долгу не останусь.

«Зеркалить» хама — дело нехитрое.

Они еще пожалеют, что со мной связались.

С деланным недоумением я демонстративно оглядела обидчиц Сергея с головы до ног.

Что ж, суду все ясно. Тот самый случай, когда деньги есть, ума не надо.

Три килограмма золотых украшений, а в голове полторы извилины. Причем на двоих. Это я про извилины.

Деньги эти искательницы приключений раздобыть каким-то способом умудрились (я даже знаю каким), а об уме не позаботились, равно как и о хороших манерах.

Да и деньги у них, похоже, случайные. Гламурный лоск молодых особ при ближайшем рассмотрении оказался дешевкой.

Тот самый случай, когда увлекаясь косметикой декоративной, пренебрегают косметическими средствами по уходу за кожей. «Наштукатурились» девоньки сверх всякой меры, не лица, а маски, но под слоем тональной пудры все равно прыщи видны.

Да уж, девочки явно не сторонницы здорового образа жизни, не чувствуется в них холености.

Вон и целлюлит «верхних ножек», спасибо коротким юбчонкам, просматривается, и осанка у обеих далеко не безупречна.

Скупятся девочки тратить денежки на фитнесс и массаж, предпочитая вкладываться в золотые украшения и удушливый парфюм.

Девицы между тем времени даром не теряли и профессиональным оценивающим взглядом в четыре глаза рассматривали меня.

Я не без удовольствия наблюдала за тем, как они отметили дорогую дорожную сумку Cacharel, замшевые мокасины Louis Vuitton и изящные наручные часики Longines, были неприятно удивлены наличием обручального кольца на безымянном пальце правой руки.

Только теперь я поняла, какие же эти стервочки еще молоденькие. Даже мысли свои скрывать не научились. Все эмоции на лице и налицо.

Стоят обе столбом, глазами хлопают, и, не скрывая зависти и разочарования, оценивают, что почем. Постояли этак пару минуток, прикинули, чего я, по их понятию, в этом мире стою, и сочли для себя за благо ретироваться, не ввязываясь в драку.

Вот и славно, не люблю конфликты. Худой мир лучше доброй ссоры.

— Сережа, — я протянула приятелю свой паспорт с билетом.

— Виноват, Наташечка.

Мы переглянулись и, не сдержавшись, прыснули со смеху. Хорошо, когда тебя понимают без слов.

Алсуфьев успокоился. Паспорта и билеты сдал на регистрацию. Чемоданы поставил на весы.

Улыбнулся регистратору, смутился, пожевал губами и попросил, чтобы места нам дали рядышком, в середине салона и поближе к иллюминатору.

Похоже, Сергей всерьез воспринял Славкино пафосное заявление, что отныне и до окончания поездки он отвечает за меня головой, то бишь, не за меня, а за мою безопасность.

Я поскучнела. Какая в самолете безопасность?! О чем он думает? Какая Алсуфьеву разница, где сидеть?

Если самолет грохнется, все равно ведь не выживем. Что в хвосте будем сидеть, что в середке — абсолютно никакой разницы.

И завещания у меня нет. Так и не удосужилась сходить к нотариусу и составить завещание. А ведь собиралась, честное слово себе давала. Год назад, когда мы со Славой и Ниночкой летали отдыхать в Турцию.

Удивительная беспечность! Вспоминаю про завещание, только когда собираюсь куда-нибудь лететь.

Пока гром не грянет, мужик не перекрестится!

Хорошо еще, что лечу одна. Без Славки. Если не дай Бог что, будет кому позаботиться о детях.

А если нет? Если он женится? Мой Славочка?! Возьмет и женится. Погорюет, погорюет и…

Не век же ему вдовствовать?

Жить-то надо! Все проходит. Живой о живом и думает!

А новая Славина жена? Будет ли мадам Фадеева номер два любить наших детей? Вдруг она окажется злой, бессердечной стервой и станет сживать наших крошек со свету.

— Наташа! На-та-шеч-ка-а…

— А?! — Я с трудом оторвалась от созерцания виртуального образа будущей мачехи своих детей.

— Наташечка…

Две пары глаз. Алсуфьев смотрит сочувственно, с пониманием, молодая регистраторша с бейджем «Анна» — раздраженно.

— Эту сумку ты тоже сдаешь в багаж?

— Какую? Эту? Эту не-ет!!! — Я коршуном кинулась к транспортеру и стащила с него свою красную дорожную сумку. — Ты что?! Ни в коем случае. Эту сумку я беру с собой. Она мне нужна.

— Ух, ты! — крякнул Сережа, забирая у меня сумку. — Тяжеленная какая. Что у тебя там? Золото, бриллианты?!

— Кирпичи! — в тон ему огрызнулась я и, деланно рассмеявшись, заговорщицки улыбнулась регистраторше.