Иранская турбулентность - Ирина Владимировна Дегтярева Страница 12

В прошлый раз Антонио сообщил, что Фардину, уехавшему из СССР лейтенантом, присвоили звание полковника. Это ему польстило, но помнил Фардин про свой статус недолго. Воинское звание никак не овеществлялось, а вот доктором он себя ощущал. Вот и сейчас, в музее, быстро нашел общий язык с испаноговорящими сотрудниками, обслуживающими коллекцию. Он знал латынь. На смеси английского и мертвого языка расспрашивал и выражал глубокое почтение ученым коллегам-подвижникам.

Уже вечером к Фардину в номер зашел портье, слегка смущенный.

— Сеньор, принес для вас книгу. — Он протянул завернутый в серую оберточную бумагу твердый сверток.

Фардин в самом деле заходил сегодня в книжный магазин и хотел купить латинско-английский словарь, но пожалел денег. Сейчас он смекнул, что не стоит отнекиваться, и забрал увесистую книгу. Пришлось давать чаевые.

Фардин не сомневался, видеоаппаратуру в номер не устанавливали. Он тщательно проверял. Поэтому, не таясь, развернул сверток. Покрутил в руках книгу на испанском. Какой-то любовный роман.

Записку он отыскал под обложкой, и через минуту сжег ее, с трудом разобрав смутно знакомый почерк на английском.

* * *

Утром из номера иранца позвонили администратору гостиницы. Тот выслушал и пообещал:

— Хорошо, сеньор. Я сейчас же вызову вам доктора.

— Чего там? — спросил скучающий помощник портье. — Тот самый жадный араб?

— Он иранец, — улыбнулся администратор-креол, отыскивая в толстом телефонном справочнике номер доктора, которого обычно вызывал постояльцам, чаще всего, когда те страдали от похмелья. — Похоже, у него малярия. «Везунчик».

— Еще не хватало заболеть, — поежился помощник и, поглядев на нишу, где стояла фигурка Девы Марии, перекрестился. — У меня была в прошлом году.

— А я тебе говорил, не переливай цветы. Разведутся комары.

Через час прибыл медлительный, сонный седой доктор Пенья. Ему хватило одного взгляда на иностранца, сидящего на кровати, закутавшись в одеяло, чтобы понять, что у того малярия.

— Озноб? Тошнота?

— Да, — кивнул иностранец. — И голова раскалывается.

— Рвало? — доктор Пенья знаком предложил пациенту лечь и попытался нащупать селезенку, а затем и печень.

— Пока нет.

Доктору Пенье не показалось, что селезенка увеличена, однако он не придал этому значения.

— Сколько дней вы в Каракасе?

— Три.

Врач поправил очки задумчиво, покопался в спортивной сумке, с которой пришел, и достал лекарство «Malarone».

— У вас в стране малярия есть? — уточнил он. — Чтобы проявились симптомы, должно пройти десять-пятнадцать дней после укуса малярийного комара. Возможно, вы заразились еще на родине. Хотя бывает иногда и раньше. Но не через три дня.

— У меня малярия? — иностранца била крупная дрожь.

— Пропьете «Маларон» четыре дня по четыре таблетки и поправитесь, — утешил доктор Пенья. — Кровь сдавать не имеет смысла. Плазмодии она покажет, когда их будет слишком много. Советую не выпивать пока лечитесь.

— Вообще-то я мусульманин, — возмутился иностранец.

— Не вижу противоречий, — пожал плечами доктор. — Имейте в виду, алкоголь снижает действие препарата. Вот счет за мой визит.

Вместе с блистером лекарства он протянул написанный от руки квиток, чем еще больше расстроил болезного иностранца.

— Можно выходить на улицу? — закашлявшись, пациент протянул деньги доктору.

— Все зависит от вашего самочувствия. А выходить, конечно, можно.

Больной поежился и осмотрительно заключил:

— Вряд ли захочется.

— Ну как он там, доктор? — поинтересовался портье, когда врач вернулся от пациента.

— Plasmodium falciparum [Plasmodium falciparum (лат.) — вид простейших паразитов, вызывающих малярию у людей], — доктор обвел взглядом холл. На диванчике у кадки с фикусом сидел парень в синей кепке и читал газету. — Поаккуратнее поливайте, — посоветовал доктор Пенья. — Следите, чтобы в поддонах вода не скапливалась. Хотя заразился он, по-видимому, еще на родине. Откуда он там родом? Из Ирака или Марокко? Эти арабы все на одно лицо.

— Он из Ирана, — уточнил портье. — Может, там тоже арабы живут?

— Иранцы — персы, — пояснил более образованный доктор. — В любом случае, кем бы он ни был, дня на три-четыре выйдет из строя. Лежит с температурой.

Словно в подтверждение его слов больной постоялец позвонил на ресепшн и попросил его не беспокоить до ужина.

— Горничных, видите ли, к нему не посылайте, — с ухмылкой проворчал портье, повесив телефонную трубку на аппарат. — Да Лурдиту лишний раз и не заставишь по номерам с тряпкой пройтись. У нее теперь праздник…

* * *

Фардин хорошо ориентировался в незнакомой обстановке. Без труда нашел нужный девятиэтажный дом в тихом районе Каракаса с небольшим садом, разбитым полукругом около выхода. К подъезду вел широкий пандус, обрамленный бетонными бордюрами, с которых свисали легковесные ветви аспарагусов и колючие щупальца алоэ. Тут же на бордюре стояли несколько жестяных банок из-под сухого молока. Местные видимо использовали их вместо леек.

Впервые Фардин чувствовал себя свободным в Каракасе. В спину не дышал наблюдатель. Он так и остался сидеть в вестибюле гостиницы, когда Фардин вышел из номера, воспользовавшись служебным выходом.

Чем хорош был этот двухзвездный отель — никакой охраны, камер видеонаблюдения… Ленивый, но приветливый персонал, который мог вежливо поздороваться, но вряд ли запоминал постояльцев в лицо.

Все же Фардин надел очки с простыми стеклами, черную кепку и стал практически неузнаваем, сливаясь с местными благодаря смуглой коже и счастливому для разведчика свойству — он обладал неброской, незапоминающейся внешностью. Разве что темно-серые глаза — не такая уж редкость для перса, но все же слишком яркие для южанина.

Он позвонил по домофону, с удивлением не встретив по дороге никаких жильцов дома — ни детей, ни мамаш с колясками.

— Мне необходим сеньор Варгас.

Именно так — «необходим» было написано в инструкции, полученной Фардином в книге.

— Седьмой этаж, квартира двадцать три, из лифта направо, — отозвался знакомый мужской голос.

— А меня предупреждали, что налево, — согласно инструкции «засомневался» Фардин, ломая голову, кто же ожидает его на конспиративной квартире.

— Простите. Все правильно, налево. Поднимайтесь.

Пискнуло запирающее устройство.

Пустой холл без почтовых ящиков, чистота, зелено-белая «шахматная» плитка на полу — все это навело на мысль, что здание используют под офисы.

Фардин и в самом деле свернул налево, выйдя из лифта. В конце коридора во всю стену окно, приковывающее взгляд — холм с разноцветными типичными для Латинской Америки домиками, укрытыми тенью тропических деревьев с сочно зелеными кронами. Окно выглядело глянцевой открыткой.

— Фардин, дорогой, — негромко по-английски окликнули его со спины. Голос с хрипотцой, довольно низкий и очень знакомый, но подзабытый с 1994