Алекс Тарн - Эль-Таалена Страница 13

«Все, — сказала Мила, поднимаясь. — Еще один.»

«Еще один кто?» — спросил Брандт.

«Потом… — устало махнула рукой его партнерша. — Потом. Кстати, кадушку можешь положить. Больше не понадобится.»

Она подошла к Грише, закрыла ему глаза, ласково погладила по щеке.

«Бедный Гришенька… видишь как… не уберегли мы тебя. Это все я, дура… вовремя не сообразила. Ты уж прости меня, ладно?»

«Мила, — решительно сказал Брандт. — Может ты мне все-таки объяснишь всю эту чертовщину? Зачем ты мне наврала про дрова? Нету тут никаких дров… И с Гришей ты, выходит, знакома? И что это за чудовище?»

«Какое чудовище?»

«Ну как…» — Брандт посмотрел вниз и осекся. Двухметрового волосатого существа как не бывало. На полу, в луже самой обыкновенной крови лежал Моше — среднего роста, коренастый пожилой мужчина со смуглым неприятным лицом. Из груди его торчал кол, а тело было изрешечено множеством пулевых ранений. Брандт наклонился и посмотрел на его руки. Надо же, и там не осталось никакого следа от страшных когтей и червивого волосяного покрова. Даже желто-зеленая жидкость, еще минуту назад гадкими зловонными пятнами блестевшая на стенах, потолке и на его собственной одежде, куда-то испарилась, вместе с запахом. Ничто не напоминало о недавней чертовщине… если, конечно, не считать кола, по-прежнему торчавшего в нашпигованной пулями груди мертвеца.

«Мила!» — повторил Брандт еще решительнее.

«Ну что ты заладил, как машинка: Мила, Мила… — отозвалась она из „малого комплекса“. — Я же тебе сказала: все объясню. Но не сейчас, ладно? Сейчас надо „стереть пальчики“ и уматываться. Наших приятелей скоро хватятся, так что давай, помогай…»

Как бы в подтверждение ее слов, зазвонил мобильник. Брандт достал из кармана мертвеца телефон и нажал кнопку.

«Моше? — говорили по-арабски. — Есть результат? Кто заказчик?» Голос показался Брандту смутно знакомым. Где он мог его слышать?

«Моше? — сказала трубка менее уверенно. — Моше?..» Брандт дождался гудков, но так и не вспомнил.

«Старею, — подумал он грустно. — То чертовщина всякая мнится, то сумасшедшая нимфоманка вокруг пальца водит, то память отказывает… Пора на покой.»

Брандт вздохнул и, подхватив полотенце, начал «стирать пальчики».

Машину вела Мила. Не доезжая до Бейт Дагана, она свернула направо.

«Куда ты? Зачем?» — попытался было протестовать Брандт, но Мила лишь молча покачала головой: мол, не мешай, и он махнул рукой. Уверенно ориентируясь в путанице грунтовых дорожек, Мила объехала Институт Вулкани и углубилась в безлюдный район фруктовых посадок и апельсиновых рощ. Наконец она остановила машину.

«Ну? Что теперь? — с улыбкой спросил Брандт. — Сначала завезла в укромное место, а теперь изнасилуешь и убьешь?»

Мила хмыкнула.

«Насчет изнасилования — не надейся, а с остальным посмотрим.»

Лицо девушки было необыкновенно серьезно. Брандт тоже перестал улыбаться, неожиданно ощутив все возрастающее чувство тревоги.

«Надо держать ухо востро, — подумал он. — Что я о ней знаю? Мила Павелич… как сказал Мойн, „из хорошей хорватской семьи“… что, кстати, за семья такая? В отделе без году неделя. Превосходно стреляет. Владеет массой языков. Активно пользуется ядами и прочими дурманами. Классно дерется ногами. Трахается, как крольчиха… замечательно, надо отметить, трахается, со вкусом, желанием и доскональным знанием вопроса. Что еще?»

Волнующие воспоминания о последнем в списке выдающихся качеств Милы резко снизили уровень брандтовой тревоги. Он снова заулыбался и обнял девушку за плечи.

«Не бойся, Милочка. Дядя Дэвид не даст тебя в обиду. Может, все-таки передумаешь насчет изнасилования? Смотри, место безлюдное…»

Мила вздохнула и высвободилась.

«Господи, какой же ты дурак, Дэвид! Я просто удивляюсь, как ты ухитрился дожить до столь преклонного возраста.»

«Преклонного? — обиделся Брандт. — Мне всего тридцать шесть.»

«Вот-вот. С таким уровнем дурости умирают еще в детстве. Максимум — подростком… Тебе никогда не приходило в голову, что ты обо мне ничего не знаешь?»

«Ну-у… пр-р-иходило… — промурлыкал Брандт, упорно не желающий выходить из романтического настроения. — Хотя „ничего“ это слишком сильно сказано. Могу побиться об заклад, что расположение родинок на твоих ягодицах мне известно намного лучше, чем тебе самой. Сто фунтов против одного.»

Милины губы дернулись и почти разъехались в непрошенной улыбке, но на полпути передумали.

«Дэвид Брандт! — строго сказала девушка. — Ваше мнение о том, что женщину можно узнать посредством подсчета родинок на ее заднице, страдает непростительной одностороннестью, и уж во всяком случае, решительно противоречит вашему же прославленному дедуктивному методу.»

«Глупости, — уверенно парировал Брандт. — В моем преклонном возрасте я успел познакомиться с, без преувеличения, очень многими женщинами, и ни разу… вы слышите, леди? — ни разу осмеянный вами метод подсчета родинок не подводил вашего покорного слугу. Для меня карта родинок на женской, как вы неполиткорректно выразились, заднице — все равно, что звездное небо для ученого астролога.»

Мила прыснула.

«Ну и что же такого ты вычитал на моей карте?»

«Пожалуйста… — небрежно произнес Брандт. — Ты врешь мне с самого начала, бессовестно и по большому счету. Дорогая, ты фальсифировала буквально все, исключая, может быть, несколько оргазмов, но и в этом я, честно говоря, не уверен. Сначала я полагал, что тебя подослал Мойн, чтобы следить за мною, но после Гамбурга я понял, что ты врешь и ему. Особенно трогательным был спектакль на судне. Ты и впрямь считаешь меня неспособным отличить осину от березы?»

«А кто тебя знает, — смущенно сказала Мила. — Здоровый безмозглый самец с телячьими глазами… Многие не отличают.»

«Ты так активно поддерживала меня в этом моем якобы заблуждении, что мне было просто неприятно разочаровывать столь очаровательную леди, — продолжил Брандт. — Я решил играть в твою игру… тем более, что в определенном смысле успел к тебе привязаться.»

Мила молчала.

«Ты просто уводила меня от этого груза, как птицы уводят охотника от гнезда, так ведь? Только в моем случае приманкой были твои прелестные родинки на ягодицах. Как же! Здоровый безмозглый самец с телячьими глазами… надо просто хорошенько оттрахать его, а когда он размякнет, подсунуть нужную дезинформацию и закрыть дело. И все. Так?»

Мила молчала.

«Да что это со мною сегодня никто разговаривать не желает! — сокрушенно покачал головой Брандт. — Ладно еще этот чужой и неприятный Моше, так теперь еще моя же собственная нежная возлюбленная… Только, пожалуйста, не превращайся в когтистое волосатое чудовище, хорошо? Этого я просто не переживу. Преклонный возраст, сама понимаешь… Эй, Мила!.. Госпожа Павелич!»

«Я не Павелич, — тихо сказала девушка. — И не Мила. Зови меня Хефи. Я израильтянка.»

«Хефи? Пусть будет Хефи… — согласился Брандт. — А как же хорошая хорватская семья? Это для лорда Мойна?»

Девушка мрачно кивнула:

«Ага. Фамилия и впрямь знаменитая. Анте Павелич — слыхал про такого? Его еще называли „Поглавник“ Павелич, фюрер хорватских фашистов-усташей. Большой друг Гитлера и тогдашнего Папы Римского. В сороковые вырезал полмиллиона сербов. Сбежал, как и многие, в Аргентину, к Перону под теплое крыло, даже партию свою там возродил. По легенде я его родственница, идейная последовательница и прочая бла-бла-бла. В аккурат для твоего лорда Мойна — у него от такого досье только что слюнки не потекли…»

«Можно поверить, — усмехнулся Брандт. — Босс и в самом деле питает непонятную слабость к продолжателям дела своего тезки Адольфа.»

«Вот-вот. Но сербы — что, сербы для твоего босса ерунда. До сербов Мойну и дела-то особого нету, ни тогда, в сороковые, ни теперь, в девяностые… Ему, понимаешь, важно, что попутно с сербами усташи Павелича вырезали всех окрестных евреев, до которых только смогли дотянуться. Не так много — какие-то тридцать тысяч, но зато без газовых камер, ножичками да топориками, да еще и с особыми выкрутасами, так что даже привычных ко всему немецких эсэсовцев рвало. Ручная работа, она и ценится по-особому. В общем, большой сентимент у лорда Мойна к этой фамилии.»

Девушка замолчала, и какое-то время они сидели в тишине, нарушаемой лишь шумом автомобильного кондиционера да приглушенным бормотанием радио. Наконец Брандт решил, что пауза излишне затянулась.

«Так-так… — сказал он, деликатно подталкивая свою партнершу к продолжению рассказа. — И потому, учитывая настроения Мойна, Мосад подсаживает к нему в отдел…»

«Нет, — покачала головой Хефи. — Мосад здесь не при чем. Я работаю на безымянную неправительственную контору. А за Мойном действительно требуется глаз да глаз. Нюх у него, у гада, как у освенцимской овчарки. Как он про колья узнал — ума не приложу…»