Томаш Ржезач - Пациент доктора Паарелбакка Страница 14

Готфрид Ауфдермауэр положил трубку на вилку аппарата. Выпрямился в кресле. Потом наклонился, что-то начертал на листке меловой бумаги и, протянув его мне, сказал:

— Завтра в десять утра, господин доктор, вас буду! ждать по этому адресу. Это крупная международная фирма, и ваша специальность имеет прямое отношение к сфере ее деятельности. Полагаю, вам понравится там и вы будете довольны.

Я прочитал «САССЕКС Кеми инкорпорейтед», Ле-венштрассе, 3, Люцерн».

Заикаясь, произнес я Слова благодарности, произнес именно так, как это и сделал бы беглый торговый деятель с долголетней практикой, но которого эмиграция все же сбила с ног. Так что в заиканье этом будто бы действительно проявилась моя искренность. «САССЕКС Кеми инкорпорейтед» являлась одним из филиалов фирмы «Ше-рико, Нью-Джерси», которую в Голландии представлял Гайе ван Заалм.

Да, Готфрид Ауфдермауэр умел разбираться в людях того типа, который я изображал. И потому он улыбнулся, пожелал мне удачного старта и пожал руку.

* * *

— Но об Испании в этом плане я вообще ничего не знаю! — воскликнул я. Заведующий торговым отделом «САССЕКС Кеми инкорпорейтед» Барри Рейнолдс весело осклабился. И вместе с ухмылкой вокруг его шишковатого с лиловыми прожилками поблескивающего носа приподнялись рыжие, подкрученные кверху гусарские усы.

— Узнаешь, — ответил он и пожал плечами, на которых лежал отлично скроенный серый в мелкую красную клеточку пиджак фасона «эстергази».

— Для такого мастака, как ты, — продолжал Барри Рейнолдс, — это не проблема.

От него приятно пахло горьковатыми дорогими духами, хорошим виски, и вообще он распространял вокруг себя атмосферу довольства, обычно сопутствующую удачливым людям.

Мы познакомились всего полчаса назад, а он уже предложил мне перейти на «ты» и помог выполнить формальности, связанные с зачислением на работу. Походя он разъяснил мне, что жалованье — и без того достаточно высокое — всего лишь скромное начало на двухмесячный испытательный срок.

Да и вообще, как только передо мной автоматически открылись стеклянные, управляемые фотоэлементом двери «САССЕКС Кеми инкорпорейтед», все пошло как по маслу, будто меня тут давно ждали. Ну прямо-таки словно вся «САССЕКС Кеми инкорпорейтед» только и ждала той минуты, когда ее порог переступит Ярослав Блажек.

Впрочем, все говорило за то, что они действительно ждали. Во всяком случае, кое-кто из сотрудников этой торговой компании.

— Между прочим, — продолжал Барри Рейнолдс, — у тебя будет не слишком много времени для изучения материалов. Я хочу, чтобы на следующей неделе ты выехал уже в Барселону.

Он покручивал кончики своих гусарских усов и вопросительно на меня поглядывал. В окнах с металлической прокладкой сияло солнце. Улочка, на которую они выходили, была безлюдной, тихой и казалась каким-то потайным карманом в этом шумном квартале Люцерна неподалеку от Фирвальдштетского озера, где расположились банки, торговые фирмы и санатории.

Я зажег сигарету и не торопясь покуривал. Выпустил даже несколько идеально круглых колечек дыма, чем позабавил Барри, и он захохотал.

— Испания для меня совершенно незнакомый рынок, Барри. Это во-первых. А во-вторых, по-испански я могу сказать только «мучас грациас» — «большое спасибо»…

Мне было желательно увильнуть от этой поездки, но не преступая пределов, какие мог себе позволить уважающий себя коммерческий деятель, не намеренный портить свою репутацию и подрывать реноме тем, что может потерпеть фиаско при первом же задании лишь потому, что его предстоит выполнять в совершенно незнакомых ему среде и условиях.

Да, это была или, во всяком случае, могла быть проверка. Мне нужен север Европы, а меня заворачивают на юг и станут, надо думать, ждать — буду или не буду я увиливать.

Барри Рейнолдс взглянул на свои часы.

— Ну вот… — сказал он и перевел взгляд на стену, где висели автоматические часы «Патек-Филип». — Ага, четверть одиннадцатого. Вполне подходящее для джентльменов время.

Он поставил на стол полбутылки виски «Джонни Уокер» и два стакана.

— Теперь мы можем позволить себе это? Или ты, быть может, не пьешь?

Он сказал это небрежно, но взгляд его темных глаз стал на какое-то мгновение острым. Да, это проверка. Во всех деталях. Откажись я от выпивки, это бы означало, что мне любой ценой необходимо владеть собой. И прежде всего не утрачивать самоконтроля, а это качество, как известно, легко растворяется в алкоголе. И потому мой отказ сразу же вызвал бы подозрение.

Я посмотрел на Барри. Потом на бутылку. Причмокнул и сказал:

— Отказаться от этого — преступление перед человечностью. По сейчас ведь рабочее время, Барри?!

Это была реплика, которую я не только мог, но даже обязан был позволить себе.

— О’кэй! — сказал Барри. — Не бойся!

Он нажал кнопку. На двери зажглась предупреждающая табличка «Не беспокоить».

Барри налил прямо-таки лошадиные дозы и, предупредив, что нам придется обойтись без льда и содовой, продолжал:

— Я испанский знаю ненамного лучше тебя и тем не менее побывал там уже, наверное, раз пятнадцать. Ты будешь общаться и вести переговоры с людьми, вполне прилично владеющими английским. Но к изучению материалов надо приступить немедленно. Само собой разумеется, ты выносить из здания ничего не смеешь. Там есть данные, которые мы оберегаем как совершенно секретные. Ясно? Одним словом, я тебя предупредил.

Он осушил свой стакан, и я последовал его примеру. Виски согревало и приятно убаюкивало. Играло именно ту роль, которую ему и отвел Барри Рейнолдс.

«Так… Так… Значит, это и есть ловушка для новобранцев, — решил я. — Однако бывалого мастака таким способом, парень, тебе не накрыть».

Я смотрел на Барри как ни в чем не бывало — он был мне симпатичен, и готов был поручиться головой, я тоже ему не противен. Каким-то шестым чувством, или как это еще там говорится, я ощущал: оба мы понимаем, что за игра ведется, и добросовестно исполняем свои роли, притом находимся по разные стороны баррикады. И возможно, именно это ощущение каким-то странным образом сближало нас.

Я сосредоточился.

Замечание Барри о том, что в руки мне попадут совершенно секретные материалы, я не мог пропустить мимо ушей. Не мог ограничиться и общими заверениями, что на меня можно положиться. От моего ответа зависело — усилю или ослаблю я его подозрительность по отношению ко мне. Но чтобы вообще отвести от себя всякое подозрение — об этом я не мог и мечтать.

— Вполне понятно, если мне предстоит заниматься торговлей, я должен знать территорию страны во всех деталях, — сказал я и, допив виски, позволил Барри наполнить мой стакан, тогда как себе он лишь символически плеснул несколько капель. — А среди нужных сведений, разумеется, найдется немало и такого, что вообще никому постороннему не рассказывают. Это, я полагаю, основа основ каждого успешного коммерческого предприятия. Как на Востоке, так и на Западе. Ты меня просто недооцениваешь, Барри. Тут тебе учить меня не надо.

Он предложил мне сигарету.

Допив свое виски, Барри снова наполнил стакан до краев.

— Ты правильно смотришь на это. Думаю, мы поймем ДРУГ друга.

Мы продолжали потягивать виски, а Барри рассказывал мне о здешних обычаях. Обедать он ходит в итальянский ресторан «Барбатти». Барри пальцем указал из окна на небольшой ресторанчик; перед ним в тени платанов стояли три столика, за которыми сидели волосатые парни в джинсах и пили кока-колу. О бордюр тротуара опирались несколько тяжелых двухцилиндровых мотоциклов.

— По вечерам, — продолжал Барри, — компании здесь обычно собираются в отелях «Левен» или «Капитан Джо», который находится в близлежащем городке Штанс.

Затем он стал расспрашивать меня, умею ли я водить яхту и езжу ли верхом на лошади. Я сказал, что яхту водить умею, а вот на лошадь еще ни разу в жизни не садился. За исключением коня-качалки. Разговор вертелся вокруг всяких мелочей и убаюкивал так же, как и усыпляло виски. Но это кажущееся спокойствие было для меня моментом наивысшего напряжения. «А что он теперь выпалит? — мысленно спрашивал я себя. — Пальнуть он что-то должен…»

Выстрел последовал с фланга. Невинный вопрос; люблю ли я бывать в обществе или предпочитаю одиночество — был нацелен прямо в точку. Ведь, в большинстве случаев профессиональные разведчики предпочитают одиночество, если иного не требует их задание. Человеку бывает просто необходимо собраться с мыслями, подготовить себя к следующим ходам, обдумать и упорядочить свои поступки и действия.

Барри встал и принялся расхаживать по кабинету. Это была большая угловая комната, обставленная светлой мебелью из первоклассного универмага.

— По натуре я человек общительный. И все эти три недели, что пришлось прожить тут в одиночестве, были для меня смертной скукой, — ответил я.