Джим Гаррисон - Звездно-полосатый контракт Страница 16

Но конечно, свободным Колин не стал. Он никогда уже не будет свободным. Его постоянно станут преследовать либо просто убьют. А если рассматривать смерть как своего рода свободу, то обрести свободу можно только такой ценой.

Макферрин устроился на заднем сиденье машины, Эймес находился за рулем.

Так теперь отныне и будет. Придется сидеть сзади, а тебя повезут туда, куда, по их мнению, ты сам хотел отправиться. Они просто-напросто будут крутить свою баранку, совершенно не беспокоясь о том, что ты можешь им чем-то помешать.

Они повернулись к тебе спиной и делают свое дело – везут ли тебя домой, на вашингтонскую квартиру, или всю американскую нацию в будущее, где правят одержимые властью люди с помощью рассчитанных на компьютере глобальных схем международного планирования.

16

Над Пентагоном сгустились сумерки. Однако в огромной оперативной комнате было светлее, чем в летний полдень в южном штате Аризона.

Начальники штабов всех видов вооруженных сил США стояли над макетом Греции: горные хребты, долины, пляжи и заливы были скопированы с топографической точностью. Рядом находился дополнительный терминал «Уолната», который в любую минуту готов выслушать вопрос и немедленно дать на него ответ.

В соседней комнате, отделенной от оперативной большими стеклянными окнами и связанной с ней переговорным устройством, располагались сотрудники Разведуправления, стратеги РУМО.

В оперативной комнате проигрывался сценарий контрреволюционного переворота в Греции. Прорабатывались всевозможные детали операции: организация транспортного сообщения, связи, патрулирования, тылового обеспечения и прочие вопросы.

Председатель комитета начальников штабов Марк Пучер провел последнюю исчерпывающую проверку сил артиллерии для поддержки высадки десанта с моря.

Наконец генерал Пучер сказал:

– Мы опростоволосились в Канзас-Сити. Но, господа, даю вам слово, что в Афинах уж мы не подкачаем.

– И слышать ничего не желаю о Канзас-Сити! – воскликнул генерал Келлер. – Ничего не желаю об этом слышать. Я солдат. Война – моя профессия.

– Все так, но проблема не решена, и она возникнет снова, – возразил генерал Гриссл. – Мы потерпели фиаско в Канзас-Сити, поскольку хотели остаться в стороне и не запачкать руки. Мы доверили исполнение Артуру Ундервуду вместо того, чтобы поручить операцию собственным сотрудникам из РУМО.

– Мне хотелось бы обратить ваше внимание, господа, на наши непосредственные задачи, – снова начал генерал Келлер, указывая на макет Греции. – Во время военных действий надо выполнять свой солдатский долг, а не потворствовать всяким там головорезам. В том-то и заключалась наша ошибка в Канзас-Сити. Допускать подобных просчетов мы не имеем больше права.

– Совершенно верно, – заметил адмирал Торн.

– Совершенно верно, – повторил за ним генерал Пучер. – Отныне мы будем вести дела, как подобает настоящим солдатам, – причем как здесь, у нас в стране, так и за границей.

– Решено, – почти хором ответили присутствовавшие военачальники.

Когда военные стали потихоньку выходить из зала, Марк Пучер повернулся к генералу Грисслу:

– Осталось еще разобраться с этим полоумным Макферрином. Собаке – собачья смерть. Надо бы вверить его в заботливые руки нашей очаровательной Дитц.

– Совершенно верно, – вновь повторил генерал Гриссл.

В тот вечер Морган Дрексел допоздна засиделся в своем кабинете в Лэнгли.

Была почти полночь, но красивая старинная лампа по-прежнему освещала антикварный письменный стол директора ЦРУ. Морган Дрексел знал, что ему не так много удалось сделать. Он даже знал, что ему просто ничего не удалось сделать.

И все же сидение за столом несколько успокаивало.

Эдвард Бурлингейм провел ночь с первого на второе августа в военно-морском госпитале «Бетесда».

Врачи уложили президента в кровать в семь вечера, предварительно дав снотворное. Затем Бурлингейма навестила жена Мэри с детьми, которые пробыли у него до половины восьмого.

Фрэнклин Куиллер вечером первого августа выступил в нескольких телевизионных программах. Так же, как и госсекретарь Отис Дэнфорт.

Куиллер и Дэнфорт обратились к согражданам, с болью и трепетом воспринявшим недавние события, с призывом восстановить порядок в стране, чтобы повсеместно восторжествовали разум и справедливость.

– Экстремизму, – заявил профессор Куиллер, – нет места в свободном и открытом обществе, особенно когда опасности подвергаются наши лидеры.

Отис Дэнфорт, отвечая журналистам на вопрос относительно его реакции в связи с покушением на жизнь президента США, заявил следующее:

– Я до глубины души потрясен и обескуражен, когда думаю о том, что президент Соединенных Штатов Америки не может спокойно и в полной безопасности передвигаться по дорогам собственной страны.

Колин Макферрин и Валери Крейг заснули в объятиях друг друга в третьем часу ночи.

Они безмятежно проспали несколько часов, не двигаясь, ничего не чувствуя, забыв обо всем на свете. Когда кто-либо просыпался ненадолго, то старался не шевелиться, не смея нарушить сон любимого человека.

17

Валери возродила в нем желание жить. Жить на любых условиях.

На смену этим размышлениям пришли и другие. Колин вспомнил Куиллера и все связанное с ним.

Наступило утро, начался новый день, и предстояло обдумать свои дальнейшие действия.

Валери подошла к нему:

– Наша жизнь стала бы лучше, Колин, если бы я в данный момент была свободна. Если бы мы всегда были рядом, скажем, где-нибудь в другом месте. Возможно, тогда вообще многое не имело бы значения и все эти куиллеры занимались бы своим делом и не существовали для нас. А мы с тобой отгородились бы от них и просто любили друг друга. Если бы я только была свободна! За такую жизнь я отдала бы все. Мы могли бы тогда дать куиллерам весь мир на откуп. Так или иначе, от нынешнего мира все равно дурно пахнет. Нам нужен лишь свой кусочек земли, и мы обнесли бы его электрической проволокой и стеной, заперли бы ворота, заперли бы входные двери и любили бы друг друга до потери сознания. Не так уж плохо, правда? Это нас вполне бы устроило.

– Детка, – грустно проговорил Макферрин. Он обнял Валери и прижал ее к себе. – Да, так вполне могла бы выглядеть наша жизнь, если бы на практике это было возможно. Но, увы! И нам уже нигде не найти такого участка, так же как не существует такой высокой стены, такой неприступной ограды, такого прочного замка, за которым можно укрыться. Уже просто невозможно спрятаться и затаиться, поскольку они проникли и сюда, они здесь. И от них никуда не скрыться, поскольку они уже там, куда ты еще только собираешься пойти. Бросать начатое я ни за что не намерен! Играть же в игры с куиллерами нет никакого смысла, поскольку каждый раз придется переступать через самого себя. Но и не играть с куиллерами в их игры тоже нельзя, потому что они весь мир превратили в собственное футбольное поле.

Валери ласково дотронулась до его руки:

– Ну, хорошо. Но как же в таком случае ты поступишь? Что тебе остается? Если ты не можешь принять их сторону и не можешь спастись бегством, что тогда тебе остается, Колин?

Колин пристально посмотрел на Валери.

– Я пойду напролом, – убежденно заметил он.

– Они убьют тебя.

Пока Валери принимала душ, Макферрин решил позвонить Куиллеру. Он назвал свою фамилию, и телефонистка Белого дома тут же соединила с советником президента.

– Я готов, – проговорил Макферрин.

Больше он ничего не сказал.

– Высылаю машину, – лаконично ответил Куиллер.

Вот и все, что посчитал нужным сказать Колину специальный советник президента США.

18

Молодая женщина, которая сначала попросила Колина подождать в приемной, а затем сообщила, что господин Куиллер примет его, была писаной красавицей.

– Так вот, Колин. Дело обстоит следующим образом. Буду с тобой предельно откровенен. Если ты выкинешь какой-нибудь глупый номер, то будешь тотчас же объявлен душевнобольным. В госпитале «Уолтер Рид» сфабрикованы документы, которые, как положено, подтверждают, что ты однажды уже находился там на лечении от шизофрении, а в прошлом году прошел курс интенсивной шоковой терапии. Трое психиатров подтвердят диагноз – маниакально-депрессивный психоз с острыми параноическими проявлениями. Это по поводу твоих возможных планов поведать прессе обо всех наших сокровенных желаниях и идеях.

Колин спокойно затянулся сигарой и ухмыльнулся:

– Честно говоря, Фрэнк, время от времени я действительно чувствую, что никак не могу совладать с собой. То меня тянет куда-то на простор, то хочется забиться в угол. Вероятно, смирительная рубашка – как раз то, что мне нужно. Так что огромное спасибо, как его там, да, доктору Агаджадяну. Огромное ему спасибо и низкий поклон за отличный диагноз.