Филип Шелби - Дни барабанного боя Страница 2

Координатор командно-контрольного центра умолк, и в наступившей тишине Смиту послышался грохот, напоминающий гром за горизонтом.

— Я займусь этим сам.

Голос Смита с протяжным техасским выговором звучал уверенно и властно. Координатор не стал спрашивать, почему он берет это на себя, так как обрадовался освобождению от ответственности.

Смит не заметил, как прошло пять минут. На последнем медосмотре он солгал врачам, проигнорировав вопрос, не бывает ли у него временных потерь сознания. Выпрямившись в кресле, директор секретной службы расправил плечи. Разум его был ясен, как небо после ливня. Звоня секретарше, он знал, что голос его прозвучит четко.

— Кэти, свяжись с Фрэнком Шурессом. Скажи, пусть встретит Тайло.

Холленд Тайло, выходя из самолета в Вашингтонском Национальном аэропорту, не ожидала, что ее будут встречать. При виде Фрэнка она удивилась и почувствовала облегчение. Адвокат, севший рядом с ней в Атланте, не отставал от нее, даже когда они спустились по трапу. Холленд услышала резкий вдох — чуть ли не писк, — когда адвокат едва не столкнулся с рослым, безупречно одетым, недоуменно улыбающимся мужчиной.

— Привет, Холленд. Твой знакомый?

Адвокат попятился, промямлил что-то неразборчивое и юркнул в толпу.

— Да нет, — ответила Холленд, глядя через плечо Фрэнка.

Ей очень хотелось обнять его, но он мог приехать не один.

Шуресс взял ее под руку и завел за контрольную будку возле ворот. Холленд ощутила ласкающий взгляд его черных глаз, во время любовных игр они так сверкали, что она называла их цыганскими. Когда Фрэнк поцеловал ее, запах одеколона, который она подарила ему на день рождения, подействовал на Холленд возбуждающе.

— Всего три дня, а ты так соскучился, — пробормотала она, трогая губами большую родинку на его шее. — Едем домой — немедленно!

Шуресс запрокинул голову, тяжело вздохнул:

— Нельзя, к сожалению. Тебя хочет видеть Смит.

Она остыла.

— Недоработка в Атланте? — торопливо спросила Холленд.

— Там все отлично. Смит отправил меня сюда, чтобы сберечь время. — Фрэнк взглянул на ее дорожную сумку. — Это все твои вещи?

Холленд кивнула, и Шуресс легко вскинул сумку на плечо.

— Фрэнк, в чем дело? Что-нибудь с Тружеником?

Так сотрудники службы называли между собой президента, болельщика арканзасской футбольной команды, носящей это название.

— Нет. Чуть-чуть не угадала. Директор введет тебя в курс дела. Если я сочту тебя годной к работе.

Больше Шуресс не говорил ничего, пока они, пройдя через зал, не подошли к синему седану на особой, почти пустой стоянке. Последние слова его не задели Холленд. Агентам секретной службы, как и летчикам, вернувшимся с задания, не положено сразу же поручать другое, если на то нет особых соображений. Холленд думала об этом, когда Фрэнк укладывал ее сумку в багажник. Кроме того, ей было любопытно, почему решать, пригодна ли она к работе, поручили ему. Шуресс руководил нарядами, которые охраняли дипломатов и приезжих сановников. Занятие это трудное и неблагодарное.

Сев за руль, Фрэнк повернулся к Холленд и, увидев, что выражение лица у нее настороженное, придвинулся:

— Не придавай значения тому, что приехал именно я. Смит просто выбрал меня наобум. — Погладил ее по щеке. — А мне отказываться не захотелось.

Шуресс осторожно вывел машину из аэропорта и свернул на объездную дорогу к Мемориальному мосту.

— Расскажи об Атланте, — предложил он.

В кабинете директора секретной службы, находящемся в стандартном административном здании по адресу Джи-стрит, 1800, Фрэнк Шуресс провел меньше трех минут. Выйдя, он тайком показал ожидающей в приемной Холленд поднятый большой палец. Проходя мимо, беззвучно произнес одними губами: «Я позвоню».

Холленд все еще улыбалась, когда увидела, что в дверях кабинета стоит Смит с непроницаемым выражением лица и холодным взглядом.

— Войдите, Тайло.

Он шел впереди, наблюдая за ее отражением в высоких окнах, выходящих на Джи-стрит.

Холленд начала службу всего восемь месяцев назад, после окончания академии. В свои двадцать восемь лет она была старше большинства новичков. Объяснялось это тем, что до того она окончила юридический факультет Джорджтаунского университета. Смит помнил ее по выпускным торжествам. При росте пять футов десять дюймов, подтянутая, гибкая, Холленд была выше большинства женщин. Пепельные волосы ее были подстрижены клинышком, эта прическа шла к овальному лицу с несколько выдающимися скулами. Холленд можно было бы назвать красавицей, если бы не глаза. Зеленые, с золотистыми искорками, они представляли собой первую линию обороны от всего мира, взгляд их, неизменно пристальный, настороженный, держал собеседников на расстоянии. Смит знавал и других с таким же взглядом. Люди, которым жизнь походя наносит удары, уходят в себя, становятся более ранимыми, недоверчивыми, менее приветливыми.

Тайло принадлежала к их числу. Смит полагал, она никогда не сможет оправиться от того, как обошлась с ней судьба. Секретная служба для нее являлась не призванием — убежищем.

Смиту было любопытно, хорошо ли понимает Фрэнк Шуресс эту женщину, с которой спит. Он подозревал, что гораздо хуже, чем ему самому представляется.

Холленд вошла вслед за Смитом в теплый, уютный кабинет с множеством сувениров: бронзовыми статуэтками Ремингтона, индейской глиняной посудой и гобеленами. Смит отвернулся от окна и указал ей на кресло, набитое конским волосом.

— Из Атланты сообщают, что вы им очень помогли.

— Легенда оказалась очень хорошей, сэр. И все шло как по маслу.

Хвалиться Холленд не любила. Она знала, что действовала успешно. Начальник управления в Атланте обещал прислать письменную благодарность для личного дела. Холленд сказала «спасибо», хотя считала, что главное — это внутреннее удовлетворение.

Скромность Тайло соответствовала тому представлению, которое Смит составил о ней по личному делу.

В Атланте требовалось разоблачить группу фальшивомонетчиков. Дело шло на лад, но потом один из банкиров, состоящих в преступном сообществе, заподозрил женщину-агента, игравшую роль покупательницы. Банкира вывели из игры, но этой женщине участвовать в операции больше было нельзя. Атланта срочно запросила другую, выросшую на Западном побережье и способную войти в роль. В секретной службе было примерно сто девяносто оперативниц. Компьютер сразу же выдал фамилию Тайло.

Смит лично взялся контролировать операцию, проследил за тем, как Холленд проинструктировали, экипировали и отправили. Провел две бессонные ночи, интересуясь ее успехами, мучаясь сознанием, что, если дело примет дурной оборот, прикрывающие не смогут среагировать вовремя.

Легенда была хорошей, но Тайло улучшила ее, срослась с нею. Она до сих пор была одета по роли — в темно-синий костюм, юбку и двубортный жакет с массивными золотистыми пуговицами, шелковый красно-синий шарф и мягкие туфли. Все это было куплено на средства из фондов секретной службы. От Холленд исходили сила и уверенность.

Смиту стало любопытно, копалась ли Тайло в себе, искала ли какую-то внутреннюю опору, чтобы войти в образ. Поведение могло служить ей единственной защитой, ведь по плану она должна была действовать без оружия.

И теперь все будет зависеть от поведения...

— Сенатору Уэстборну требуется охрана, — сказал Смит.

У Холленд перехватило дыхание. За двадцать лет работы в сенате Чарльз Уэстборн побывал председателем всех значительных комитетов, советником трех президентов, прославился, помогая проталкивать всевозможные законопроекты — от реформы социального обеспечения до контроля за торговлей оружием. К тому же он являлся редким человеком среди политиков — говорил все начистоту, избегал демагогии, не был замешан в скандалах и обладал способностью внушать людям доверие. Он напоминал Холленд другого человека, к которому она питала уважение и восхищение, которого продолжала горячо любить, хотя со дня его смерти прошло пятнадцать лет.

— Сенатор получал угрозы? — спросила Холленд. И поразилась тому, как пересохло во рту.

— Нет. Но мы опасаемся фанатиков — противников абортов или сторонников господства белых... Вы произвели хорошее впечатление на сенатора, — продолжал Смит, — когда охраняли его в Бостоне. Он прислал мне о вас похвальный отзыв.

Польщенная, Холленд от удивления захлопала глазами. Она знала, что у людей, которых постоянно охраняет секретная служба, есть любимые агенты, с которыми они чувствуют себя легко.

Неужели Уэстборн потребовал меня?

Смит догадался о ее мыслях:

— Да, Тайло. В разговоре он упомянул вашу фамилию.

Холленд сделала глубокий вдох, стараясь не подать виду, что обрадовалась.

— Есть какие-то особые обстоятельства, о которых мне следует знать?