Александр Чагай - Каро-Кари Страница 21

Голоса были женские, и Ксан быстро определил, что они принадлежали продавщице посольского магазинчика Стелле Лебедевой, бухгалтерше Раечке Куреневой и Микаэле. Разговаривали о любви и сексе. Ксан однажды подумал, что наподобие сериала «Секс в большом городе» можно было бы снять не менее смотрибельное отечественное «мыло» – «Секс в большом посольстве». Ясное дело, в Вашингтоне или Дели посольства крупнее, но и здесь, в Исламабаде, проживают и трудятся около ста человек. А мысли и желания – те же.

Стелла была женой сантехника. Лицо простоватое, зато фигура отменная. Куренева – крупная, некрасивая. Тоже замужем, за инженером посольства. Помимо бухгалтерских дел она увлекалась приготовлением разного рода полуфабрикатов: пельменей, котлет и блинчиков – которые на ура расходились через магазин. Бухгалтерша и продавщица успешно делили выручку.

В магазин постоянно захаживали сотрудники посольства, и заводить знакомства было легче легкого. Лебедева и Куренева были охочи до мужиков и не разделяли женатиков и холостяков. Но последним все же отдавалось предпочтение. Стелла и Рая лелеяли надежду бросить своих благоверных и выскочить замуж за дипломатов. Новый статус, другое качество жизни… Случаев таких в российских посольствах было немало. Главное – правильно определить жертву, заманить и окольцевать. Куреневой нравилось еще одно словечко – «освежевать», в который она вкладывала свой, особый смысл. «Освежевать и окольцевать», со вкусом повторяла она.

Мужья продавщицы и бухгалтерши отличались простотой и благодушием. О них хорошо заботились, и они закрывали глаза на шалости жен. Все свободное время проводили за совместными развлечениями: пиво, рыбалка, волейбол. Супруг это вполне устраивало. В данный момент они сплетничали, что являлось не менее возбуждающим и приятным занятием, чем реальные адюльтеры.

– Митька Ромадин и Колька Реутов сегодня раз пять заходили, – с удовольствием сообщила Стелла. – То хлеб, то молоко, то сигареты. Смотрели на меня так жадно, пожирали взглядом. Аж в краску вгоняли. Я прямо голой себя чувствовала.

По голосу продавщицы было ясно, что такое состояние ее нисколько не смущало, даже нравилось.

– Неразлучники, – тоскливо вздохнула бухгалтерша. – И оба к тебе. Ты выбирай поскорее, того, кто останется, я подцеплю. Два свободных, не окольцованных попугайчика! Такое не часто бывает. Надо поторопиться. Освежевать и окольцевать. А то мало ли…

– А тебе кто больше по вкусу?

– Не знаю, – задумалась бухгалтерша. – Они все вместе ходят, может, им бабы не нужны?

– Не знаю.

– Вот и я не знаю.

– Может, размениваться не хотят.

– Ага. Каждый мужик только и думает, как бы бабе палку кинуть. Если мужик, знамо дело.

– Где тут у нас развернешься. Все на виду, – лицемерно пожаловалась Стелла.

– Как в тюрьме! – бухгалтерша громко заржала. – Ладно, тут все свои, не будем прикидываться, старая, мы ж с тобой все варианты проходили. Когда хочешь, найдешь. И от этих воробышков прок будет. Митька такой обаяшка, все извините да пожалуйста, ресничками моргает, но зырит бесстыдно, охальник! То на сиськи, то ниже пояса. Только молодой еще, а вот Колька уже оперился. Точно послом станет. Его бы, конечно, заманить… Может, правда, и Митька станет, просто недавно приехал, дай срок, проявит себя и карьеру сделает. И с остальным у него в порядке. Вижу его на бассейне, так в трусах у него полным-полно. Но не показывает, поганец! – Бухгалтерша сально захохотала. – Не знаю, чего они телятся. Робеют, суслики. Без баб здоровье попортят.

– Я бы сюда неженатых парней вообще не посылала, – внезапно заявила Стелла. – Это пытка. Несколько лет без женщины. Конечно, в городе можно проститутку найти. Говорят, есть азербайджанки, украинки… С пакистанками нельзя. А в посольстве почти все женщины замужем.

– А замужние чем плохи? Мы с тобой ого какую фору дадим всяким пигалицам. Если не этим, так чем еще здесь заниматься, а? Согласна?

– Ты же знаешь, что согласна. Ну, а ты, подруга, что молчишь?

– А что говорить? – прозвучал спокойный голос Микаэлы. Ксан, сам того не ожидая, вздрогнул и тут же рассердился на себя. С какой стати он так реагирует на эту девицу? Надо воспринимать ее как обыкновенное распутное создание, тогда все станет на свои места.

– Уж тебе-то есть о чем сказать. Будь ты снайпером, весь приклад был бы в зарубках.

– Зарубки не по моей части.

– Ну, конечно, ты у нас ведь только с дипломатами крутишь? С избранными?

– Мне этот разговор не нравится. – По звуку Ксан догадался, что Микаэла резко встала. – Вы меня зачем позвали? Чтобы выяснить, у кого любовников больше? Хотите услышать, что у меня? Ладно, у меня. А трахальщиков – у вас. Мне до них дела нет.

– Нечего заливать, вертихвостка, – прошипела Стелла, – знаем мы тебя. Тоже мастерица ноги раздвигать. Мечтаешь дипломата захомутать, чтоб как сыр в масле кататься. Но от Кольки и Митьки руки прочь! Они наши.

– Меня эти перцы зеленые не интересуют.

– Ладно врать-то, – заметила бухгалтерша. – Думаешь, не видим, как они вокруг тебя увиваются? Еще как видим!

– Пусть увиваются.

– Знаем, до кого ты интерес имеешь, – с показным равнодушием вставила Стелла. – Но ничего не выйдет. Многие пытались. Ему на всех положить. С прибором. Он ко всему равнодушен, если хочешь знать. Не выйдет каменный цветок у мастера Данилы. У мастерицы, ха-ха. Облом выйдет. И сиди со своим обломом, только к нашим птенчикам не смей приближаться. За этим и позвали. Мы ж не слепые, видели, как Митька с Колькой на тебя пялятся. А ты им дай от ворот поворот, чтобы не пялились. Скажешь что-либо такое, чтобы отстали и не надеялись, планов не строили. Усекла, пташка?

– Я вам сказала, что они меня не интересуют, и довольно, – резко ответила Микаэла. – И ничего больше делать не буду. Не хочу иметь с вами ничего общего. Сами в свои игры играйте.

До Ксана донесся звук ее шагов и шелест листьев кустарника, которые она задела, когда уходила по тропинке.

– С-сука, – выругалась Куренева. – Недотраханная сука.

– Разве? – удивилась Стелла. – А мне казалось…

– Всем казалось, – передразнила бухгалтерша. – Я-то знаю. Видимость это все, как она одевается, со всеми заигрывает. Бережет себя, выбирает. Тем и опасна. Ну, мы ее предупредили. Не дай бог дорогу нам перейдет. Отделаем эту сучку.

«Упадок нравов в посольстве, – подумал Ксан. – Не хуже, чем у Саллюстия. У нас, конечно, не Рим, но тоже в грязь лицом не ударим. Хорошо, что я живу в городе и особо не якшаюсь с этой публикой. Микаэлу, конечно, жаль, но куда ей деваться от этого дерьма. А я лучше в стороне останусь. Хотя девчонка, видно, неплохая. Но мне какая разница? Хорошая или плохая, лишняя головная боль ни к чему. Разок переспал и хватит».

Приняв такое мудрое решение, Ксан вновь обрел душевное равновесие. «Работой нужно заниматься, а не ерундой. Не то влипну, как Шантарский…»

Леонид появился как раз в этот момент. Извинился, объяснил, что задержался потому, что надо было срочно отправить статью в один из популярных журналов. Помимо своей основной и консульской деятельности Шантарский увлекался сочинением разных статей и очерков. Перо у него было легкое. В основном «ваял» опусы о разных сторонах пакистанской жизни, о природе и культуре, о национальных традициях. Иногда ему заказывали политические материалы – их он тоже готовил добросовестно, но без излишнего энтузиазма.

– Какую нетленку создал? – спросил Ксан.

– Для «Огонька», об убийствах ради чести. Или во имя чести, это уж как кому нравится… В посольстве тоже заинтересовались. Модестов взял почитать. Пытливый молодой человек.

«Ты такой радостный, парень, – с грустью подумал Ксан, – жаль тебя расстраивать. Но что поделаешь».

По мере того, как Ксан рассказывал о своей встрече в доме Идриса, физиономия Шантарского все больше вытягивалась. Уже никакой радости и воодушевления, одна фрустрация. Как же просто сбросить мужчину с небес на землю. Нужно ли привязываться к одной женщине, чтобы потом так горевать?

Эти мысли бродили в голове у Ксана, ему было искренне жаль приятеля, павшего жертвой странных биохимических процессов, которые называют влюбленностью или, не дай бог, любовью. Это вреднючая болезнь, опаснейший вирус, и сам-то он, Ксан, не должен его подцепить.

– Все это подтверждение того, о чем я тебе говорил. Работа есть работа. Никто не заставлял тебя ею заниматься. Сам пришел. Это твой выбор. Подавай в отставку и спи со всеми подряд. С чеченками и пакистанками, цэрэушницами и агентессами МИ-6. А пока…

– Кадровым сотрудникам ЦРУ и МИ-6 запрещено вступать в интимные связи с гражданами других стран.

– Уж ты бы нашел способ, – фыркнул Ксан. – А сейчас – извини. Сам подставился. Вел бы себя по-другому в присутствии Идриса, не глазел на супругу его законную, не смущал, пускали бы тебя к ним по-прежнему. Учить тебя и учить надо.