Наталья Манухина - Наши люди в Шанхае Страница 21

— Тяньаньмэнь, Тяньаньмэнь! — радостно закивал таксист, немолодой китаец с ежиком иссиня-черных волос, и распахнул передо мной дверцу.

Я села на переднее сиденье, покрытое кипенно-белым кружевным чехлом, и принялась удивленно разглядывать стальную решетку, отгораживающую водителя от пассажиров.

— Хо! — улыбнулся водитель, плавно трогаясь с места.

— Хо, — легко согласилась я, — хорошо.

И мысленно возразила: «Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего!»

Чего же может быть хорошего в том, что в городских такси предусмотрены такие меры безопасности. Неужели в Пекине так развита преступность, что водителям приходиться сидеть в клетке?

Вот тебе и коммунистический режим и правопорядок.

Я-то думала, в Китае вообще нет преступности. Почти нет! Они же чуть что — расстреливают. И за сбыт наркотиков расстреливают, и за коррупцию. Я сама читала про показательные публичные казни на стадионах. Или нет? Или я что-то напутала? На стадионах расстреливал Пиночет, а в Китае просто расстреливают, но сразу помногу. Они даже секретарей райкомов расстреливают.

Кошмар какой!

Выходит, стреляй не стреляй, всех не перестреляешь. Вот что творится. Таксисты в клетках. Знала бы, ни за что бы одна не поехала. Дождалась бы Алсуфьева.

Он ведь хотел меня проводить, а я не дождалась. Сдуру!

Я покрепче прижала к себе сумочку. И главное, деньги у меня все с собой. И наличные, и кредитка. Хотела ведь оставить в номере, но не успела разобраться, как работает сейф.

Идиотка несчастная.

Бог с ними, с деньгами. Может, оно и к лучшему, что деньги у меня есть. Если встанет вопрос: кошелек или жизнь, конечно, я выберу жизнь. А если денег у меня не будет, что преступники могут попросить? То-то и оно!

Я опасливо покосилась на водителя.

— Тяньаньмэнь? — напряженно заглядывая мне в глаза, переспросил он.

Очевидно, решил, что за последние двадцать секунд я передумала и изменила свой маршрут.

— Тяньаньмэнь, — утвердительно сказала я и широко, настолько, насколько позволила клетка водителя, развела руки в стороны. — Тяньаньмэнь.

А потом для большей убедительности еще и добавила: «Гугун». Это чтоб китаец окончательно перестал сомневаться, что правильно меня понял.

Ведь императорский дворец Запретный Город Гугун находится рядышком с самой большой в мире площадью Тяньаньмэнь. Во всяком случае, именно так написано в путеводителе.

— Кукун, — понимающе кивнул таксист.

— Гугун, — не сдавалась я.

В путеводителе было написано «Гугун», я своими глазами видела.

— Кукун, — утвердительно сказал он.

— Кукун? — секунду помедлила я, потом, смирившись, кивнула:

— Кукун.

«Кукун» так «Кукун» — какая мне разница. Китайцу виднее, как правильно называется дворец китайских императоров. Возможно, в путеводителе опечатка. Или в китайском языке звук «г» произносится глухо, и я на слух воспринимаю его как звук «к».

И даже если «Кукун» водителя и «Гугун» из путеводителя совершенно разные достопримечательности и находятся в противоположных концах Пекина, мне по большому счету все равно. Я не была ни там, ни там, не видела ни Кукун, ни Гугун.

Я первый раз в жизни в Пекине, и это само по себе прекрасно.

Таксист повеселел и включил радиоприемник.

Я открыла сумочку и проверила, на месте ли гостевая карточка. Слава богу, жесткий глянцевый прямоугольник с названием отеля лежал в кармашке.

«Цяньмэнь Отель», Юнгань Роуд, 175 — прочитала я английский текст и окончательно успокоилась.

Куда бы ни завез меня мой «китайский Сусанин», я не заблужусь и не потеряюсь. Я отовсюду сумею вернуться в отель.

Стоит только показать гостевую карточку отеля, и любой таксист отвезет меня по указанному в ней адресу. Во всяком случае, именно так написано в путеводителе по Китаю издательства «Томас Кук».

Правда, там же путешественников предупреждают о том, что честные водители такси в Китае встречаются редко, и часто разрешить проблемы можно, только обратившись за помощью к ближайшему офицеру полиции.

Впрочем, не будем думать о грустном. Не стоит переживать события дважды. Проблемы надо решать по мере их поступления.

Пока все идет хорошо.

Я откинулась на спинку сиденья. Какое оживленное в Пекине движение. И дороги такие хорошие. С трехуровневыми развязками! Не дороги, а мечта автомобилиста. Ни рытвин, ни ухабов. Асфальт ровный, будто вчера положенный. А широченные какие! Машины идут в четыре ряда. Четыре полосы в одну сторону, четыре — в другую. По краям дорог и на разделительных полосах растут цветы — живые цветы. Повсюду! Даже на втором и третьем уровнях развязок. Висят на металлических ограждениях ящики, а в них роскошные цветы.

Можете вы представить себе такое в Питере? Я — с трудом!

Может быть, когда-нибудь потом, через много-много лет и у нас будут такие же чудесные дороги с цветами. Только это вряд ли.

Кольцевую автомобильную дорогу вокруг Санкт-Петербурга еще достроить полностью не успели, а на готовых участках уже проблемы. Оно и понятно. Разве могут две полосы питерской кольцевой справиться с потоком транспорта в таком мегаполисе.

О чем городские власти думали, когда утверждали этот проект? Не знаю.

А вы говорите — цветочки!

Нет, я, конечно, понимаю, В Пекине и климат другой, и рабочая сила дешевле. Наверное, дешевле. Правда, если судить по состоянию автомобильного парка китайской столицы, то заработная плата у пекинцев весьма и весьма достойная. Я не видела на дороге ни одной развалюхи, извергающей из выхлопной трубы клубы черного ядовитого дыма.

Такси свернуло с оживленной магистрали на тихую улицу, идущую вдоль парка. Над кронами деревьев показалась высокая трехъярусная крыша, крытая синей черепицей.

Где-то я такое уже видела…

Я открыла путеводитель. Все верно, вот здесь, на сорок девятой странице очень похожая фотография. На фотографии изображен символ Пекина — Храм Неба в парке Тяньтань.

— What is it? — Я показала таксисту на синюю крышу храма.

— Хо! — Радостно кивнул он. — Хо!

— Это Храм Неба?! — почему-то очень громко спросила я и почему-то по-русски. — Тяньтань?

— Хо! — Снова кивнул он.

Я тоже ему покивала. Из вежливости покивала. Мол, слышала я, слышала. Но спрашивать у него ничего больше не стала.

Зачем? Не хочет говорить — не надо. Насильно мил не будешь.

Неужели так трудно было прямо ответить на заданный вопрос? Всего одно слово: «да». Если это, действительно, Храм Неба.

Или «нет». В том случае, если я ошиблась и приняла за Храм Неба какое то другое здание.

А то раскивался: «Хорошо, хорошо». Что «хорошо»? При чем здесь «хорошо»?

Китайский болванчик какой-то. Только и знает, что кивать. Я вспомнила фарфоровую статуэтку, привезенную родителями из Шанхая, — маленький бритоголовый китайчонок, начинающий часто-часто кивать, стоит лишь до него дотронуться.

Если таксист решил, что я пустоголовая туристка, ни слова не понимающая по-китайски, то он глубоко ошибается. Я знаю целых пять, нет, целых шесть китайских слов. Помню их с детства.

Признаю, что словарный запас у меня небольшой. Этакая Эллочка Людоедка на китайский манер. Но слово «хо», как ни удивительно это звучит, как раз таки из моего репертуара.

Я молча смотрела в окно.

Водитель ткнул пальцем куда-то влево и вверх и сказал что-то радостное. По-моему, по-китайски.

Я посмотрела в том направлении и вежливо покивала. Дескать, спасибо, поняла, все очень красиво.

Китаец счастливо хрюкнул и опять что-то сказал, показав направо.

Я опять покивала и улыбнулась.

Господи, какой огромный город Пекин! Когда мы уже приедем на место? Я устала от этих бессмысленных кивков и перемигиваний.

Чего он от меня хочет? Может, он не знает английского, вот и кивает…

Но ведь в путеводителе было написано, что таксисты в Пекине говорят по-английски.

Очевидно, мой водитель не хочет говорить со мной на чужом для него и для меня языке? Понял, что я русская, вот и не хочет.

Нет, наверное, это его произношение виновато. Я ведь не носительница языка, не англичанка, и не американка, мой разговорный английский лишь условно можно назвать хорошим. Китаец говорит, как ему кажется, по-английски, а я его английский просто-напросто не понимаю.

Я с сомнением посмотрела на своего добровольного гида.

Он обрадовано кивнул и стал рассказывать про здание Национального банка Китая, мимо которого мы только что проехали.

Я опять вежливо кивнула.

Мог бы и не стараться. Я сама уже прочитала надпись на здании.

В Пекине почти все вывески сделаны сразу на двух языках: китайском и английском.

Китаец засмеялся и опять что-то сказал, а я в ответ опять учтиво закивала.

Когда же это закончится? Говорливый какой попался. Говорит и говорит, без умолку. Знать бы еще, на каком языке. Слово «банк», например, он, несомненно, произнес по-английски. Я слышала это явственно.