Александр Афанасьев - Сожженные мосты Часть 4 Страница 22

И сию же секунду направился к тому, кого он назвал. Потому у Аллаха для подобных нечестивцев и злоумышляющих – места не было.

Неразумные люди говорят, что в городах, где правоверные по пять раз в день совершают намаз и опасаются гнева Аллаха – нет множества из тех харамов, которые в изобилии есть в городах неверных. Что касается спиртного – так Аллах запретил правоверным вкушать хмельные напитки из плодов винограда, а русская водка к примеру делает вовсе не из винограда. Да и про насвай с чарсом – в Великой Книге ничего не сказано. Но уж проституции то в таких городах точно нет.

Аллах свидетель, как ошибаются эти люди.

Как и в любом крупном торговом городе, в Джелалабаде были места, где хорошо расторговавшийся купец мог за свой бакшиш получить женской ласки. Лучшим заведением считалось названное на арабский манер Дар-ас-саад***** – но были места и похуже. В таких заведениях обычно работали индуски – в британской Индии не было гаремов и женщин было даже в избытке, учитывая постоянную войну на севере с британцами и убыль мужского населения из-за этой войны. Но были и афганки, потому что в Афганистане было принято продавать вырастающих дочерей, конечно для того, чтобы выдать замуж – но люди попадались разные, и куда попадали проданные – о том ведал один Аллах. В большинстве заведений работали вдовы – люди даже не второго, а третьего сорта в Афганистане.

Вот одна такая веселая вдовушка по имени Сорейя поздно ночью решила проведать охрану Джелалабадского базара – это были постоянные ее клиенты. В отличие от подавляющего большинства своих товарок – это было очень необычно для Афганистана – Сорейя работала одна, в этом она была похожа на проституток в городах неверных. Она работала одна и даже без сутенера, а все вырученное забирала себе. На промысел она выходила один-два раза в неделю, всегда работала только с постоянными клиентами. В дневное же время она работала в одном из государственных учреждений, открытых принцем Акмалем – и вообще вела образ жизни добропорядочной вдовы. Ну, а что касается ночью…

Если посмотреть на Сорейю – то приходится признать, что внешность ее была "на любителя" скажем так, и в городах неверных у нее было бы совсем немного клиентуры. Но в Джелалабаде она имела оглушительный успех. Дело было в том, что в Афганистане понятие "женской красоты" было совершенно отличным от аналогичного понятия в Российской Империи или скажем – в САСШ. Если в странах неверных красотки чуть ли не морили себя голодом, пытаясь втиснуть свою фигуру в "девяносто-шестьдесят-девяносто", да заодно и от целлюлита избавиться – то в Афганистане подросших дочерей продавали… на вес! Считалось, что чем полнее женщина – тем она лучше, тем больше детей она сможет произвести на свет и выкормить, а целлюлит не имеет никакого значения. В целом, отношение афганцев к женской красоте мало отличалось от воззрений примитивных племен Африки и Азии. Сорейя при росте в сто шестьдесят пять сантиметров весила за сотню килограммов – поэтому с клиентами у нее было все в порядке.

Сорейя жила недалеко от базара – но все равно, прежде чем идти туда – предприняла меры предосторожности: надела глухую паранджу и обувь на низком каблуке. По ночному Джелалабаду ходить вообще опасно, а ходить женщине – тем более. Опять тут играло роль примитивное мировоззрение афганцев – если члены семьи женщины не ценят ее, отпуская в дорогу одну и ночью – значит, ее могут не ценить и другие мужчины. От таких мировоззрений феминистские организации приходили в неистовство…

Прячась в тени заборов, Сорейя примерно за полчаса добралась до рынка, потратив полчаса на дорогу, которая в светлое время суток заняла бы максимум десять минут. Вышла она к базару как раз недалеко от главных ворот.

Но клиентов не было. Шайтан, они что – пьяны, нажрались и где-то валяются?

Возмущенная Сорейя ждала примерно десять минут, прежде чем решилась подойти к забору и посмотреть что там. Видела в темноте она плохо, поэтому решила держаться забора. Перебирая пальцами по забору, она сделала шаг, потом еще шаг – и тут что-то попалось ней под ноги, она не удержалась и грохнулась со всего размаха на землю. Упала она так, что искры из глаз посыпались, и еще ей показалось, что она вывихнула кисть.

Выругавшись по-мужски, она попыталась принять какое-то устойчивое положение и встала на четвереньки. Развернувшись неуклюже (сто с лишним килограммов все-таки мешали), она подползла к тому, что преградило ей путь и …

И в следующую секунду окрестности Джелалабадского рынка огласил такой визг-вой, что дурно, наверное, стало и самому шайтану. Буквально взлетев на ноги, Сорейя с непостижимой для ее комплекции прыткостью бросилась бежать, куда глаза глядят. Так она и пробежала опрометью чуть ли не километр – прежде чем выбежала прямиком на моторизованный патруль ночных гвардейцев.

Когда вспыхнувшие ослепительно ярким светом фары вооруженного пулеметом Лэндровера пригвоздили ее к стене – Сорейя завопила и бросилась бежать в другую сторону. Однако, на сей раз ей убежать не удалось – один из солдат патруля в два счета догнал ее, сбил с ног и парой хороших пинков привел в относительное чувство. Как я уже упоминал – приличные люди по ночным улицам Джелалабада не шлялись, а с неприличными так и надо поступать.

– Муртаза, что там? – не вылезая из машины крикнул командир

– Не знаю. Какая то шармута******…

– Шармута это хорошо. Берем ее с собой! – крикнул стоящий за спаренным Виккерсом на турели пулеметчик.

– Господин капитан, она говорит, что там кого-то убили! Не встает.

Капитан нахмурился – то, что казалось мелким недоразумением, перерастало во что-то большее. Придется все-таки выйти из машины.

– Али, посвети! – приказал он пулеметчику

Принц Акмаль, снаряжая свое воинство, пожадничал на приборы ночного видения в каждой машине – и вместо этого рядом с пулеметной турелью смонтировали мощный, запитанный от отдельного аккумулятора, стоящего в ногах у пулеметчика прожектор. Прожектор можно было включать и выключать по надобности, кроме того при невысоком общем уровне подготовки афганского воинства прожектор выполнял роль прицела – пулеметные пули ложились примерно туда, куда светил прожектор, просто и наглядно.

Прожектор высветил Муртазу, капитана – и ползающую перед ними бабу. У Али, который был завербован совсем недавно из бедного племени, который по причине невысокого чина не нашел тех, кто будет давать ему взятки за покровительство, и который потому от недостатка денег ограничивал свои мужские потребности общением с бачами, от вида настоящей женщины, да еще и шармуты судорожно сглотнул. Наверное, капитан сам не будет, побрезгует – но отдаст ее им, потому что шармута – она и есть шармута. В его жизни это будет первая женщина…

Капитан тем временем, расстегнул кобуру, машинально хлопнул рукой по ствольной коробке автомата, проверяя на месте ли он, и как висит. Он служил в городе дольше, чем эти желторотые птенцы под его командой и знал, насколько могут быть опасны ночные улицы Джелалабада. Шармута могла быть отвлекающим маневром для тех, кто зачем то захотел рассчитаться с людьми принца Акмаля. Недавно, они совершили налет на большой склад, конфисковали много товара у людей, которые пытались утаить от принца часть торговли – и за это потеряли всю. Склад этот принадлежал людям из племени Африди, большая часть из которого жила по ту сторону границы. Это были очень опасные люди, они поднимали восстания с той стороны границы, неспокойно было и с этой. У них было даже собственное оружейное производство.******* Самое плохое было то, что среди людей Африди были не только боевики племенного ополчения – но и настоящие террористы, умеющие проводить акции в густонаселенных городских районах – не раз и не два они взрывали полицейские участки и колонны в Пешаваре и даже в Равалпинди. На месте принца Акмаля капитан бы поостерегся бросать открытый вызов Африди и просто потребовал бы с них штраф. Но принц был на своем месте – за толстенным бетоном стен и заборами с датчиками движения, а капитан был на своем – на темной и опасной ночной джелалабадской улице.

Капитан, осторожно подойдя к шармуте, чуть пихнул ее ногой. Ему не нравилась паранджа – под ней легко спрятать оружие или того хуже – взрывчатку.

– Что ты говоришь, женщина?

– Убили! Убили! – провыла Сорейя, чуть не лишившаяся рассудка из-за страха.

– Кого убили? О чем ты говоришь, женщина! Я теряю терпение!

С этими словами капитан пнул шармуту ногой чуть сильнее

– На базаре убили!

– Кого там убили? На каком базаре!?

– Убили! Убили!!!

Раздраженно капитан еще раз сунул шармуте ногой, понимая что теряет время.

– Муртаза, грузи эту проклятую Аллахом тварь в машину. Поедем к рынку, там и разберемся. Султан, объяви тревогу, передай – куда мы следуем. Подозрение на убийство у рынка.