Когда-то они не станут старше - Денис Викторович Прохор Страница 22

– Почему мистер Бен?

– Мы идём в разные стороны, Микеле.

Через зеркальные двери Бен вошёл в фойе с колоннами и зелеными вьющимися растениями. « Кое-что все-таки изменилось» – подумал Бен. – «Они поменяли музыку. Чайковский всяко лучше звучит в исполнении симфонического оркестра чем на тамтамах и костяной гребенке». Бен коротко кивнул портрету президента Энвера Ходжи над стойкой ресепшена и прошел в ресторан. Сел за столик. Напротив Свен Торингтон заканчивал свой завтрак.

– Что же. – сказал Бен. – Ты был прав, Свен. Зико долбанный фанатик.

Свен промокнул губы салфеткой, сложил вилку и нож в тарелку и взял с блюдца чашечку крепкого кофе. Сделал несколько глотков и удовлетворенно заметил.

– Мбала хотел повысить налоги на добычу. Энвер Ходжи решил навсегда изгнать иностранные компании из Лусанды. Поздравляю Бен. Овчинка стоила выделки.

– Мы еще можем все переиграть. Сторонники Мбалы ушли в джунгли.

– Они слишком слабы. Зико одним махом расправился со всей верхушкой. Мбала, его дочь, министры и генералы. – Свен покачал головой. – Разве что ты, Бен возглавишь сопротивление?

– Я белый.

– Но с чёрной душой. – пошутил Свен.

– Я вытащил тебя оттуда, Свен. Если бы не мой звонок, ты лежал бы рядом с Мбалой.

– Нет. – подумав, ответил Свен. – Я думаю, ты вытащил не меня. Это был Кэтч 22. Вот он тебе по-настоящему благодарен и готов к дальнейшему сотрудничеству.

– Он мне поможет?

– Он уже помог тебе. Знаешь, чего хотел Свен Торингтон? И у него были все возможности.

– Боюсь, даже себе представить.

– Не бойся. Свен спрятал маячок в пиджаке нашего сегодняшнего президента. На аэродроме стояли под парами два Апача с замечательными, суперубойными ракетками. Ходжи прибывает в Лусанду. Там его встречает Зико. Па-бам! Официант, Кастор, еще кофе. Бен?

– Пива, Кастор, и шот яйи. Осуждаешь?

– Как я могу. Яйя – напиток богов. Не ты ее пьешь, а она тебя.

– Кастор. Только пиво.

– Сделаем так. – сказал Свен, когда официант принес кофе и запотевшую кружку светлого пива.

– Скажешь, нам нужен другой президент.

– Может быть, но спешить не будем. Ты знаком с Ходжи?

– До недавнего времени я был уверен в этом на 100 процентов.

– Может, стоит с ним поговорить. Вспомни, как ты заполучил своего лучшего агента?

– Я думаю вряд ли что-нибудь получится. Это не Мбала.

– Верно. Он не Мбала, но он тартауи. В этой стране всегда правили эве, а тартауи деревенщина. И у них слишком много родствеников.

– Ходжи – идеалист.

– Время сожрет любые идеалы. У него одних теток штук двести.

– У АНБ не хватит бюджета. Там же еще есть дядьки.

– Это да. Коррупция дело семейное, а для тартауи семья это все.

– Для тартауи, а у Ходжи есть Зико.

– Ты прав. Это наш шанс.

– А вот теперь совсем не понял. – Бен Андерсон допил пиво и щелкнул пальцами. – Кастор, еще одну.

– Ты хорошо знаешь Зико?

– Виделись пару раз. В деревушке на берегу реки.

– Я знаю Зико почти 20 лет. Он умен, ловок и слишком основателен.

– Слишком. Что ты имеешь ввиду?

– Ты не думал почему он выбрал Ходжи? Почему не сам стал президентом?

– Почему?

– Он всегда хотел большего, и он почти своего добился. Значит, он нам почти не страшен. А теперь – Свен понизил голос и наклонился к Бену. – Я спрошу у тебя кое-что на самом деле важное.

– Что же? – у Бена пересохло во рту.

– Ты должен обещать мне, что скажешь правду.

– Да говори же, Свен.

– Семки есть?

Глава 27

Пешеходы волны брели по Великой реке. На голом и красном берегу стоял человек. Высокий и сутулый. Он смотрел за реку, где в шерстяном утреннем тумане прятался противоположный берег. Забыв о времени, он ждал долго. Голодное, бестолковое солнце кусало, тормошило и запускало вверх серые облачка туманной шерсти. Человек помял сухие и тонкие губы, а в глазах появилась растерянность. Человек был недоволен.

– Дядя Зико! Дядя Зико!

У камышовых хижин на фоне тропического изумрудного леса кричали и прыгали счастливые, веселые дети. Человек помахал им рукой и медленно, все еще не теряя надежду, пошел навстречу.

Дядя Зико и дети расположились в самой большой хижине на чистых некрашеных досках. Из прошлого здесь остался леопардовый ковер на одной из саржевых стен и все. Дядя Зико любил простор и определенность.

– Всё очень просто. – рассказывал дядя Зико. – Не обязательно, чтобы все были богатыми. Нужно, чтобы совсем не было бедных. Взрослые этого не понимают, а значит они хуже детей.

– И ты, дядя Зико? – крикнул кто-то удивленно.

– И я. – серьёзно ответил дядя Зико. – Но я пытаюсь. И даю вам честное слово, что когда-нибудь до вас дорасту. Потому что…

Дядя Зико начал медленно заваливаться на бок. Он уже умер, а долгожданная улыбка все еще жила на его умиротворенном лице.

На другом берегу реки Отис бросил на землю снайперскую винтовку. Хромая и цепляясь за корни, пошёл вниз по глинистому красному склону. В машине Отис схватился за руль так, словно, хотел его вырвать.

– Зачем ему это было нужно? – услышал Отис.

В зеркальце Отис увидел Среднего. Мальчик расслабленно лежал на заднем сиденье, закинув руки за голову.

– Он закончил все свои дела. – сказал Отис.

– А Армия Господа?

– Теперь и навсегда это Армия Зико.

– Вот оно что. Крутяк, дядя Зико. Но ты, мужик, тоже крутышка. Дай мне тех крутых крутяшек.

Отис открыл бардачок и протянул Среднему открытую пачку приксов.

– М-м-м. – Средний быстро набил рот хрустящим печеньем. – Ты все правильно сделал. Все всегда нужно делать правильно. Указательный и Безымянная убили Большого. Я убил их. Это правильно. Дядя Зико был лжецом. Он сказал, что меня зовут Средний. А мое имя Отис. Не забывай про это, Отис.

– Не забуду. – пообещал Отис.

Он завел машину, но с места не двигался.

– А теперь ты свободен. –одобрительно сказал маленький Отис большому Отису. – И это насегда.

– Да. Теперь это пожизненно.

Дорога была петлистой и тряской. Через 50 километров она вливалась в широкое петлистое и тряское шоссе, ведущее к столице. Отис знал, что сюда больше никогда не вернется. Он вспоминал свою прошлую жизнь, а она дробилась на фрагменты, уплывала из рук. Он видел их маленькую кухню.

Видел себя.

Видел Дину.

У нее было красивое тело и не было излишнего уродливого стыда. Нагая и удивительная. Она взобралась на стол. Нацепила на голову кастрюлю, а то что не надо прикрыла двумя сковородками.

– Фотографируй уже, Отис.

Отис замешкался. Никак не мог найти подходящий ракурс…

…А потом Дина осталась одна…

… И Отис