Максим Теплый - Остров Сердце Страница 24

Главное – начальная скорость полета пули существенно выше, чем у всех традиционных пистолетов. Это позволяет произвести единственный прицельный выстрел даже с пятидесяти метров. Пятиграммовая чешская пуля на таком расстоянии запросто прошивает почти любой бронежилет, за исключением специальных спецназовских, третьего уровня защиты…

Марк был романтиком своего дела. Ему нравилось убивать и чувствовать себя хозяином чужих человеческих жизней. Он отнимал с профессиональной холодностью гурмана, который знает цену хорошему блюду и смакует его с уверенностью в правильности своего выбора.

Особенностью его почерка было еще то, что он никогда не бросал оружие на месте преступления, как принято среди людей его профессии. Марк резонно полагал, что любое оставленное оружие – это всегда след, который может вывести на исполнителя убийства. Он считал глупостью выбрасывать оружие только для того, чтобы в момент задержания его у тебя не было. Если поймали, значит, не обеспечил себе отход после выстрела, значит, плохой киллер, а раз так, какая разница, поймали с пистолетом или без! Если вляпался, то всегда докажут причастность к убийству. Тогда зачем выбрасывать оружие? Тем более эффективное и пристрелянное…

Он понимал, конечно, что таскать с собой пистолет, отправляясь за тысячи километров для выполнения очередного заказа, вовсе не безопасно. И придумал свой фирменный способ его доставки в другой город.

Марк шел на вокзал, выбирал наметанным глазом проводницу поезда, желательно без обручального кольца, возрастом хорошо за тридцать и чтобы уход за собой был виден – губы в помаде, глазки подведены, короче, еще ищет свой женский шанс. Он белозубо улыбался женщине и просил:

– Красавица, выручи! У друга день рождения, а я, как назло, выехать не могу – хозяин не отпускает, велит срочно фуру в Николаев перегнать. Вот даже билет взял, а придется сдавать…

Марк для убедительности показывал железнодорожный билет.

– Дальнобойщик, что ли? – уважительно интересовалась проводница, оглядывая ладную худощавую фигуру Марка.

– Ну да! Работа хорошая, денежная, но для семейной жизни трудная… Холостякую вот до сих пор! А уже к сорока!

– К сорока? – удивлялась проводница. – А не дашь!

– А мы, чернявые, всегда моложе своих лет выглядим.

– Ну и чего тебе надо?

– Да шахматист он, дружок мой. Вот я ему на сороковник и заказал шахматы. Ручной работы.

– Мужчины сорок лет не отмечают!

– Да глупости все это! Мы каждый год на его день рождения собираемся всей компанией… Выручи, а? Отвези презент!

– Не положено нам! А вдруг ты что запрещенное передать хочешь?

– Да ты что! На, гляди! – Марк охотно открывал коробку и демонстрировал необычную шахматную доску.

– Мне ее друзья-якуты сделали. В рейсе был, вот и заказал. Скажи, красивая?

– А тяжеленная-то! – с уважением замечала проводница. Тайник с оружием она бы не нашла при всем желании. Да и открыть его можно было только специальной хитрой отмычкой.

– Так из камня же, говорю. Возьми, красавица. К тебе подойдут на вокзале и скажут заветное слово – ждем, мол, презент от Григория, то есть от меня, а шахматы для Михаила. И все дела… На вот, возьми, здесь тысяча рублей, а вот это тебе к чаю в дорогу… – Марк доставал из сумки дорогую коробку конфет и маленький торт.

– Ой! – жмурилась проводница. – Торт лишним будет. За фигурой слежу!

– Знаешь что… как тебя звать?

– Тамара!

– …Тома! Лично я без ума от твоей увлекательной фигуры. – Марк понижал голос до намекающего полушепота. – Дай адресок. Вернусь из рейса, обсудим интимно ее детали…

Дальше Марк отправлялся в аэропорт, добирался до точки назначения и начинал готовиться к выполнению задачи: много раз промерял шагами маршрут отхода, хронометрируя каждое свое действие. Он знал, что в киллерском деле главное – не сам факт устранения объекта. Это, пожалуй, самое простое. Главное – придумать, как ты потом исчезнешь, не оставляя следов и шансов для потенциальных преследователей.

Когда наступало время, ехал на вокзал, находил какого-нибудь паренька, которого просил забрать у проводницы коробку, объясняя, что сам он не может к этой бабе подойти, так как она подруга его жены и не должна знать, что он находится здесь в городе, естественно, по интимным делам.

Этот номер у него всегда проходил без задоринки, только вот по дороге на Сердце случилась неприятность. Он добрался до Астрахани самолетом, как обычно, встретил поезд, но когда посыльный вернулся, то сообщил Марку неприятную весть: на подъезде к Астрахани вагон стал объектом нападения банды малолеток, которые обчистили пассажиров, а также купе проводников, после чего попрыгали из поезда в степь, где благополучно растворились.

…Каждое убийство Марк обставлял, как продуманный до мелочей спектакль. Особенно памятным был первый заказ, когда он расстрелял казанского авторитета Саню Даньшина. Марк воспользовался хрупкостью своего телосложения, поскольку к тогдашним семнадцати годам весил килограмм сорок, а ростом был едва ли выше полутора метров.

Все вышло в точности так, как он и рассчитывал.

Сначала в туалет ночного клуба вошли телохранители. Убедившись, что в помещении никого нет, они запустили туда подвыпившего шефа, который, покачиваясь, пристроился к писсуару. А телохранители, как полагается, деликатно вышли и встали у дверей снаружи.

Почти тут же раздался выстрел. Секьюрити обнаружили Даньшина с простреленной головой на полу, но понять, откуда прозвучал выстрел, смогли только через пару часов, когда, вместе с прибывшей милицией, обнаружили этажом выше, в техническом помещении, вскрытый воздуховод, в который Марк смог протиснуться и через решетку которого произвел смертельный выстрел…

Профессию киллера он выбрал совершенно осознанно. Оставшись в тринадцать лет круглым сиротой, он попал в детский дом, который находился в Тульской области, недалеко от того места, которое в народе именовалось "химией". Именно сюда ссылали из Москвы на вредное химическое производство всякий полууголовный сброд. Отсюда, кстати, и пошло ставшее позже общепринятым выражение "отправить на химию"…

А через год рухнула страна "с названьем гордым СССР". Вместе с ней стало рушиться все вокруг, включая тот самый детский дом, который закрыли под благовидным предлогом – мол, рядом вредное производство, а на самом деле из-за полного отсутствия финансирования и разбегающегося персонала. Детей рассовали кого куда. Марка отправили в Казань. Тут он еще с годик помыкался по детским домам, а потом сбежал…

Жил он у сердобольной старушки, которая приютила сироту. И поскольку та каждый день торговала на центральном рынке города, Марк стал ей помогать, а заодно осваивать трудную науку обмана покупателей, мелкого воровства и непростых взаимоотношений с бандитами, которые обкладывали всех торговцев данью.

Наблюдательный и битый жизнью пацан вскоре разобрался в хитросплетениях бандитских войн за контроль над рынком.

Время тогда наступило странное и поганое. Имена главарей банд, воров в законе, всяких махинаторов, обворовывающих доверчивых сограждан, были известны всей стране, а не только правоохранительным органам. Собственно говоря, они и не скрывались, поскольку милицию подмяли под себя, властей не боялись, а охрану держали только потому, что опасались конкурентов – таких же бандитов, какими были сами.

Марку не составило труда понять, кто с кем воюет и кто лидеры враждующих банд. Сначала в жертву Марк выбрал не Саню Даньшина, а его конкурента. Даньшин был молодой, веселый и красивый парень, который яростно прожигал свою жизнь в пьяном кураже и распутстве. А в его конкурентах ходил пожилой пятидесятилетний азербайджанец, страдающий запорами и штрафующий от жадности своих охранников за то, что они не вовремя подали ему тапочки.

Короче, веселый Саня нравился Марку больше, чем мрачный азербайджанец.

Но его попытки выйти на Даньшина и предложить свои услуги успехом не увенчались. Все решил случай: один из охранников авторитета, в ответ на просьбу передать Даньшину записку, пнул щуплого подростка под зад, обозвал "черножопым" и вышвырнул за двери ночного клуба.

Тогда смертельно обиженный Марк обратился к азербайджанцу с предложением "разрешить конфликт".

Тот пацану тоже не поверил, но выслушал внимательно. Его сомнения продолжались ровно до той поры, пока странный пацан не проник к нему на строго охраняемую дачу в элитном поселке Боровое Матюшино и не положил в постель пойманного в лесу ежа, который, запутавшись в простынях, грозно фыркал и шипел на ошалевшего хозяина спальни.

– Сколько возьмешь? – спросил азербайджанец, оценив ситуацию.

– Пять! – отрезал худосочный, но наглый подросток, заставив собеседника поморщиться. Пять тысяч "зеленых" были по тем временам огромными деньгами.