Патрик Александер - Смерть раненого зверя с тонкой кожей Страница 26

– Что?

– Время. Оно идет быстрее, когда ты счастлив, медленнее – когда грустишь. Все это знают. И я не буду переживать, волнуясь о будущем. Когда я не хочу о чем-то думать, я... просто об этом не думаю. Я знаю, это по-детски, но я так живу.

– Так живет большинство людей.

– Но не ты.

– Я тоже.

– Но ведь это политика страуса, не так ли?

Элис отвела назад волосы и характерным движением заложила их за уши, открыв таким образом свое серьезное юное лицо и затемненную ложбинку между грудями в слегка разъехавшемся халате.

– Но тогда, что есть реальность? Каждый раз, когда я счастлива, я задаю себе вопрос, а реально ли это.

Ричард скользнул рукой в вырез халата и взял в ладонь одну грудь, нежно поглаживая сосок большим пальцем.

– Это реально, – сказала она. – Господи, это точно реально.

Она сидела спокойно, с расслабленной неподвижностью уверенного в себе животного, а он продолжал ласкать ее. Она раскрыла в нем чувственность, о существовании которой он и не подозревал.

– Это безумие, – прошептал Эббот.

– Нет, – возразила она. – Это нормально. Возможно, только это и нормально.

Нжала, как обычно, завтракал в гордом одиночестве, оставив досыпать женщину, которую они сумели-таки найти ему в три часа ночи.

Президент чувствовал себя полным силы и энергии, расправляясь с необыкновенных размеров завтраком и одновременно просматривая утренние газеты и внимательно читая отчеты своего начальника полиции о возможных политических оппонентах.

Фрэнк Смит завтракал с Джоан. Это было странно, завтракать с кем-то, кто для него этот завтрак приготовил и ждал его. Он не знал, что сказать.

– Ты без проблем нашла все, что нужно?

– Фрэнк, – сказала она, – Я не привыкла разговаривать за завтраком. Почему бы тебе, как это принято в нашем кругу, не почитать за завтраком утреннюю газету?

Наблюдая за тем, как она одевалась, Эббот спросил, нет ли какой-либо информации о мерах безопасности для Нжала.

– Нет, – ответила Элис. – И потом, вряд ли ты можешь ожидать от меня, чтобы я тебе что-то рассказала, даже если бы знала.

Она натянула чулки, аккуратно разглаживая их на бедрах обеими руками и подтягивая их так, чтобы они плотно прилегали.

– Впрочем, они знают, что тебе известно про отель. И теперь собираются перевезти его в другое место. Последнее, что я слышала, – это, что он не соглашается.

Она критически оглядела себя в настенном зеркале, проверяя, хорошо ли сидят чулки, затем надела бюстгальтер, блузку и юбку.

– Я поправилась, – заключила она после финального осмотра.

– Неправда.

Она повернула голову, взяла в рот заколку и стала расчесывать свои длинные каштановые, с медным опенком волосы.

– Шеппард, – невнятно прошепелявила она, – думает, что ты сумасшедший. Я тоже.

Шеппард. Так вот кто был тем ублюдком, который дышал в шею Джоан, когда он звонил ей. Да, он отлично помнил Шеппарда и методы допросов его команды.

Он посмотрел на часы.

– Я ухожу.

Она хотела возразить, предостеречь его, убедить, но в этом не было смысла.

– Хочешь взять машину?

Она указала в окно на маленький Фиат-500, припаркованный у дома.

– Флоренс.

– Флоренс?

– Да, это звучит немного старомодно, но ведь она и сама довольно старомодная леди. Флоренс Фиат.

– Спасибо, но я не думаю, что мне нужна машина.

– Ты надолго?

– Не думаю. Возможно, на час.

– Пожалуйста, Ричард, будь осторожен, хорошо?

Когда он ушел, она села и уставилась на телефон. Она боролась с непреодолимым желанием позвонить Фрэнку Смиту и все ему рассказать. Это, без сомнения, спасет жизнь Нжала и, возможно, самого Ричарда, – что было для нее гораздо важнее.

Несмотря на раннее воскресное утро, машин на Парк Лэйн было немало. Эббот остановился около отеля Нжала и сделал вид, что прикуривает, глазами осторожно исследуя вход в отель и часть вестибюля, которую было видно через стеклянные двери.

У входа, беседуя с толстым швейцаром в ливрее, стоял высокий широкоплечий молодой человек с плоским лицом, одетый в темно-синий костюм консервативного покроя. В нескольких метрах от них подпирал колонну еще один поразительно похожий на первого. Если бы не слегка разнящиеся черты лица, они могли бы сойти за близнецов. Слегка отличаясь, второй был в одет в костюм серого цвета. Особый отдел. Отобран, благодаря скорости выхватывания пистолета и точности стрельбы от бедра (он вспомнил слова инструктора по стрельбе: "Просто прицелься и стреляй. Если ты вытянешь указательный палец, то он будет указывать точно в цель. Поэтому просто представь, что пистолет – это твой указательный палец").

Еще двое мужчин, похожих на агентов Особого отдела, спокойно и уверенно сидели в фойе на одном из черных чиппендейловских кожаных с пуговицами диванах, которые нередко можно увидеть в сериалах о высшем обществе по телевизору, и наблюдали за входящими в отель людьми.

Затем из отеля кто-то вышел. Это была девушка. Она шла, покачиваясь, как пьяная (и это в девять-то часов утра? В девять утра).

С безошибочно узнаваемым акцентом дворового кокни она сказала, обращаясь к толстому швейцару:

– Поймай-ка мне такси, петушок.

Это была вполне дружелюбная просьба, но швейцар, без сомнения, из-за присутствия людей из Особого отдела, решил продемонстрировать чувство собственного достоинства. Кроме того, эта должна бы знать, что ей следует выходить через черный ход.

– Сама лови, – ответил он. – Я разговариваю с приятелем.

Голос богини уличной страсти теперь зазвучал на октаву выше.

– Не смей так со мной разговаривать, ты, жирный пидор, или я тебе глаз на жопу натяну.

Она замахнулась на него сумочкой. Парень из Особого отдела, молодость и смущение которого вдруг стали очень заметны, встал между ними и схватил ее за руки.

– Будь умницей, дорогая, иди домой.

– Отпусти меня.

Она увернулась от него, стараясь избавиться от его хватки, и вдруг увидела Эббота, стоящего на краю тротуара.

– Джордж, – позвала она. – Джордж.

Это была Дорис, чертова Дорис. Это должна была быть она. И она, без сомнения, была пьяна.

Мгновение он колебался. Отвернуться и уйти? Или это будет еще более подозрительно? Молодой агент из Особого отдела уже смотрел на него. У него точно есть описание Эббота, и вблизи он не может его не узнать.

Эббот расстегнул пиджак, чтобы, если что, была возможность быстро выхватить Магнум и, ухмыляясь, двинулся к ним. Безоружный коп нежного возраста – это одно дело, а снайпер из Особого отдела – совсем другое. Если у того в руке окажется пистолет, он труп.

– Здорово, Дорис, дорогуша, в чем проблема?

– Эти вымогатели думают, что они могут...

– Уведи ее отсюда, приятель, – сказал парень из Особого отдела, – пока ее не забрали в отделение.

Агент смотрел на Эббота, но не видел его, отчасти потому что был смущен, а отчасти потому, что пьяная, нарывающаяся на неприятности шлюха никак не ассоциировалась у него в голове с Эбботом.

– В отделение? – переспросила Дорис. – Кто это, черт побери, собирается забрать меня в отделение? Я не какая-нибудь пятишиллинговая шлюха, я только что была здесь у очень важного человека.

Она махнула рукой в сторону отеля.

– Я бы и сам не возражал тебя забрать, ты симпатичная сучка, – сказал Эббот. – Цып-цып-цып. Пойдем.

По какой-то причине это развеселило Дорис, и она принялась хихикать. Ричард взял ее под руку и повел прочь. Ему было непросто повернуться спиной к агенту из Особого отдела. Он готов был в любой момент услышать: "Одну минуту, сэр", – и, повернувшись, увидеть направленное на него дуло пистолета, поэтому держал правую руку наготове, чувствуя себя как будто голым. Но ничего не произошло. Он снова вздохнул спокойно.

Дорис икнула и, покачнувшись, схватилась за его руку. Эббот вздрогнул.

– Что такое?

Пришлось рассказать ей о Хаки МакТаклзах.

– Я же тебе говорила! Если где назревает драка, эти чертовы Хаки МакТаклзы тут как тут.

– У них, должно быть, нюх.

– Еще бы – как у навозных жуков на дерьмо. Есть закурить?

Эббот протянул сигарету. Она попыталась ее зажечь, но не могла удержать спичку. Он помог ей прикурить.

– Дорис, зайка, где ты умудрилась с самого утра так надраться?

– Я не пьяная, я просто устала. Совсем не спала. Наш приятель ниггер останавливается только чтобы пожрать... Ну, может, немного выпила. Знаешь, у меня на завтрак было шампанское. Он спросил меня, чего мне хочется, и я сказала, что всегда хотела на завтрак настоящее французское шампанское, а не сладкую шипучую гадость местного разлива. Тогда он хлопнул в ладоши и велел этому своему дебилу помощнику Артуру принести шампанское для Эрминтруды. Он все время называет меня Эрминтрудой.

Она широко зевнула.

– Как насчет кофе?

– Может, хотя это меня разбудит.