Наталья Манухина - Наши люди в Шанхае Страница 26

Пригнулась я, чтоб сопротивление ветра уменьшить, и ракету свою вертлявую так коленями сдавила, даже колготки полопались.

Жаль, конечно, колготок, хорошие были, ну, да пес с ними. Жизнь дороже!

Лечу — в ушах ветер свистит, голова кружится, тошнота комом к горлу подкатывает…

А тут еще китайчонок к спине прижался, цепкими смуглыми ручками за шею меня обхватил и давит, давит. Оно и понятно, мальчишечка ведь совсем маленький, страшно ему на такой высоте лететь, вот он и вцепился в горло чужой тетке изо всех сил.

Да, пожалуй, самое печальное во всей этой истории то, что летала я в своем сне не одна, а с маленьким китайским мальчиком.

Я протянула руку и включила лампу, стоящую на прикроватной тумбе, чтобы посмотреть, который час.

Полшестого утра! Еще бы спать да спать. А я боялась, боялась, усну, а там опять мальчик.

У вас так не бывает? Сны с продолжением?

У меня, к сожалению, случается. Особенно если сон привиделся плохой. Проснешься, подумаешь, слава богу, что все это мне только приснилось. Порадуешься за свое мнимое благополучие, и на другой бок — досыпать.

А кошмар с продолжением уже тут как тут.

Как черт из коробочки — вот он я, явился, не запылился. Вторая серия начинается!

Я взбила подушку и уселась, прислонившись к спинке кровати.

Возможно, все еще не так плохо. Во сне легко спутать мальчика с девочкой. Одевают маленьких детей часто одинаково и, вообще все малыши между собой чем-то похожи.

Вы заметили, что не бывает некрасивых детей? Взрослые люди с некрасивыми лицами есть и довольно много, а вот детей нет!

Все пока маленькие — славные, трогательные и симпатичные. Все! И мальчики, и девочки.

Вот интересно, похожи-то они между собой, похожи, а во сне снятся совсем по разным поводам. Маленькие девочки снятся к диву, то бишь к приятной неожиданности, мальчики же снятся к неожиданности неприятной, то бишь к неприятности.

С кем же я сегодня ночью летала? С мальчиком или с девочкой? Я прикрыла глаза, восстанавливая в памяти ночную картинку.

Тепленький, стеганный на вате комбинезон из коричневого ситца в мелкий цветочек (такие носили китайчата из моего детства) на пол ребенка никоим образом не указывает. С этим разобрались.

Ботиночки…, ботиночки…? Какие же на малыше были ботиночки?

Впрочем, это не важно. Фасон и цвет ботинок ни о чем нам не скажет. Ботиночки у деток одинаковые.

Почему же я решила, что это был мальчик? По каким таким признакам?

Точно! Прическа! У ребенка была мальчиковая стрижка: бритая голова и только маленькая трогательная челочка спереди. Привет из Шанхая пятидесятых годов прошлого века.

Да, вне всяких сомнений, летала я с мальчиком.

А это значит, что нам с Алсуфьевым надо ждать неприятностей.

Нет, это невозможно! Какие неприятности?! У нас и так неприятности.

Вчера в опере Алсуфьева чуть не убили!

Ему просто-напросто сказочно повезло. В таких случаях говорят: «В рубашке родился».

Каких-то полсекунды, и все! Острие копья вонзилось бы не в мягкую обивку спинки стула, а в грудь Сергею.

Кошмар какой!

Правда, сам пострадавший убежден, что это случайность. Совпадение.

Хотелось бы верить.

На самом деле я тоже верю и в случайности, и в совпадения. Они в жизни случаются, и случаются чаще, чем можно себе представить.

Но, согласитесь, три совпадения подряд…

Нет, в это невозможно поверить!

— Играя пекинскую оперу, не обойтись без акробатических приемов, — монотонно бубнил Алсуфьев в ответ на мои истерические причитания и всхлипывания.

Вчера вечером я не пожелала принять извинения администрации театра и наотрез отказалась от материальной компенсации за причиненный моральный ущерб (нам предлагали роскошный ужин с французским шампанским и деликатесами из морепродуктов в одном из ресторанов отеля).

Романтическому ужину за счет заведения я предпочла выяснение отношений без присутствия посторонних.

Слегка всплакнув (это оказалось нетрудно, я действительно была очень напугана), я вынудила Сергея подняться в мой номер и, заливаясь слезами, тупо требовала объяснений по поводу всего того, что происходило на сцене.

— Если это не покушение, то что?! Что это было?! Скажи мне на милость? Зачем были нужны все эти «прыжки и ужимки» на оперном спектакле? К чему они? Ведь опера это не цирк.

— Пекинская опера, Наташечка, это слияние всех жанров театрального искусства: оперы и балета, трагедии и комедии, пантомимы и акробатики. — Дудел в свою дуду Алсуфьев. — В «пекинской опере» есть такие персонажи, которых можно представить, только применяя акробатическое искусство. Это так называемые амплуа «военного героя» и «военной героини». Играя «женщину-воительницу» не обойтись без акробатики, потому что «женщине-воительнице» иногда необходимо «помахать кулаками». Искусством жестикуляции должен обладать каждый персонаж и соответственно актер. Посмотри только на формальные стилизованные жесты артистов. Как тебе должно быть известно, еще в середине прошлого века великий китайский актер Мей Ланьфань, прославившейся исполнением женских ролей…

— Ну, хорошо, хорошо, — я протестующе подняла руку, чтобы остановить поток Сережиного красноречия.

Меня раздражали не только его аргументы, построенные на экскурсе в театроведение, меня раздражал сам тембр его голоса.

Поражаюсь! О чем только думает? Зачем спорит, если заведомо ясно, что не прав?

Говорит, говорит, остановиться не может. Что называется, без обратной связи.

За версту видать, что мой Алсуфьев — старый холостяк.

Никакая жена такой манеры разговора не потерпит. Живо скорректирует, объяснит, что к чему.

Зачем, скажет, женился, мой дорогой, если слушать не хочешь? Думаешь, ты у нас самый умный?

Нет проблем! Умного человека не грех и послушать. Разводись и разговаривай целыми днями сам с собой.

Я мешать не стану, быстро найду, кому рубашки погладить.

— Сережечка, — проникновенно сказала я, удивленно примолкшему под моим неприязненным взглядом Алсуфьеву. — Допустим, это так. Допустим, что не только сегодня, а на всех спектаклях пекинской оперы певцы и певицы скачут по сцене как заведенные, крутят сальто и кидают друг в друга острыми копьями. Допустим, это нормально. Вполне вероятно и то, что копье улетело за пределы сцены случайно. Безо всякого на то злого умысла со стороны артиста. Не ошибается тот, кто не работает. Я это прекрасно понимаю. Среди жонглеров и акробатов тоже есть новички. Но, Сережа, я тебя умоляю, почему это копье попало именно в тот стул, на котором сидел именно ты?

— Э-э-э-э…

— Подожди, не перебивай. Я ведь тебя не перебивала. Вспомни лучше, сколько в нашем первом ряду стояло столиков. М-м? Вспомнил? Правильно, много. А копье почему-то попало именно в тебя!

— Э-э-э-э…

— Хорошо, не в тебя, а в стул! Но скажи мне за это спасибо, Я тебя лягнула, оно и не попало.

— Спасибо большое тебе, Наташечка. Если бы не ты! А, собственно, почему ты…

— Потому! — Меня бесила недогадливость Сергея.

— Я ведь полез под стол, потому только, что думал, что ты что-то уронила и просишь меня это что-то достать. А ты говоришь…

— А я говорю, что ничего не роняла. Руки у меня еще не дырявые, слава богу, а вот тебе, Сережечка, надо поменьше болтать. Я тебя специально лягнула, чтобы привлечь твое внимание. Я ведь просила тебя помалкивать про то, что мы жили в детстве в Китае, а ты первому встречному готов выложить про себя всю подноготную. Какой же ты психолог? Он тебя выспрашивает, а ты и рад стараться, рассказываешь, все как на духу. А он выслушал и подал знак, а сообщник на сцене уже тут как тут. Только того и ждал.

— Но…

— Что «но»?! Почему копье полетело в тебя сразу после того, как ты рассказал этому китайцу про Шанхай. Не знаешь? А я знаю. Он специально выуживал у тебя эту информацию! Скажешь, нет? Скажешь, он у тебя ничего не выспрашивал?

— Ну…

— Нет, это невозможно. Что «ну»?! Сережа, я тебя умоляю, я ведь все слышала. Он спросил: «Шанхай?», ты ему: «Да, Шанхай», а он: «Ах, Шанхай!». О чем можно говорить про Шанхай с первым встречным? — Я сверлила Алсуфьева взглядом, я требовала ответа на свой отнюдь не риторический вопрос. — Скажешь, что все это мне послышалось? Ты не сказал ему, что жил в Шанхае?

— Да, нет, не послышалась. Сказал. Но он у меня ничего про Шанхай не выспрашивал. Я сам сказал. Этот мужчина, он инженер из провинции Шаньси, и в Пекин приехал первый раз. По делам приехал. В командировку. И в театр попал первый раз в жизни. Представляешь, пожилой человек, а в театре никогда не был.

— Ну и что? К тебе то он зачем полез с разговорами, этот подозрительный командированный из провинции? Ты-то здесь причем?

— Не при чем, — легко согласился Сережа. — Мы просто перекинулись с ним парой слов, вот и все. Он спросил, нравится ли мне пекинская опера и бывал ли я раньше в Китае. Я ответил, что да, дескать, и опера нравится, и в Китае бывал, ребенком два года прожил в Шанхае.