Светлана Воинская - Поцелуй Валькирии Страница 26

— Этим декорациям двести лет, — София по ступенькам взошла на деревянный помост и исчезла за полотном с перспективой уходящей вдаль средневековой улицы. Вдруг живописная картина, словно фусума, отодвинулась, представив пейзаж — в глубине сцены выросли настоящие деревья.

Адель прошла туда, где сложное переплетение подъемных и рычажных механизмов напоминало внутренности гигантских часов.

— Это машина «ветра», а это — «гром», — знакомила ее София с древними театральными эффектами.

У Адель не выходила из головы фотография с детьми. Она осознала, что в этой пьесе ей отведена посредственная роль. Сюжет определен давно, и не она его автор. Каждый знает свои реплики, а ее слова — невпопад. Она с усмешкой дернула свисающий канат, опрокидывая спрятанный под колосниками длинный дубовый ящик с перекатывающимися внутри чугунными шарами. Ба-бах! Они получат свой гром!

17

Algiz — тростник.

Эта руна — зеркало для Воина Духа, того, кто вовлечен в битву с самим собой. Об опасности его предупредит шорох осоки или тростника. Испытывая страдание, понаблюдайте за ним, задержите на нем свое внимание. Это предупреждение.

На прощанье София подарила ей коробку духов, она вынула их с одной из полок, где сгрудились ненужные ей самой презенты. И Адель еще раз восхитилась умом Софии.

— Tack! — поблагодарила Адель по-шведски. У нее всегда были неплохие способности к языкам.

София посадила ее в свой автомобиль, и куполообразные крыши башен, фонтаны и статуи парков остались позади. По дороге Адель заметила слежку и улыбнулась. Наконец-то!

Во время краткой беседы Софии и Густава она услышала слово «Бирка». Маленький городок Бирка находился на одном из островов озера Меларен. Пересев на пароходик, Адель легко достигла крупнейшего кладбища Севера Европы, где викинги оставили древний город и курганы с утварью, оружием, а иногда с умерщвленными рабами. Раскопки велись здесь с конца прошлого века, и за границей города был разбит палаточный лагерь студентов Упсальского университета, открывших археологический сезон. Неподалеку стоял миниатюрный бульдозер, призванный снимать грунт тонкими, не более десяти сантиметров, пластами. Площадь раскопов поделили на квадраты с разделяющими их бровками, тут и там виднелись высотные отметки для нивелировки, треноги теодолита и нивелира, а в углу — постоянно увеличивавшаяся куча земли. К отвалу направлялись ребята с носилками, их блестящие спины обгорели на весеннем солнце.

Адель заметила человека, склонившегося над чертежом. Был он в шортах и белой гимназической кепке с лирой над козырьком.

— Где мне найти его высочество?

— Его высочество отменил поездку, — почесывая небритые щеки, он продолжал вносить в план пометки о структуре и окрасе слоев, наличии золистых или угольных пятен. — А сегодня как раз будет посвящение.

Посвящение в археологи? Студенты-первокурсники, впервые стершие в кровь руки и почувствовавшие песок на зубах, на грани солнечного удара, пройдут дурацкую тайную церемонию, и экспедиция станет для них или единственным опытом, или образом жизни.

— Много новичков?

— Пионеров? Пять чел, — и он заорал: — Археолухи, перерыв!!!

В квадратах побросали лопаты и кайло, вылезли наверх: кто — перекурить, кто — в хозяйственную палатку за водой. Футболки, купальники, кеды.

— Сколько раз мне мама в детстве говорила — учись, сынок, а то всю жизнь лопатой махать будешь! — развлекал группу один из студентов. Редкая юношеская щетина на загорелом лице, выгоревшие на солнце светлые волосы, голубые смеющиеся глаза. Он напомнил ей шутника Вальтера.

Вниманием Адель завладела боевая девчушка в майке и шортах, подчеркивавших сложение ее натренированного тела.

— Кто за дровами? Я сегодня готовлю, — по-мальчишески бодро она ударила «Вальтера» по обгорелому плечу. Тот состроил комичную гримасу жуткой боли, все расхохотались, а девушка отправилась в хозпалатку.

— Вы не могли бы, — улыбнулась Адель «Вальтеру», — показать, где работает его величество.

Юноша провел ее по бровкам, но ни разу не восхитился ее способностью удерживать равновесие. В свое время Вальтер воспринимал как должное ее меткую стрельбу, выносливость, храбрость. Если бы было иначе, он не рассказывал бы ей анекдоты, просто не замечал.

— Вы, наверняка, слышали, что в начале войны в Средней Азии обнаружили гробницу Тамерлана, победителя Золотой Орды. Предсказатели говорили, что трогать кости нельзя — на волю будет выпущена война. Саркофаг вскрыли за месяц до вторжения в Советский Союз, а в ночь на начало войны потревожили скелет. Вы не боитесь найти что-то подобное?

— Ящик Пандоры? Ничуть, — рассмеялся он.

— Его высочество требователен в качестве профессора?

— Его пунктик — зачистка. Мы берем в руки веник, а ведь подметать землю — все равно, что мыть воду. Не имеет смысла подметать против ветра, — Адель поняла, что это начало очередной археологической шутки, — но опасно заметаться и по ветру, если тот дует в сторону соседнего квадрата — можно неудачно наткнуться на кайло[33].

Адель рассматривала местечко, облюбованное Густавом. Перед ее глазами возник заголовок статьи: «Несчастный случай на раскопках. Принц Густав погиб, придавленный плитой гробницы». Должно произойти что-то вроде «нападения партизанов Исхака Шамира».

Неожиданно рядом возник человек, от его подозрительного взгляда Адель напряглась. Казалось, он читал ее мысли. Она медленно направилась к лагерю. Девушка, заинтересовавшая Адель, находилась у умывальника, пытаясь щеткой вычистить грязь из-под ногтей. Потом юркнула в хозяйственную палатку. Адель последовала за ней. Кавалергард-девица отбирала продукты, вскрывала ножом тушенку, банку паштета для бутербродов, достала пачку макарон и котелок.

Адель с необъяснимым трепетом наблюдала за ней. Та уронила алюминиевые кружки и выругалась.

— Вам помочь?

Студентка оглянулась, в холодном взгляде Адель заметила превосходство и презрение к ее манере одеваться — на Адель был широкий сарафан, в складках которого ее живот был почти незаметен. Конечно, девочка предпочитает брюки, шорты и рубашки.

Чуть поодаль места, где под парусиновым тентом располагались складные стулья и столики, сдвинутые в ряд, девушка занялась костром. Адель видела, как ловко она обложила газетный лист щепками и тонкими ветками, сверху соорудила шалашик из небольших поленьев. Огонь завладел деревянной конструкцией мгновенно. Адель помогла принести запасы и порезать хлеб.

Студенты давно вернулись в раскопы. Им суждено найти костяные коньки или прогнившую обувь с шипами для передвижения по льду — зимой Меларен замерзал, и древние купцы везли меха по озеру. Или обнаружат затвердевшие кусочки смолы, которыми люди неолита заделывали щели в своих лодках, а на смоле — отпечатки пальцев, порезы каменных ножей. А может, эллиптические линзы из горного хрусталя — первые телескопы, выкраденные разбойниками-норманнами из Византии.

— Пионерами могут быть только студенты? Люди постарше не присоединяются к вам?

— Отчего же. Господин Юхансон — живой пример, — скупо бросила она, указывая на того самого типа, что помешал ей изучить нужный квадрат.

Этот новичок не археолог, решила Адель.

— У него получается?

— Лентяй, — неохотно отозвалась девушка.

— Где его палатка?

Когда из лесочка вернулись дровосеки, по лагерю разнесся клич: «Археолухи, обедать!» Все расселись за столиками, мальчишки жадно накинулись на еду. В скорости поглощения пищи пионерам не уступали «старики» — те, кто уже не помнит количества своих экспедиций. Вкус тушенки вызвал у Адель галлюцинации. Ей начинало казаться, что мальчишки обвешаны оружием, что хлеб имеет привкус опилок, и она знает, какая смерть ждет каждого из них.

За чаем вспоминали посещение местного «синематографа», где шел исторический фильм, и «аборигены», сидя в первых рядах, громко ругали и историю, и придурков-археологов, которые лопатят их город. После сеанса начальник экспедиции громко воззвал: «Господа археологи! На выход!» И с потрепанных кресел встали пятнадцать страшно загорелых людей — глаза трех болтунов чуть не повылезали от ужаса.

Справа нареченный Вальтером шепотом выяснял у одного из «стариков», приходилось ли тому находить золотые артефакты.

— Было дело, — кивнул бородач.

— И сколько же находок?

— Да так… восемь-девять.

— Что-то я у тебя дома ничего подобного не видел, — провоцировал мальчишка.

Оскорбленное лицо собеседника выразило нечто в духе: «Да как ты мог такое подумать! Да я ради науки…».

— За тобой следили? — продолжал докапываться «Вальтер».

— Да нет, в ямке-пещерке я тогда один был.