Валериан Скворцов - Шпион по найму Страница 28

— Настоящий мужик, — изрек я, придержав шаг во имя значимости философемы, — изменяет любовнице с женой. И если жена это понимает, все в порядке, вы — великая пара!

— А если жена изменяет со мной любовнику? Звание великой пары сохраняется?

— Оппортунистическая мысль, — сказал я. — В данном варианте в позиции жены, мне кажется, можно усмотреть отсутствие партнерской этики.

— Вот именно. Контора так и поступает, неэтично — с досадой вдруг выдал Ефим. — И мне это не кажется, а именно так и есть.

— Вот тебе раз… При чем здесь контора?

Я потихоньку глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы выветрить хмель.

На эту встречу Шлайн, как и в прошлый раз, явился по моему вызову.

После ареста Чико и его группы я позвонил на явку. Ответила Марика. Я попросил устроить встречу с Ефимом. Когда перезвонил спустя полчаса, трубку взял уже папаша Велле. Он и передал, что Шлайн встретится со мной у варьете.

Ефим не прокомментировал арест прогулочной группы Тургенева. Лишь задал уточняющий вопрос — какого цвета был «Лендровер», в который впихнули Чико со товарищи, и носили ли агенты форму? «Лендровер» мне показался темно-синим, брали группу люди в форме констеблей и спецназовцев вперемешку. Ефим спросил номер машины, я его назвал. Больше события до варьете не обсуждались…

Он ускорил шаги, на ходу втискиваясь в рукава пальто. Если разгоняется, подумал я, значит переходим к разговорам по существу. Так и получилось.

— Что ты думаешь об аресте банды? — спросил Ефим.

— Чико спрятали от меня.

— От нас, — сказал Ефим.

— От меня…

Удивительно, но он не возразил.

Орда парней и девиц, возвращаясь к старту на горушке, обтекала нас, возбужденно обсуждая колдобины Ратаскаэву. Цветные картузики смотрели лакированными козырьками у кого назад, у кого вбок. Роликовые доски они несли в охапку.

Ефим, задрав полу, достал из кармана брюк пластиковый цилиндрик, отвинтил крышку и вытряс на ладонь белую таблетку.

— Будешь? Протрезвляет…

Я помотал головой.

— Зачем же выпивали? Жалко денег, истраченных на выпивку.

— Опять деньги, — поморщился он.

— Нет, не деньги, — сказал я. — Здоровье. Эти штуковины действуют на сердце или печень.

Ефим подбросил таблетку и, поддев носком ботинка, отфутболил в темноту.

— Так что же — контора? — напомнил я.

— Мой источник здесь сообщает, что в результате прочесывания в городе в сети угодили две фигуры из пророссийского подполья, связанные с калининградскими структурами. Они не уголовники. И криминальная полиция препроводила ореликов в полицию безопасности, то есть контрразведку. Контрразведку же здесь натаскивают британцы. Такова традиция с довоенных времен… Но эстонцы, учившиеся у англичан, пока ещё сопляки в сравнении с теми, кто получил московскую и ленинградскую выучку. И поэтому англичане в серьезных случаях ни на тех, ни на других не полагаются. Работают через свою агентуру…

— Ты причастен к этому направлению?

— Не здесь — в Москве, и постольку поскольку, как говорится. Калининградцев ведет Марта Воинова под руководством Дубровина. Во всяком случае, документированная информация поступает в центр через него… А он не поставил меня в известность о захваченной парочке.

— Мне-то зачем об этом знать?

— Для ориентировки. В Калининградском анклаве легально существует партия Балтийской республики. Сторонников у неё много, на последних выборах — треть голосовавших. Жаждут самоопределения и превращения в подобие Гонконга…

— О господи, сколько дури на земле твоей, и все ради денег, — сказал я.

— Теперь про деньги ты верно приметил.

Мимо опять прогрохотала орда на роликовых досках. Ефим выждал, пока она скатится под уклон.

— Балтийских партийцев подогревают, — сказал он. — Делают это в основном придурки из экстремистского крыла. Бывшие офицеры, которым не светило возвращение из западных гарнизонов в российскую беспросветность. Полные отморозки… Анонимка о покушении на Бахметьева в стиле и духе их мелочной суетности. Как что не заладится, сразу за доносы. Но сие лишь предположение. Этим ребятам Чико здесь, а тем более с большой оравой, совсем не нужен, как не нужен он и всем остальным, кто от Таллинна до Риги греет руки на скандинавской и польской контрабанде… Впрочем, мне кажется, что и появление тут подпольных «балтийцев», и приезд Чико — части одного замысла. Но какого?

— Какого? — повторил я иронично.

Мы прекратили разговор, выжидая, когда отгрохочет на роликовой доске одинокий молодец, поспевающий вдогонку проскочившей группе…

Я собирался высказаться в том смысле, что появление в Таллинне калининградцев и Чико, в особенности двух азериков, да ещё с московского кладбища, в хвосте этой яркой кометы, несомненно имеет геополитическое значение. Напрашивались аналогии про путь из варяг в греки. От Балтики до Каспия. Да не успел подобрать слова…

Шлайн подсечкой опрокинул меня на спину и, падая на колени, вырвал из-под пальто свой огромный пистолет. Его два или три выстрела слились с автоматной очередью трассирующими. Пули сорвали подошву с моего правого сапога, вырвали клок из плечевого вкладыша пальто и обожгли мочку уха.

Грохот роликов по брусчатке затихал внизу улицы.

Ефим простонал.

— Ранен? — спросил я.

— Да нет. Разбил коленку, — сказал он с раздражением.

— Спасибо, — сказал я. — Вовремя помог прилечь.

— Мудаки мы… Рассиропились. Но я его достал… Я знаю, что достал… Ты слышал его пальбу? Я — нет…

— Машинка палила скорострельно, — сказал я. — Не чета твоей пищали, которая перезаряжается с дула…

Ефим пользовался, оказывается, старинным «Стечкиным».

— Какую выдали, — буркнул Шлайн. — В сейфе держу. Прихватил, как говорится, на всякий случай… Ты-то свой… как его… «зигзаг» этот и достать не успел, хе-хе…

Радовался, словно ребенок, что оказался проворнее.

— «ЗИГ-Зауэр», — сказал я.

— Херауэр… Что стряслось-то с твоим ухом? Отстрелил?

— Мочку обожгло, легкая контузия, гудит в голове. Высплюсь и забуду.

Не сговариваясь, мы резко повернули назад и быстро пошли вверх по безлюдной Ратаскаэву. Свернули в первый же проулок. Я припадал на одну ногу из-за потерянного каблука.

— Расскажи про Дубровина, — попросил я. — Он контролирует явку в музыкальной лавке?

— Это его страна. Он резидент. Как иначе?

— Никак, конечно.

Я старался сдержать злобу, которая захлестывала меня. Игра становилась смертельно опасной. Марина вычисляла верно. В поисках киллера упрутся в меня. И вот, выходит, что уперлись и принимают меры. Убирают превентивно?

— Как ты думаешь, — сказал Ефим, — кто-то должен явиться теперь посмотреть, что с нами стало?

— Кто? — спросил я.

— Не Дубровин же! — буркнул Ефим.

Мне показалось, что в этот момент его и осенило. Информативно ведь только самое непредсказуемое.

Любая структура, в том числе и решающая вопросы безопасности, допускает в своей организационной идеологии хотя бы минимальную степень взаимного личного доверия сотрудников всех уровней подчинения. Иначе организация не будет дееспособной. Презумпция лояльности всех в отношении всех. Но эти все допускают, конечно, что предательство кого-то в отношении кого-то или всей структуры в целом когда-нибудь да случится.

Однако рожденные предавать не предают, если не возникнет возможности или, лучше сказать, выгодного повода для предательства. А когда повод возникнет, предаст любой, что бы там не говорили. Вроде того, как переходят из одного клуба в другой футболисты. Приверженность честной игре достоинство в глазах зрителя, а не игроков. Для профессионалов смысл игры не победа, а материальный выигрыш. Зачем иначе, как ни ради куска хлеба, становятся профессионалами?

Дубровин был профессионалом. Как и Ефим. Как, возможно, и я.

— Смотри, — сказал я Шлайну. — Эстонцам, в сущности, наплевать, геройски умрет или геройски продолжит свой боевой и жизненный путь генерал Бахметьев. Так? Так. По собственной инициативе нейтрализовать Чико Тургенева они не стали бы. То есть, я хочу сказать, кто-то им его сдал. С расчетом, что эстонцы поступят так, как они и поступили, — засадят его и бригаду. Кто же мог сдать Чико? Кому это выгодно… А выгодно Дубровину. Потому что этим он возвращает доверие местных, без которого не доделает карьеры и, стало быть, не вернется в Москву за повышением… Дальше. Как могла криминальная полиция в ходе рутинной, вялой и затяжной операции по прочесыванию, от которой разве что ленивый не отвертелся, захватить две фигуры из подполья? Настоящего подполья! Да ещё связанного с калининградскими сепаратистами! Да еще, как ты говоришь, из числа армейских или каких там ещё отморозков, то есть профессионалов, к тому же озлобившихся, а стало быть, особенно скрытных и настороженных. А? Их определенно, как и Чико, брали по наводке. Причем, брал спецназ…