Наталья Манухина - Наши люди в Шанхае Страница 28

— Гм, — задумчиво кивнув, согласилась я. — А почему ты вдруг решила, что мой папа работал на оборонную промышленность Китая?

— А он на нее не работал?

— Не знаю, — честно призналась я. — Я не знаю, чем мой папа занимался в Китае. Знаю только, что работал он на судостроительном заводе. Но ведь корабли бывают не только военные, есть много других судов, самых разных, сухогрузы, например, или же пассажирские лайнеры всякие. Может, он не имел никакого отношения к военным заказам?

— Может, и не имел, — охотно согласилась она. — Только вот что я, Татуля, думаю, если ты не знаешь, чем занимался твой отец в Китае, значит, тебе нельзя об этом знать. Его работа была засекречена.

— Ну и что, что засекречена?! — не сдавалась я. — За это нужно убивать?! Алсуфьев тоже работал в Китае. Но он ведь жив! То есть жил долго. Нет, Верочка, я не верю!

— Как знаешь, — надула губы она. — Мое дело предупредить. Согласись, я не могла от тебя скрыть то, что рассказала мне Инна. Нет, если бы Мартынова была безмозглой, вздорной сплетницей, я бы и слова тебе не сказала. И не подумала бы докладывать об этом разговоре. Мели, Емеля, твоя неделя! Но Инка ведь не такая, Инка умница. К тому же остепененная. Доктор наук! Это тебе не хвост собачий! Она в вузе математику преподает. А математика, моя дорогая, это не научный коммунизм, когда в темной комнате ищут черную кошку, заведомо зная, что ее там нет. Математика — наука точная, она приучает человека мыслить логически, а не фантазировать на пустом месте. И отец у нее… Я говорила тебе, что родитель у Инки — военный? Так вот, он не просто военный, он этот… В этом служил… В как его? Помнишь, в конце восьмидесятых все читали «Аквариум» Виктора Суворова?

— В военной разведке?

— Точно. В ГРУ! В Главном разведывательном управлении. А ты говоришь…

Я жалобно застонала и откинулась на спинку стула.

— Нет, это невозможно.

— Не хочешь, не верь, — неожиданно кротко сказала она. — Хочешь поехать с Алсуфьевым на халяву в Китай — поезжай. Только хорошенько подумай, прежде чем рассказать там кому-либо о том, что твой папа на них работал. И сама подумай, и Сереженьку своего предупредить не забудь. Пусть тоже хорошенько подумает. Это у нас сын за отца не в ответе, а у них, у китайцев, менталитет совершенно другой. Кто их знает, какие у них насчет вас планы. Может, они вас туда специально заманивают. Ты ведь не знаешь, почему Алсуфьев-старший так долго прожил. Может, это случайность, а? Не нашли его китайцы, опростоволосились. Всякое бывает. И на старуху бывает проруха.

— Все, Вера, хватит меня запугивать. Это просто шпиономания какая-то! Давай лучше поработаем. Дел куча!

Верочка обиделась и остервенело заколотила по клавиатуре. Я уткнулась в альбом с фотографиями клиенток.

Неприятный разговор был окончен.

Разговор прекратился, а досадный осадок от него остался. В моей душе поселились сомнения, и поделиться мне ими было не с кем.

Рассказать о Верочкиных инсинуациях мужу я не могла. Не хотела рисковать, подозревала, первое, что он сделает после моего рассказа, — это запретит мне ехать с Алсуфьевым. Я и так его еле-еле уговорила, а тут такой прекрасный повод для отказа.

Я была уверена, что Славочка им воспользуется.

Жаль, конечно, что нельзя поговорить с мужем. В отличие от меня, он разбирается и в политике, и в истории советско-китайских отношений, и в оборонной промышленности много лет проработал.

И младший брат у него полковник ФСБ. Нет, это невозможно!

Если бы не Славкино негативное отношение к моей поездке, я могла бы доверять его мнению целиком и полностью.

Но рисковать… Нет, рисковать поездкой я не могла. Поймите меня правильно, я уже настроилась на этот вояж с Алсуфьевым.

Именно поэтому я ничего не рассказала и Алсуфьеву. Вдруг, он поверит в Верочкины россказни и откажется от поездки.

Не могу же я поехать на его конференцию без него самого? То-то и оно!

Я решила, что в выходные постараюсь выведать что-либо у мамы. Исподволь постараюсь, аккуратненько, так, чтобы она ничего не заподозрила.

Доводить до ее сведения последние Верочкины бредни я, естественно, не собиралась.

Половину субботы я с умильным видом ходила вокруг мамы кругами, собиралась с духом. Собралась только к обеду.

— Мам, — как бы между прочим завела я, накрывая большой круглый стол белой накрахмаленной скатертью.

Семейный обед в субботний летний день на дачной веранде — это всегда праздник.

— Ты помнишь, у меня в Китае была подружка? Леночка. Беленькая такая, с двумя косичками. Я ничего не путаю?

— Нет, — подтвердила мама. — Лена Ковалева. Вы с ней хорошо играли.

— Я помню, мы с ней кукол каких-то делали.

— Кукол? — Мама методично расставляла тарелки.

— Из бумаги.

— Да, помню, бумажные куколки на новогоднюю елку. Это Нина с вами делала, Леночкина мама. Она рисовала хорошо, поделки всякие мастерила. У нее такие чудесные елочные игрушки получались. В Китае тогда елочных украшений не было. Это сейчас они своими игрушками весь мир заполонили. В те годы елочные игрушки в Шанхае днем с огнем было не сыскать. А нам так хотелось встретить Новый год по нашему русскому обычаю. Поставить елку до потолка, нарядить ее, чтоб и игрушки на ней висели, и мишура, и орехи в золоченой бумаге, и мандарины с конфетами, чтобы все было, как дома, в Союзе. Помню, за месяц уже начали к Новому году готовиться. Мы с Галей Алсуфьевой цепи делали. Накупили несметное количество маленьких шоколадок в разноцветной фольге и из этой фольги клеили цепи для елки. А шоколадки, стыдно признаться, пришлось выбросить. Китайский шоколад и вообще-то невкусный, солоноватый, все говорили, что он из сои сделан, не знаю. А те маленькие шоколадке в разноцветной фольге оказались совсем несъедобными. Да, всем тогда работы хватило. Но больше других, конечно, Нине Ковалевой досталось. Зато и праздник получился на славу. Никто из детишек, даже тех, что постарше, и внимания не обратил на то, что вместо елки у нас кипарис был наряжен. Елку, как и елочные игрушки, в Шанхае тогда купить было невозможно. Продавались только кипарисы в горшках. А вот Дед Мороз у нас был самый настоящий. Володю Распопова уговорили Дедом Морозом нарядиться. Костюм сшили, бороду сделали, а валенок нет. Зачем в Шанхае валенки? Пришлось ему в резиновых сапогах хороводы с вами водить. Детям всем сшили карнавальные костюмы. Ты снежинкой была, помнишь?

— Да, — поспешно согласилась я, — помню. Мне кажется, я и дядю Володю помню. Мы с ним вместе в Союз возвращались?

— Нет, — погрустнела мама. — Володя с нами не возвращался. Мы уехали раньше. Он еще оставался в Шанхае. А потом умер.

— Умер? В Китае?

— Да, в одночасье. Врачи сказали, вирус какой-то неизлечимый китайский он подхватил. Не сумели спасти. Как представлю, что Зиночке пришлось тогда пережить…

— Вы с ней дружили?

— С кем? С Зиной Распоповой? В общем-то, да. Все русские жены дружили между собой. Мужья на работе, мы с детьми целый день в отеле. «Русская колония» отеля «Пикарди» жила в Шанхае очень обособленно. Русским женам не разрешалось самостоятельно гулять по городу, ходить по магазинам. Вернее, не то чтобы нам это официально запрещалось, скорее, это не приветствовалось. Но все старались придерживаться рекомендаций, данных свыше, и за ограду отеля без особой надобности не выходили. Тем более что это было нетрудно. Территория при отеле была большая: сад, стадион, и еще небольшой сквер. Так что вынужденным затворничеством мы особенно не тяготились. У всех дети маленькие, к тому же все мы были безъязыкие. Ну что ты смеешься, это правда, английский еще туда-сюда, а китайского языка из наших не знал никто. Все экскурсии, все поездки по магазинам проходили организованно. В выходной день к отелю подавали автобус, все дружно рассаживались и ехали туда, куда повезут. Но мы многое в Китае успели посмотреть. Нас возили не только по Шанхаю и его окрестностям, были мы и в Сучжоу, и даже в Ханчжоу. Вот где красота необыкновенная. Жаль, ты не помнишь. Китайцы говорят: «Рай на небе, а Ханчжоу на земле».

— А как же вы покупали продукты? Хлеб, например, или фрукты, если вы никуда не ходили?

— При отеле был свой продовольственный магазин. В основном покупали все там. Или же в магазине, который когда-то принадлежал русскому эмигранту купцу Чурину. Правда, в конце пятидесятых магазин этот был уже китайским. Рассказывали, что Чурин в обмен на возможность вернуться с детьми на Родину, передал все свои магазины Советскому Союзу, а советское правительство передарило их КНР. Как бы там ни было, продукты там были очень вкусные, как у нас в России. У «Чурина» можно было купить и настоящий шоколад, и вареную колбасу, и русскую водку, и красную икру русского посола.

— Да, помню, — нетерпеливо перебила я, уже не раз слышавшая от мамы о том, что икру, засоленную по китайским рецептам, есть с непривычки было невозможно.