Сергей Сергеев - Кремль Страница 3

В квартире Ратова царила холостяцкая пустота. После того как прервался бурный роман с Мариной, неожиданно бросившей его, чтобы выскочить замуж за немецкого предпринимателя, в жизни Игоря появлялись женщины, но мысли о браке не возникало. Не было ни времени, ни желания.

Марина уже год как уехала вслед за своим улыбчивым мужем в Нью-Йорк, где тот получил назначение в представительство германской электротехнической компании. Игорь часто думал о ней, но навязываться не хотел. Да и от Марины не было ни звонков, ни поздравительных открыток. Ничего!

Ратов не спеша разделся и только тогда почувствовал, что устал. Он натянул удобные легкие брюки и рубашку в модную клетку. Просунул уставшие ноги в черные кожаные тапочки и сварил крепкий кофе.

Перед самым завершением варки добавил в кофе соль на кончике ножа для аромата, ополоснул чашку кипятком и только после этого наполнил ее густым темным напитком. Плеснул в рюмку, похожую на полое яйцо страуса, немного своего любимого коньяка «Курвуазье» и устроился в кресле напротив плазменной панели, согревая коньяк в руке, отхлебывая его крошечными глоточками и запивая обжигающим кофе.

На экране очень стеснительный молодой человек с харизмой банковского клерка «втирал» про то, что Центробанк контролирует ситуацию и падения курса рубля не будет. Столь же убедительно два месяца назад, отводя глаза куда-то в сторону, он и другие взлохмаченные «эксперты» убеждали, что никакой девальвации не ожидается, а рубль у нас по-прежнему как несокрушимая скала.

«Где они их находят?» – подумал Ратов.

В последнее время стало модно назначать на высокие должности скромненьких маленьких «тихушников» с испуганными глазенками. Они до боли напоминали отличников, измученных зубрежкой и не успевших запомнить половину билетов. «Тихушники» постоянно меняли свои прогнозы и виновато моргали, когда оказывалось, что предсказания не доживают даже до вечера. Но не краснели, не бледнели и тем более не просились в отставку. Щеки оставались все такими же серовато-бледными, а волосики невинно торчали в стороны, как после глубокого послеобеденного сна.

Игорь не мог понять: то ли эти «прорицатели» действительно ничего не знают, то ли выполняют указания вышестоящих начальников, которые ведут свою сложную игру.

«Как там Сиротинушка? Устал он сегодня, расслабился. И жаловался, что его энергичная супруга твердо намерена наряжать елку. Дама упорная – не отступит. Хотя кто знает... Может, сейчас она готовит привезенную с охоты кабанятину. Вообще-то домовитая. Алексей ее побаивается».

После второго звонка трубку взяла Дарья, жена Семенова.

– Это Игорь, – бодро сообщил Ратов.

– Добрый вечер, – отчетливо выговаривая каждую букву, ответила Дарья.

«Плохо дело. Сам погибай, а товарища выручай».

– Как свинья? – деликатно поинтересовался Ратов.

– Какая? – В трубке повисла напряженная пауза. – Та, что пытается елку наряжать? – едко добавила Дарья.

Представив ползающего перед елкой крупногабаритного друга, Ратов счел благоразумным попрощаться, выразив робкую надежду, что мясо дикого кабана Дарье понравится. Добавив про себя еще несколько пожеланий, более смелого свойства, Игорь выцедил большой глоток коньяка.

После свежего воздуха коньяк в сочетании с крепким кофе действовал как снотворное.

Резкий телефонный звонок заставил Ратова вздрогнуть. Он уже догадался, кто может позвонить в это время, но боялся поверить.

– Я приехала, – раздался в трубке знакомый голос.

– Навсегда?

– Пока не знаю.

– Где ты?

– В гостинице.

– В какой?

– В нашей.

– Жди, я сейчас приеду! – крикнул Игорь.

Кожаные тапочки полетели в дальний угол комнаты.

– Я очень рада тебя видеть, действительно очень рада.

– Ты ни разу не позвонила. Я тебе несколько писем послал.

– Да, я видела.

– Почему не позвонила и не ответила? Сотовый у меня прежний, номер я не менял.

– Вообще-то я тебе звонила, по домашнему.

– Когда?

– В сентябре, примерно двенадцатого числа.

– Ты приезжала в Москву, – догадался Ратов.

– Да, муж хотел показать город своим родителям. Приехали на неделю. И я тебе позвонила. Просто хотела сказать «привет». Спросить, как ты живешь. На сотовый звонить не решилась. Мало ли. Может, ты занят.

– На тебя не похоже. Когда ты стеснялась позвонить?

– Ты не изменился. Такой же деликатный. Мог бы еще сказать, что я нахальная и бесцеремонная.

– В сентябре я был в Москве. Ты просто не застала меня дома. Кстати, кто твой муж?

– Вспомнил о муже. Тебя что интересует? Рост? Вес? Цвет волос?

– Узнаю твой кроткий характер. Только не нужно агрессивности. Я просто спросил.

– Обычная история. По национальности немец, но немец условный. Родился и вырос в России. После средней школы эмигрировал с родителями в Германию. Прекрасное образование. Умный, талантливый, энергичный.

– Красивый?

– Пятнадцать лет работал в Лондоне инвестиционным банкиром. – Марина сделала вид, будто не услышала вопроса. – Последнее время мы жили в Нью-Йорке. Из-за кризиса банк закрылся, сейчас муж ищет работу. Надеется, что хорошо устроится в Москве. Вообще какая разница, чем он занимается?

– Значит, в сентябре вы были в Москве. Вместе. Поэтому ты и не позвонила. А сейчас приехала одна?

– Я же говорю: муж приезжал в Москву показать Россию своим родителям. Ну и заодно присмотреться, можно ли здесь найти что-либо подходящее в смысле работы.

– Ну и как впечатления?

– Сначала была катастрофа. Приехали, думали, будет бабье лето. В Штатах-то пекло. А в Москве жуткий холод, ветер, дождь. Родители мужа в шоке – пробки, грязь. Конец света. А тринадцатого сентября – как сейчас помню, в несчастливое число – дожди прекратились, выглянуло солнце и все изменилось. Полное перевоплощение. Красивый и динамичный город. Совершенно другой мир.

– И прекрасные впечатления?

– Нет, ты послушай. Впечатления действительно другие, но не менее странные. Рассмотрели город. И что они увидели? Повсюду вывески, транспаранты, растяжки: «Гитлер капут». Муж и его родители в шоке. Война опять началась? Все вроде в прошлом. При чем тут Гитлер?

– Действительно! Ах да, вспомнил. Это была реклама фильма «Гитлер капут». Комедия. Реальный вынос мозга, – рассмеялся Ратов.

– В конце концов разобрались, но поначалу были на грани нервного срыва. Они уже стали настоящими бюргерами. Германию воспринимают как родную страну. А муж – гражданин мира.

– Этот гражданин мира будет работать в Москве?

– Не уверена. Золотые времена, когда эмигрантов принимали с распростертыми объятиями, прошли. Сейчас охотнее берут на работу своих. В крайнем случае тех, кто поработал за рубежом, но сохранил связи в Москве. Поговорила я тут с одним директором по людским ресурсам. Он доказывал, что экспаты плохо адаптируются. Требуют запредельную зарплату. Опять же кризис. Денег нет и в ближайшей перспективе не предвидится.

– С этим не поспоришь.

– Еще он говорил, что бывшие эмигранты в основном работают в финансовом секторе. Инвестиции, зарубежные контакты, размещения акций. Сейчас это неактуально. Думаю, Макс останется в США или переберется в Германию. Там экономический подъем начнется раньше.

«Максом зовут ее мужа. Она впервые назвала имя. Наверное, Максим. Ходил в обычную московскую школу. А теперь, значит, немец и живет в Штатах. Интересно, какой он? Красивый, умный? С дураком она вряд ли могла бы жить. Кто главный в семье? Наверняка Марина».

– А ты? Тоже уедешь? – Ратов почувствовал, что при этой мысли сердце сорвалось куда-то вниз.

– Хочу остаться в Москве.

– Тебе не говорили, что ты похожа на Монику Беллуччи? Глаза, волосы, манера держаться.

– Говорили тысячу раз, но я лучше.

– Я соскучился по тебе.

– Я тоже. Мне жаль, что все так получилось. Я часто думала о тебе, советовалась с тобой.

– О том, чтобы выйти замуж, ты со мной не советовалась. Я бы почувствовал.

– Не будем об этом. Уже ничего не вернешь. Очень обидно.

– У меня не было более сильной и яркой любви.

– У меня тоже, – застонала Марина.

Ратов взял ее на руки и осторожно положил на шелковое покрывало широкой кровати. Она не сопротивлялась.

Глава 3

Ноев ковчег

Его слова показались мне не лишенными смысла. Мы заключили сделку.

Вице-премьер Сергей Иванович Сазонов всегда знал, чего хочет. И, как правило, добивался своих целей – без лишнего шума, суеты и напускной деловитости. Он прекрасно разбирался в людях, но очень не любил, чтобы это замечали. Сейчас ему было трудно удержаться от язвительной улыбки. Просматривая подготовленную пресс-службой правительства сводку, он подчеркнул красным цветом заголовок статьи, состряпанной известным журналистом «кремлевского пула»: «Премьер поменяет правительство перед своим отчетом в Думе».

Ссылаясь на высокопоставленные источники, корреспондент уверенно рассуждал, что отставка министра сельского хозяйства будет «первой ласточкой», а следом лишатся постов члены правительства, деятельность которых вызывает наибольшие претензии. Не называя имен, он тем не менее «подмигивал» в сторону чиновников, входящих в зону личной ответственности Сазонова, что придавало предположению газеты некоторую пикантность.