Тарас Покровский - Наказание и преступление. Люстрация судей по-Харьковски Страница 30

Так у Кули появился целый отдельный список людей из числа заемщиков под кодовым названием "Медиум". Еще чуть позже, развиваясь в таком аналогичном режиме у Кули появились еще несколько подобных списков заемщиков под разными названиями, но одинаковыми по сути. Эти списки всегда возглавляло лицо, по примеру Вампиногова в списке "Медиум", являющиеся основным заемщиком, руководителем и инициатором того бизнес-проекта, который финансировался за счет взятых кредитов физлицами внесенными в этот список, и привлеченными к этому шагу добровольно самими инициаторами. Логично рассудив, Куля организовал так, чтобы все эти основные заемщики его части общего с центром кредитного портфеля всего кредитного общества, возглавляющие такие списки, в том числе и Мирошко Ф.И. и Вампиногов К.С., во имя чествования им ответственности за взятые по сути у вкладчиков деньги, вошли в наблюдательный совет организации, который еще со времен образования возглавлял сам Куля.

Глава VII Как Куля двух генералов кормил

Делая иногда в какой-то момент передышку и поднимая голову от насущных проблем, Куля пристально инспектируя, осматривал свои владения в виде созданной им структуры.

По истечению года после того как он приступил к активной кредитной деятельности по удовлетворению потребности населения в кредитных ресурсах, можно было подвести некоторые ее итоги. Главный показатель этих итогов — это количество невозвратов, т. е. процентное соотношение проблемных кредитов к тем, что выдавались когда-то по Кулиному решению посторонним желающим. Результат был таков, что хвастаться особо было нечем, а по некоторым банковским меркам, так и вовсе ситуация была близка к критической, но в этом случае не надо было забывать, что банки работают с маржей в 2–4 % годовых, а Куля минимум с 12 %. И если по итогам причин праздновать успехи не было, то и горевать, слава богу, оснований Куля тоже не видел. Во-первых, такой результат не имел устойчивой тенденции, и познакомившись один раз лично со знаменитым в некоторых кругах, как позже выяснилось, аферистом Харькова, второго подобного раза уже не повторялось. Во-вторых, такой нерадужный результат был получен из расчета самых первых, пробных испытаний Кули себя на новой для него стезе. С того времени объем кредитного портфеля увеличился в разы и продолжал увеличиваться, а степень защиты и обеспечения займов улучшилась. Широтой ассортиментной линейки наполнения портфеля по отраслям и сферам бизнеса, Куля, через время, просто гордился. Потерпеть серьезный урон на основе каких-либо экономических факторов при таком диапазоне охвата рынков, было маловероятно даже при возникновении проблем макроэкономического характера целой какой-то отрасли. При условии удержания уровня установленной маржи уже привлеченных и задействованных ресурсов, наработать необходимый задел резервного капитала для возмещения этих невозвратов, было делом времени.

При всем при этом Куля умышленно не брал в расчет свой личный заработок, который получался в результате функционирования всей его структуры за счет кредитных денег. Это был его личный честно заработанный хлеб. Только иногда он позволял себе скидку, когда по той или иной причине нужно было на время поддержать проект, кредит выдавался для своих не под обычные 36 % годовых, а под 32 %. И в этой марже его интереса не было. Вся дельта шла исключительно на интересы организации. В бизнес-проектах, которые Куля финансировал ресурсами кредитного общества на партнерских основаниях, проценты по кредиту всегда ложились на затратную часть этого бизнеса, а личный заработок брался только из его доли чистой прибыли. Если предлагаемый к финансированию проект не тянул своей рентабельностью такие условия, то он попросту не запускался.

Но Куля всегда отдавал себе отчет в том, что если случиться так, что его кредитное общество не сможет покрыть убытки от невозвратов непрофессионально выданных им кредитов за счет собственных сил, т. е. за счет механизмов создающих на такие случаи резервные ресурсы, то он не задумываясь пустит и свои личные доходные ручьи на восполнение потерь невозвратов, образовавшихся по его инициативе. Врожденное чувство ответственности за свои поступки не позволили бы Куле спокойно наслаждаться жизнью при понимании им того, что где-то его дерьмо осталось не убрано. И дело тут было не только в его обыкновенной человеческой порядочности, на святого все-таки он не тянул. Куля просто не делал из денег культа, они были его целью, но не сутью. Спокойный сон при таких проблемных обстоятельствах, скорее нарушило бы само признание им своего поражения в борьбе за достижение цели, чем факт утраты денег. Больше всего он боялся нарушить заповедь своего отца: "всегда отвечать за сказанные слова и за взятые обязательства", и тем самым боялся потерять самую большую свою ценность — веру в себя. И если бы ему пришлось выбирать между предъесталом голозадого, но победителя с одной стороны, и амплуа крысы, но с полными карманами купюр с другой, то Куля не колеблясь выбрал бы первое. Он однозначно, как в песне Виктора Цоя: "…Не хотел обедать любой ценой…".

А еще не хотелось упасть в грязь лицом перед центром. И хотя окончательных сепаратистских телодвижений не было ни с одной из сторон, после возникновения противоречий с предоставлением помощи вдове Гвоздиковой, в отношениях у них наблюдалось явное охлаждение. За все это время его Киевские партнеры по корпорации вспомнили о нем только два раза. Один раз он был приглашен на какой-то корпоративный юбилей, а второй раз это произошло когда его все-таки пригласили за круглый стол для проведения совещания в рамках образования общих проектов, которые декларировались в самом начале движения, от которых у Кули при мыслях о них, и буйства воображения, появлялось предвкушение большой охоты.

Но как уже к этому времени и предполагалось, ничего серьезного и предметного там не обсуждалось, и не могло обсуждаться в принципе. За общим столом собрались люди, которые почти открыто демонстрируя недоверие друг к другу, при этом старались проявлять собой деланное, штучное братство. Куле тошнило от такого лицемерия, но он не захотел быть белой вороной, и был вынужден делать то же самое, что делали другие. Уже по дороге домой в Харьков из Киева, Куля подумал о том, что вся эта прекрасная идея об общих проектах, больших деньгах — это все была красивая обложка, иллюзорная мотивация для побуждения к действию воодушевленных простаков. Похоже, что изначально никто не собирался никого объединять, и тем более подпускать к большой общей кормушке. И если в когда-то незаполненные места вставить пазлы с такой точки зрения, то общая картина проявлялась гораздо четче. Получив себе в котел дополнительный поток финансовых ресурсов еще и из Харьковского отделения, которое запустил с их помощью какой-то Куля, этот Куля, после этого, уже был никому не нужен, он свою роль отыграл. А если и нужен, то не в таком виде, не таким свободным и самостоятельным. Но если у центра изначально ставилась такая хитрая, двудонная задача, то рациональной и логичной линии в такой стратегии, Куля тоже не видел. А если бы он с Гвоздиковым, а потом с Ташковым оказались не такими порядочными? Что бы могло произойти, если бы они, получив в руководство организацию, отказались кредитовать заявки центра, фактически кинув их с точки зрения понятий? Военные действия? Вряд ли, потому что при их победе в этой войне, некому было бы тогда отдавать займ по договору кредитной линии… Где логика?… И потом, тот дополнительный поток в их котел из Харьковского ручья мог быть гораздо мощнее, если бы его, как телегу в басне Крылова, не тянули в разные стороны. Как-то все было не по-хозяйски, не логично и не рационально. Поэтому подводя итог первого года его самостоятельного и одиночного плавания, Куля практически подвел черту под личными отношениями между ним и первым лицом корпорации, что на деле так или иначе означало сохранение дипломатических отношений между сторонами ввиду присутствия у обоих объекта общего пользования в виде кредитного общества, но на братское приглашение его к общей кормушке с большими делами, Куля точно уже не рассчитывал. Скорее всего он оказался чересчур самостоятельным, чтоб быть достойным стать приближенным. Но его вполне устраивало такое паритетное сосуществование без взаимных обязательств и претензий. У обоих сторон были свои независимые сектора одного кредитного портфеля, за которым был поставлен следить и блюсти порядок его ставленник, друг и земляк Ташков Иван. Поэтому, не теряя много времени на поиск журавлей в небе, Куля сосредоточился на разведении синиц в своих руках. Он свято верил, что даже водиночку, правильно развивая свою структуру, к нему обязательно придет его время выбирать своего журавля.

Уже к этому периоду Куля практически полностью отказался от выдачи кредитов населению, вернее не отказывался, а дошел до уровня, когда для этого у него практически не было свободных ресурсов, хотя приток депозитных вкладов увеличивался постоянно.