Заговор - Александр Мокроусов Страница 32

Этот контингент разительно отличался от тех казаков, которых с детства помнил Григорий, от друзей его отца, которые в девяносто девятом восстановили в Краснодаре обелиск в честь двухсотлетия Кубанского казачьего войска, вообще от всех, с кем он когда-либо имел дело. Поэтому и не удивительно, что в душе капитан Титов люто возненавидел это быдло, которое посмело примерить на себя облик столь дорогого Григорию казачества.

Первые пару лет Григорий работал в здании УФСБ, на улице Красноармейской. Но как-то постепенно казаческие вопросы все больше стали переходить из ведомства безопасников в краевую администрацию. И так сложилось, что будучи уже майором ФСБ, в 2003 Григорий Титов перебрался в небольшой кабинетик на втором этаже в здании краевой администрации на улице Красной. Его отдел к тому времени уже состоял аж из трех сотрудников и целых двух секретарей, которые на военный манер назывались адъютантами.

В казачестве за эти годы тоже произошли значительные перемены. Движение, если можно так сказать, повзрослело. Сами собой отшелушились люди, пришедшие в движение чтобы поиграть в ряженых, получить кусочек власти или просто от бездельной скуки. Постепенно казаков все больше привлекали к общественной работе, причем никаких благ за то же самое патрулирование улиц, казаки не получали. Все это делалось на общественных, добровольных и безвозмездных началах. Вот и ушли из казаков те, кто искал для себя выгоды. Конечно остались и персонажи, которые у себя в маленьких станицах или совхозах играли роль поместных князьков, прикрываясь тем, что они «казаки». Но и таких становилось все меньше и меньше потому что они не получали никакой поддержки из центра. Кстати говоря, и сам центр кубанского казачьего движения постепенно перешел из станиц и хуторов в краевую столицу, в Краснодар.

К концу 2003 года Семен Титов чувствовал себя уже совершенно плохо. Последствия инсульта так и не ушли, половина некогда могучего тела так и оставалась неподвластной хозяину. Больше того, все чаще родные замечали, что эти самые последствия затрагивают мозг старого военного. Семен практически перестал говорить и лишь мычал и завывал. Иногда он не узнавал родных и в такие дни он казалось возвращался в свой личный афганский ад, скулил, баюкал свою левую культю и пытался укусить любого, кто к нему приближался.

Григорий регулярно поднимал свои старые связи для того, чтобы перевести отца в Москву, где ему могли бы помочь. Краснодарские врачи открыто говорили ему, что при их уровне оборудования и опыта они ничем Семену помочь не могут, а вот в клиниках Москву, особенно в аппаратных, ведомственных, есть и необходимое оборудование, и специалисты и технологии, успешно применяемые как раз в такого рода лечении, необходимом Семену. У Григория еще оставались кое-какие деньги после продажи московской квартиры, он готов был продать и их краснодарскую квартирку и заплатить за лечение отца. Но вопрос был не в деньгах. В то время коммерческая медицина в России была скорее жадной неумехой по сравнению с бесплатной ведомственной системой больниц. Только вот без высокого звонка даже отставнику полковнику эти ведомственные клиники были недоступны. Григорий перелопатил все свои блокноты с фарли досье на контакты, обзвонил и повстречался более чем с сотней людей. Но никто не брался ему помочь. Видимо его бывший шеф, московский генерал, и правда провел некую работу по созданию для Титова имиджа прокаженного, с которым общаться себе дороже выйдет. Ну и, как это часто бывает в жизни, как только человек перестал быть перспективным знакомым, ему перестали помогать. Оказалось, что реальных друзей у Григория за все время службы и не появилось вовсе. И чем чаще отказывали бывшие контакты Григорию в помощи, тем резче он начинал с ними разговаривать. И чем резче он с ними говорил, тем хуже становились его с ними отношения. В итоге номинальная ссылка из столицы в Краснодар обернулась для Григория тотальным удалением его из клуба. Да, формально он оставался майором ФСБ. Да, в блокноте с контактами у него были записаны личные номера телефонов многих и многих практически всесильных людей. Вот только из-за его отказа играть по правилам, из-за отказа прогнуться под действительность, с ним перестали разговаривать. Правда жизни такова, что даже властные люди, казалось бы, продавшиеся тысячу раз и не имеющие никаких моральных принципов, сами про себя все прекрасно понимают. Дурак не станет руководителем. Это мифы, муссирующиеся в среде подчиненных, мол, начальник дурак и живет за счет работы подчиненных. Нет, не дурак. Просто ему чуть больше повезло. Поэтому то, что Григорий Титов в глаза говорил начальству об их лизоблюдстве перед западными «партнерами» разумеется раздражало людей. Так Титов оказался без поддержки сверху. Ну а его заявления краснодарским коллегам об их усилиях прогнуться перед Москвой лишило его и горизонтальной, внутрикастовой поддержки. В итоге Григорий стал изгоем. Как произошла эта метаморфоза, как из подающего надежды молодого спецслужбиста он превратился в парию, как само мировоззрение Григория поменялось под воздействием истории его отца Григорий и сам не заметил. Только в какой-то момент он стал замечать за собой, что его дико, до дрожи в кончиках пальцев, начали раздражать любые представители федеральных служб. Отказ перевести отца в московскую клинику странным образом породил в Григории неприязнь ко всему вообще московскому.

В начале 2004 в администрации Краснодарского Края создали департамент по работе с Казачеством. Главой департамента поставили одного из депутатов законодательного собрания, а Григория сделали его замом. Соответственно отдел Григория был расформирован, сам он был, по-тихому, уводен из ФСБ и стал, теперь уже официально, числиться в краевой администрации. Из органов за ним в администрацию перешел только один его сотрудник, его зам по работе в отделе, Зимин Антон. За время совместной работы Титов и Зимин как-то срослись характерами и к моменту перехода в администрацию Зима, как Антон сам себя называл, стал, пожалуй, единственным человеком на земле, с кем Григорий если и не дружил, но кому он по крайней мере доверял.

Зима, Антон Зимин, уволился из ФСБ в след за шефом будучи в чине старшего лейтенанта. В свои двадцать пять, несмотря на рост под два метра и почти сто килограммов сплошных мышц, Зима обладал юношеской внешностью наивного студента первокурсника. Есть такие моложавые мужчины, до поздней старости имеющие внешность молодого человека, зато потом