Брайан Моррисон - Расплата Страница 36

Билл недолго постоял, пока не улеглись обида и злость, потом поправил пиджак и быстро пересек комнату, чтобы прикрыть дверь. Мадам Бенгана стояла в дверях кухни и смотрела то на него, то на дочь, на лице ее застыли смущение и страдание. Билл подошел к ней, обнял за плечи и, успокаивая, крепко прижал к себе. Она застенчиво улыбнулась ему в ответ и ушла на кухню. Скоро она вернулась и подала Биллу стакан заваренного на мяте чая: так она всегда смягчала свою беспомощность. Они молча стояли рядом, Билл маленькими глоточками пил чай, а мадам Бенгана примирительно улыбалась и смотрела на мужа и дочь.

Прошли две или три минуты. Кельтум подняла голову и в упор посмотрела на Билла. Умиротворенное спокойствие мгновенно сменилось на ее лице необузданной злостью. Вскочив на ноги, она выпалила:

— Вы не имеете права делать то, что вы делаете! Не смейте приходить к нам! Вы расстраиваете моего отца! — Она подбежала к нему и остановилась, сверкая глазами. — Не смейте вмешиваться в наши дела! Смерть моего брата касается только нашей семьи. Какое вы имеете к этому отношение? — Голова ее буквально тряслась от ярости, разнервничавшаяся мать хотела было что-то сказать ей, но она не дала ей выговорить ни слова и, вне себя от гнева, ткнула в него пальцем.

— Это касается только нас! Нашего народа! Мы сами можем за себя постоять. И мы не нуждаемся в вашей помощи. — Произнося последние слова, она грозно помахала пальцем из стороны в сторону — всем известный жест бескомпромиссного неприятия.

Билл безмолвно смотрел на нее, дрожащую, задыхающуюся, готовую вот-вот разрыдаться. Кельтум, захлебывалась словами, голос звучал на высокой, неестественной ноте. Казалось, она заучила какую-то роль и теперь нервничала, боясь сбиться. И еще было похоже, что она говорила все это не ему лично, а всему враждебному ей миру. С трудом сдерживаемые слезы хлынули из глаз.

— Черт побери, — прошептал он, обращаясь к самому себе, и поставил стакан на сверкающую поверхность нового серванта, сменившего старый, разбитый во время погрома. Мадам Бенгана в отчаянии ломала руки, переводя печальный взгляд с Билла на Кельтум и обратно. Билл коснулся ее руки и быстро подошел к девушке.

— Послушайте, Кельтум, — тихо проговорил он, сделав движение, будто хотел дотронуться до ее руки. Она судорожно отшвырнула от себя его руку, словно это было какое-то отвратительное насекомое. Билл опустил руку и начал сызнова: — Послушайте, Кельтум, этот разговор был нужен вашему отцу. Если же я слишком заговорился и утомил его, простите меня. Это больше не повторится. — Он взглянул на Сиди Бея, старик спал. — А что касается того, что, как вы сказали, гибель Ахмеда не имеет ко мне никакого отношения… — Билл понизил голос до шепота, — то Богу известно, как я уважаю ваши чувства на этот счет… но все же вы не правы. Это мое дело по множеству причин. Какие-то вы знаете, — голос его звучал почти неслышно, — а другие — нет.

Когда он произносил эти последние слова, девушка бросила на него проницательный, настороженный взгляд. Она явно ждала продолжения.

— Вам ведь известно, как и когда мы встретились с Ахмедом. Он тогда, возможно, спас мне жизнь.

— Разумеется, знаю, — опустила глаза Кельтум. — Это часть нашего семейного фольклора. Хотя, по-моему, вы и Ахмед слишком драматизировали это событие. С чего вы взяли, что те ребята в самом деле собирались убить вас?

— Я могу сказать вам, — покачал головой Билл, — только одно: я видел выражение лица подонка, который избивал меня. И ваш брат видел. — Он говорил тихо и спокойно. — И потом, на военной службе, я видел то же самое на лицах людей, совершавших убийства. Всегда и везде это выражение. Вы не видели его, Кельтум, а я видел. Позвольте людям плыть по течению — без законов, без всяких правил, и весь мир наполнится сбродом, ждущим благоприятного случая. Так вот, тогда несколько дней в стране не было никаких правил, и очень-очень многие ждали своего часа. — Кельтум стояла, опустив глаза, и молчала. — Бросившись мне на помощь, Ахмед рисковал своей жизнью, — продолжал Билл. — А теперь отвечу на вопрос, который вижу в ваших глазах. Я подвел Ахмеда, когда он нуждался в моей помощи, очень нуждался, не меньше, чем я в тот страшный день. Я хочу искупить свою вину перед ним, Кельтум. Если смогу.

— Как?

Билл заглянул в ее непримиримые глаза и покачал головой.

— Когда-нибудь я вам, возможно, расскажу все, а сейчас не мешайте мне делать то, что я должен, — ради вашего отца.

Руки ее сжались в кулаки, она зажмурилась и замотала головой.

— Нет! Исполните мою просьбу. Пожалуйста!

Он попытался взять ее за руку, но она вырвалась и прижала кулаки к груди. Билл взглянул на мадам Бенгана и продолжал:

— Не могу, Кельтум. Пожалуйста, поверьте мне. Ваш отец попросил меня сделать то, что я сейчас делаю, для его же успокоения. Ни он, ни я не сомневаемся, что вы очень любите его. Видит Бог, мы все это понимаем. Но сейчас в первую очередь нужно выполнять его желания. Это самое главное. — И, не сводя глаз с Сиди Бея, он почти вплотную подошел к девушке. — Ваш отец умирает, Кельтум, и я должен успеть выполнить свое обещание. Я сделаю все что смогу, не оскорбив при этом ваших чувств, но его желания — прежде всего. Если же он попросит меня прекратить, вот тогда я остановлюсь. Не раньше. Понимаете, Кельтум?

Девушка стояла не шевелясь и пристально смотрела ему в глаза, лицо нервно подергивалось, она пыталась справиться с бурными эмоциями, и, когда ей это наконец удалось, она заговорила.

— Вы совершенно ничего не поняли, да, Билл? — Его потрясла горечь, звучавшая в ее голосе. — Мы не хотим именно вашей помощи. Вы часть того мира, который сгубил Ахмеда. Даже мой отец не понимает этого. Нет никакой необходимости выяснять, почему Ахмед так умер. Само ваше присутствие здесь… сейчас… — Она сердито ткнула пальцем в пол, туда, где стояли его ноги. — Вы заблуждаетесь! Вообразили, что вы здесь свой, и никак не можете уяснить, что вы чужак, что вам здесь не место!

Какое-то мгновение он смотрел на нее, ошеломленный этими словами.

— Это очень обидно, Кельтум. Но если таковы ваши чувства, пусть будет по-вашему. Я больше не приду сюда.

Ее глаза загорелись. Она собралась было что-то сказать, но он прервал ее:

— После того как сделаю то, что обещал Сиди Бею. Вот тогда я навсегда исчезну из вашей жизни, если уж вам так хочется. А пока, раз я обещал помочь, я…

— Обещали помочь? — Глаза Кельтум горели яростью.

— Вот именно, — кивнул он и пожал плечами.

— Ха! — вскричала она, словно поймала его на лжи. — Ну что вы за человек! Богач, учились в лучших школах, ко всему еще белый, и при этом воображаете, что все понимаете. Билл, как до вас не доходит, что нам незачем слушать таких людей, как вы? Мы ждали, верили, что кто-то где-то собирается нам помочь. И что это нам дало? Да ничего! — Она стремительно полоснула в воздухе пальцем, задыхаясь от волнения, а когда вновь заговорила, голос звучал уже тише, чуть насмешливо. — И вы даже хотите помочь решить наши семейные проблемы. Но нам надоело зависеть от чужаков…

Он протестующе поднял руку и помахал ею.

— Вам, Кельтум, — мягко возразил он, — а не нам. Думайте обо мне что хотите, но только не говорите, что и ваш отец так считает. Он еще не умер.

Она снова заплакала и тряхнула головой, глядя в пол.

— Ему следовало бы доверять нам. Если он на самом деле хочет узнать, что произошло с Ахмедом, он должен спросить у имама.

— У Бухилы? — Билл рассмеялся, но заглянул в ее глаза и осекся. — Что вы имеете в виду? Бухила так хорошо знал Ахмеда?

— Разумеется. И пытался помочь ему. Он все понимает и поэтому хочет помочь нам. Он и отцу бы помог, если б я уговорила его встретиться с имамом. Бухила предупредил меня, что вы попытаетесь вмешаться, поссорить меня с отцом.

Билл покачал головой, многое становилось ему понятным.

— Так, значит, это Бухила послал вас сюда? — пробормотал он. — Верно? Ему донесли, что я здесь, и он велел вам выжить меня отсюда. Так вот почему вы так непохожи на себя, вы же просто повторяете его слова. Я не ошибся?

Кельтум опустила глаза, лицо ее вспыхнуло.

— Нет! Это неправда… я… — Голос ее пресекся, она запуталась и смешалась.

— О Господи, Кельтум. — Он глянул через плечо на мадам Бенгана. Старуха стояла в той же позе, прижав руки к груди, с испуганной полуулыбкой на лице. Она еще надеялась, что все кончится миром и, видимо, не уловила неприятный поворот в их разговоре. Он успокоился, ободрил ее улыбкой и повернулся и Кельтум.

— Да знаете ли вы, что́ на самом деле волнует вашего имама? Он желает господствовать. Распоряжаться вами и всеми, кто оказался в его власти. Этот вздор на похоронах, мальчишки с нарукавными повязками, изображавшие полицейских, — все это часть его программы. Он знает, что до меня ему не дотянуться, поэтому я опасен. Это же так просто: ваш отец прислушивается к моему мнению, и Бухила боится, что вы тоже последуете его примеру. Он боится, что потеряет вас. — Лицо Билла смягчилось улыбкой, он подсмеивался над самим собой. — В конце концов, и вы когда-то считались с моим мнением, пусть даже и очень давно. — Кельтум упорно смотрела в пол. Билл вздохнул. — Но в одном он прав, Кельтум: его власть на меня не распространяется. Вам придется сказать ему, что я не послушался вас. Знаю, вам будет трудно это сделать. Так что вы уж меня простите. И еще скажите ему, что я пробуду здесь столько, сколько пожелает Сиди Бей. — Билл помолчал, наблюдая за выражением ее лица, бледного и смущенного. Она уже не плакала, но глаз не поднимала. — И прибавьте вот что: если мне станет известно, что он преследовал Ахмеда и подтолкнул его к самоубийству, то я его со свету сживу.