Рина Хаустова - Дело об убийстве Распутина Страница 39

— …отпустили с миром, не забыв, впрочем, выяснить, что его непосредственный начальник, генерал Григорьев, хорошо вам лично знаком… и решили, что утром с ним необходимо потолковать. Что же вы предприняли потом, Владимир Митрофанович?

— Вошел солдат и доложил мне, что труп уже упакован. Я спустился посмотреть. Тело было плотно запеленуто в синюю материю, голова была закрыта. И я, поднявшись в кабинет Юсупова и передав его в руки слуг с просьбой помочь ему немедленно обмыться и переодеться с ног до головы и переобуться, сел в кресло и стал ждать.

— Чего же вы ждали?

— Возвращения великого князя Дмитрия, Лазаверта и поручика Сухотина…

— Так великий князь ездил с Лазавертом и Сухотиным? Вы на этом настаиваете? Ну, хорошо, хорошо! И что, скоро они приехали?

— Минут через пять послышался стук автомобиля, и великий князь со своими спутниками поднялся по лестнице со двора в кабинет. Дмитрий Павлович был почти в веселом настроении, но, взглянув на меня, понял, что что-то случилось…

— Значит, весел был вошедший в кабинет великий князь Дмитрий? И только взглянув на вас, он понял, что что-то произошло? Хорошо вы рассказываете, Владимир Митрофанович! Но… вот эта подробность была лишней! Она с головой выдает то, что вся сцена возвращения Дмитрия Павловича со спутниками, вами просто-напросто выдумана от начала до конца. Только не обижайтесь! Посудите сами, как мог великий князь Дмитрий войти в «настроении почти веселом» в кабинет и только там, взглянув на ваше лицо понять, что что-то случилось? Этого никак быть не могло! Ведь по вашему рассказу судя, компания вошла во дворец через потаенный боковой вход. Едва приоткрыв дверку, Дмитрий должен был увидеть кровь! Кровь на полу. Кровь на стенах! И обернутое синей тканью тело, лежащее на площадке! И сразу должен был понять великий князь, что произошло нечто, непредвиденное и ужасное… и если было на лице царственного юноши веселое выражение, то при виде крови должно было оно с лица немедленно сползти… теперь понимаете? Феликс Феликсович, а что делали вы в тот момент, когда во дворец «прибыл» великий князь Дмитрий?

— Я потерял сознание…

Покинем на время этих двух господ, которых мы по прихоти нашей фантазии свели сейчас на очной ставке, ибо думается, что при всей своей скрытности, они дали достаточно пищи для размышлений.

УРАВНЕНИЕ С ОДНИМ НЕИЗВЕСТНЫМ

Великий князь Дмитрий выехал из дворца на открытом военном автомобиле Пуришкевича в сопровождении поручика Сухотина и доктора Лазаверта? Выехал ли?

Выехал! — так уверяют Юсупов и Пуришкевич. Кто может это подтвердить? Сухотин и Лазаверт!

Что говорит в пользу того, что Дмитрий Павлович вместе с Лазавертом и Сухотиным не выезжал? Мы, помнится, уже рассуждали о простом арифметическом расчете, который должен был подсказать нашим конспираторам, что если во дворец въехали три человека — шофер, Юсупов и жертва, то из дворца выехать должны были только два — жертва и шофер. Согласно этой немудреной арифметике Дмитрий Павлович должен был остаться во дворце. Почему именно Дмитрий Павлович, а не, к примеру, Сухотин или Лазаверт? Потому, что Лазаверт, его крепкая фигура, облаченная в кожаный шлем, кожаный же плащ и очки-консервы, уже знакома гипотетическим наблюдателям. Сухотин фигурой и комплекцией напоминает жертву — он роста среднего, крепкого сложения. Поэтому именно ему выпадает: сыграть Лжераспутина. Князь очень высок и худ. Он не вписывается в нужную картину. Он не может быть ни шофером, ни Распутиным.

Теперь спросим себя, какова была цель, поставленная перед выехавшей группой? А цель была такая. В случае если за Распутиным во дворец Маленького Феликса увязались незаметно люди из распутинской охраны, они должны были, увидев выезжающий на набережную Мойки автомобиль со своим подопечным, сделать вывод, что Распутин отгостился у Маленького и покинул дворец. Что должны понять из увиденного в эту ночь предполагаемые охранники жертвы? За их подопечным на его квартиру приехал открытый военный автомобиль под брезентовым тентом. За рулем — шофер, рядом — Маленький Юсупов. Машина забрала Распутина и отвезла в юсуповский дворец. Допустим, охрана у дома на Гороховой действительно была и последовала за машиной, а, прибыв на Мойку, расположилась рядом с дворцом. Через некоторое время охранники должны были увидеть, как Лжераспутин и шофер вышли, сели в автомобиль и выехали с территории дворца. Сухотину и Лазаверту дается инструкция: они должны долго колесить по ночному Петрограду и ехать к Варшавскому вокзалу грузить на платформу машину Пуришкевича только тогда, когда:

…либо сумеют оторваться от слежки, если она есть…

…либо, если они совершенно точно поймут и окончательно убедятся, что за Распутиным в эту ночь никто не следил.

Именно этот результат — результат своих наблюдений за предполагаемой слежкой они должны будут до утра следующего дня доложить Маленькому.

Зачем? Для того чтобы Маленький смог выстроить линию обороны. Если за Распутиным следили, и Сухотин с Лазавертом обнаружат слежку, Маленький скажет:

«…да, Распутин у меня был! По договоренности с Григорием Ефимовичем, за мной заехал неизвестный мне автомобиль с неизвестным мне шофером за рулем и отвез на Гороховую, 64. Я зашел за Григорием Ефимовичем, и потом мы втроем направились ко мне. Во дворце Григорий Ефимович пробыл некоторое время, а затем уехал на том же автомобиле, куда — не говорил, возможно, на виллу Родэ… Что было дальше — я не знаю».

В этом варианте автомобиль Пуришкевича особенно хорош. Хорош тем, что покинет Петроград не позднее восьми часов вечера субботы 17 декабря. В то самое время, когда «полицейские ищейки» будут рыскать по городу и разыскивать таинственный военный автомобиль с загадочным шофером за рулем, этот автомобиль, мягко покачиваясь на открытой платформе, будет двигаться прочь от Петрограда — вместе со Станиславом Лазавертом, сменившим шоферские доспехи на военную форму и белый медицинский халат. И санитарный поезд унесет предательский автомобиль далеко-далеко, на Западный фронт.

Если же Лазаверт и Сухотин выяснят, что за жертвой в ночь убийства никто не следил и за ними никто вослед не увязался, то у Маленького Феликса появляется возможность категорически и полностью отрицать то, что Распутин посещал дворец на Мойке в ночь своего исчезновения.

Учитывал ли Маленький такой оборот событий?

Да, учитывал!

Почему мы это знаем?

Мы можем это утверждать по одной забавной детали, которая выяснится уже в ходе полицейского расследования. Когда следственная группа станет опрашивать дворника дома на Гороховой, 64, который видел приехавших за Григорием Распутиным господ, дворник покажет, что приезжали два человека: один — шофер, а другой — господин в оленьей дохе, меховой шапке, сильно надвинутой на лицо, и… с усами! {59}

Как вам это понравится? С усами! Спросите себя, зачем нежноликому Феликсу понадобилось украсить себя мужественной фальшивой растительностью? Усами, которые он отклеил, едва войдя в подъезд, пробираясь на третий этаж по черному входу в квартиру жертвы? Да как раз за тем, чтобы, если слежки за Распутиным не будет, и Сухотин с Лазавертом ее не обнаружат, он, Маленький, коварный и хитрый Феликс, мог бы все отрицать…

Ничего не знаю, никуда не ездил, с Распутиным не встречался, и дворник видел не меня!

Заметим, кстати, что заговорщикам сильно повезло, и за Распутиным в эту ночь никто не следил и никто его не охранял. Почему мы это заключаем? Потому что на следующий день после убийства Маленький категорически станет уверять, что в ночь с 16 на 17 декабря Распутин у него, Маленького Юсупова, в его дворце на Мойке не был, и никакого Распутина он не видел.

Следовательно, Сухотин и Лазаверт слежки за собой не заметили и доложили об этом Маленькому. И Маленький к утру субботы твердо знал, что никто его за язык не схватит.

Именно то, что за военным автомобилем Пуришкевича никто не следил, дало возможность его пассажирам быстро вернуться в юсуповский дворец.

А если бы за автомобилем следили? Что могло бы быть?

Этот автомобиль мог бы довольно долго петлять по городу, по переулкам и закоулкам, пытаясь оторваться от слежки… Какой же смысл вместе с Лазавертом и Сухотиным отправляться великому князю Дмитрию Павловичу? Ведь именно на него и его закрытый автомобиль, украшенный великокняжеским штандартом, возлагалась другая, более важная задача — вывезти из дворца тело жертвы. И сделать это необходимо до того как начнет светать. Учитывая это, можно сделать только один логический вывод: великий князь Дмитрий не мог выехать из дворца вместе с Сухотиным и Лазавертом, не должен был выезжать… и не выезжал. Он остался, чтобы немедленно отправиться за автомобилем.