По ту сторону нуля - Хаим Калин Страница 39

– Так как мне вас величать – номер пятьдесят четвертый? – вдруг развеселился приднестровский пациент.

– Зачем? Я – Дмитро. Имя распространенное, поэтому по-украински, чтобы ненароком не спутать… Но фамилию не спрашивайте, как и мою должность… Да и не думаю, что это критично – куце представился Дмитро Гончарук, завотделом перспективных разработок СВР Украины.

– Может, подскажите, как вы на меня вышли, господин Дмитро, поверенный по делам Украины в Приднестровье? А то на сухую по душам трудновато, – грустно улыбнулся пациент-хроник епархии тайных сношений.

– В общем, так, господин Куршин. Чтобы сделать заявку на наше покровительство, вам следует разъяснить всего две строчки вашего резюме, конечно же, неформального. В частности, каким образом завязалось ваше сотрудничество с российским президентом, одним из самых закрытых субъектов власти? Второе. Каковы политические задачи движения, на которое вы работаете ныне? Между делом разъясните, как вас к ним занесло.

– Вау, вы, конечно, не притча в языцех – Димон, но удивили не меньше, чем его мем «… но вы держитесь». Какое ухищрение мысли родило идею, что я якобы нуждаюсь в защите? Не выкажи вы осведомленность о моей персоне, признаюсь, смутившую, я бы, поблагодарив за компанию, отправился бы на боковую… – струил по-детски незамутненное удивление пациент.

– Да просто все, – без тени сомнений откликнулся Дмитро Гончарук. – Что вас завлекло в Россию, не важно. Принципиально иное. Вы пренебрегли экстерриториальностью, то есть крепким тылом, который вам дарит страна вашего подданства Израиль, на две трети закрытая. Коль так, то Украина – единственная ниша, где вам можно при необходимости перекантоваться. Предвижу возражения, некогда прописанные в вашей статье: перенаселенная российскими шпионами… Очень даже может быть. Вот для этого и пригодится патронат Банковой, включая смену личности… И последнее. Вид на жительство в Украине вам гарантирован местом рождения – безотносительно предложения, которое из моих уст прозвучало. Но, кажется, человек такого покроя, как вы, не мог этого не знать…

Алекс то чесал затылок, то потешно складывал губы трубочкой и, казалось, заскочил в некий сектор, не покрываемый картами навигации – потерялся оттого. Однако вскоре возникло ощущение, что он не то чтобы затрудняется с ответом, а как бы переоценивает свою драму, открывшуюся с неожиданной стороны.

Гончарук потемнел в лице, должно быть, посчитав, что перегрузил мозг объекта задачей недопустимой трудности. Казалось, он лихорадочно ищет выход, коря себя: преодолев пешком сто этажей, надо же, на последней ступеньке подвернуть ногу!

Алекс продолжал рефлексировать, но проблема была куда проще, чем ее внешняя «иллюстрация». Он в одночасье постиг, что капитально дал маху, некогда просмотрев лайфхак, по сути, лежавший на поверхности. Позволив ему ночные пробежки вокруг склада боеприпасов, заговор приоткрыл ставни для побега. Да, не гарантированного, весьма рискованного, но все же сулившего шансы на успех. Побега в Украину, которая, на его удачу, рассмотрела в его персоналии выгоду, предложив минутой ранее то, в чем он остро нуждается – надежном убежище.

У Алекса не было иллюзий, что его жизнь, некогда под защитой общества здравых ориентиров, увязнув в российском закулисье, стоила недорого. Дешевле не только политической конъюнктуры, газообразно летучей, но и прогнозов рулетки.

Следовательно, в мироощущении Алекса с трезвыми установками соседствовала беспечность. Ее не оправдывали ни отсрочка от уголовного преследования в Израиле, которую ему гарантировала сделка с Кремлем, ни уникальные призы, ему обещанные и частично дарованные, ни возрастная усталость, ни иные соображения. Дав себя втянуть в тайну из тайн российского престола, он вывел себя за канаты общепринятого, обратившись в товар геополитических притирок. К счастью, почти всем акторам возникшей конфигурации пришедшийся ко двору.

Но то была временная востребованность, как и недолговечна любая функция политической кухни, при авторитаризме непроницаемой для общественного контроля. И по-нормальному ему, вдоволь отведавшему адреналина авантюры, давно следовало съезжать с сюжета, служившего триллером поневоле. Из чего вытекало: в Украине, стране-убежище постсоветского пространства, он нуждается больше, чем она в нем, пока, похоже, не зная об этом…

– Дмитро, не представляю, что из этого выйдет, но попробовать можно… – подтянувшись внешне, вполголоса предложил собеседнику Алекс.

Гончарук изобразил жестом: взаимопониманию рад, я весь внимание.

– Я и правда, знаком с российским президентом, – с некоторым воодушевлением начал свое «чистосердечное» Алекс, – и, важно знать, был выдернут в Москву исключительно по его инициативе. Но, откровенно говоря, не вижу, какая вам от этого знакомства польза. До некоторых пор у нас с ним – односторонняя связь, причем весьма экстравагантная: в виде текстов, чья тематика, углы зрения, форма подачи – сугубо на мое усмотрение. Кроме общего пожелания – продолжить качественную публицистику – от помощника президента в мой адрес ничего не прозвучало. Стоило, правда, сачкануть неделю-другую, мне прозрачно напоминали – завязывать с творческим больничным. Очно мы встречались считанные разы, но кроме игры в настольный теннис в прочем замечены не были…

– Не понял. Почему настольный? – нервно перебил Гончарук.

– Я – мастер спорта СССР по пинг-понгу, не знали? – дался диву Алекс, продолжил: – Под контакт с президентом подверстали мои узко профессиональные навыки, так сглаживая кричащую диспропорцию, которую встречи между малоизвестным комментатором-иностранцем и самодержцем всея Руси собой являли. Ну а четыре месяца назад меня похитили…

– Кто? Те, которые опекали бункер в Колбасна? Кто они вообще?– сжался как пружина Дмитро Гончарук, предвкушая момент истины. Если кооперация связки «президент РФ – Куршин» нашла, считал Гончарук, научное обоснование, то физические параметры антикремлевского заговора, нащупанного СВР Украины интуитивно (в основном, на примере схрона для беглых олигархов), до сих пор зафиксированы не были.

– Многого не ждите, – предварил отклик долгой паузой Алекс, – у меня с ними прочные, доверительные отношения. Если в двух словах, то это антиправительственный заговор самобытного постмодернистского толка. Кремль как таковой их интересует постольку поскольку, приоритет – эффективные, высокоприбыльные экономические проекты. Не будь режим ВВП столь одиозен, деморализован коррупцией, они бы интегрировались в механизмы экономики и управления, не помышляя о власти. Движение политизировалось, когда исчезла последняя надежда на реформы. При всем том заговор не исключает перехвата штурвала власти. Но только при наступлении следующих обстоятельств: управленческий хаос или досрочное сложение ВВП своих полномочий, к которому они, так или иначе, подталкивают. Но, пока этого не произошло, подполье довольствуется теми рычагами влияния, которые у него есть. Как мне представляется, таковых хватает… То есть между анархией революционного взрыва и неповоротливой автократией они выбирают последнюю, понимая: при резком транзите власти без новых «девяностых» не обойтись, что для экономики, культ их поклонения, губительно. Потому, в зависимости от конъюнктуры, они то топят режим, то бросают ему спасательный круг. Вот, собственно, и все…

– Ну что, любопытно,