Борис Тихонович - На преступнике – свастика Страница 4

Петр Старжинский и другие его односельчане, чьи имена упоминает очевидец расправы с ними, были сельскими активистами. В 1939 году участвовали в разделе земли помещиков. Алексей Новицкий, работая управляющим и лесничим у Ментена, не скрывал своих антифашистских настроений и однажды обругал Гитлера. Да и о своем работодателе Ментене, уволившем его, не расплатившись, Новицкий отзывался не очень уважительно. Знал он и о том, что Ментен — резидент фашистской разведки.

В 1937 году Ментен попытался обвинить Новицкого в поджоге лесничества. В архиве обнаружено извещение прокуратуры при Стрыйском окружном суде о том, что против Алексея Новицкого ведется следствие. Обстоятельства дела стали достоянием общественности, которая была на стороне Новицкого. Тогда ловкач Ментен сделал выгодное отступление: отказался от обвинения Новицкого, взял из той же прокуратуры справку, что возглавляемая им, Ментеном, фирма не причастна к пожару и даже получил на основании этого страховую премию. Но Новицкий и его шурин Альфред Степан, слишком много знавшие о Ментене, стали его врагами, от которых нужно было поскорее избавиться.

Еще один отрывок из свидетельских показаний Герака:

«…Питер Ментен подошел к Новицкому и несколько раз ударил его по голове тростью. В это время Бронислава, жена Алексея, бросилась к Ментену, умоляя его не расстреливать мужа. Ментен презрительно взглянул на Новицкую, оттолкнул ее ногой и дал знак фашисту стрелять. В отчаянии Новицкая подбежала к мужу, обняла его и крикнула: «Стреляй!» Раздались выстрелы, Новицкий и Степан упали в яму, а Новицкая схватилась руками за живот и словно замерла от боли. Фашист повесил автомат на плечо, подошел к Брониславе, ударил ее ногой, и она упала в яму».

Нейману ударом ноги Ментен разбил лицо. Окровавленного его тут же пристрелили.

Обстоятельства расправы Ментена над жителями села Подгородцы подтвердили очевидцы: Иван Григорьевич Швед, Эмилия Ивановна Вдовчина, Николай Лукьянович Кирчей, Каролина Николаевна Шемеляк и многие другие.

Жители Подгородцев рассказывали, что в ночь на 8 июля 1941 года из дома коменданта полиции Миллера раздавались пьяные голоса. Надрываясь, «победители» — среди них и Питер Ментен — отмечали расправу над людьми. Утром гитлеровцы уехали во Львов.

28 августа 1941 года — дата второй «акции» Ментена, когда под его началом был произведен еще один массовый расстрел в Подгородцах.

Свидетельствует Иван Якуца:

«В конце августа в село еще раз приехали фашисты, которыми командовал Ментен, и снова согнали к дому Пистенера более сорока человек — женщин и детей еврейских семейств и расстреляли их».

Очевидцами этого расстрела были Дмитрий Ключах и Каролина Тузимек, ныне гражданка Польской Народной Республики. Она рассказывает:

«Я видела, как по указанию Ментена расстреливали людей в Подгородцах, где я тогда жила. Экзекуция продолжалась более часа. Ментену тогда было около тридцати пяти лет. Одет он был в фашистский мундир».

По словам подгородчан, у них создалось поначалу представление, будто Ментен, истребляя евреев, убивает только мужчин, а женщин и детей не трогает, поскольку 7 июля из еврейских семей были расстреляны в основном мужчины.

На суде миллионер Питер Ментен, гражданин Нидерландов, категорически отрицал, что бывал во Львове и Львовской области, что жил в селе Сопот, что принимал участие в расстреле советских людей.

Что ж, опасные преступники редко признают себя виновными в своих преступлениях, даже если были схвачены с поличным.

Отчего гитлеровцы так благоволили к Ментену? Оттого, что он был богат? Не только. Ментен был их человеком, служил им верой и правдой, да и сам вел себя как захватчик. На службе у фашистской разведки он, должно быть, имел заслуги перед «фатерландом»: недаром его допускали к рейхсфюреру Гиммлеру, одному из заправил фашистской Германии.

Гитлеровцы разрешили Питеру Ментену занять в Кракове виллу голландского консула. Ментен был вхож и в дом палача Польши — Франка.

Гестапо охотно шло Ментену навстречу, выдавая ему пропуска на поездки в Киев, Варшаву, Париж, Амстердам и другие оккупированные в то время города.

Варшавянин Тадеуш Подгородецкий в 1941 и 1942 годах был личным шофером у Ментена. Он рассказывает:

«Питера Ментена знаю с 1929 года. Снова встретил его осенью 1941 года во Львове, у отеля «Жорж» (теперь гостиница «Интурист». — Б. А.). У него была машина «шевроле», и он предложил работать у него шофером. Я согласился. Ментен занял во Львове квартиру по улице Романовича, 5. Отсюда он вывез ковры и другие дорогие вещи, и мы вернулись в Краков, где сложили все в квартире Ментена по улице Гротгера (бывшая вилла голландского консула. — Б: Д.). Через некоторое время снова поехали во Львов на его же автомашине «опель-адмирал» с двухколесным прицепом. Несколько раз мы курсировали туда и обратно, возили в Краков разные вещи: ковры, картины, золотые монеты, которые Ментен скрывал от гитлеровцев. Жил тогда он в Кракове и частенько устраивал приемы. На них бывали майор СС Кипка, Розенбаум, который позднее стал комендантом полицейской школы, полковник Шварцвайде и другие.

Во время одной нашей поездки Ментен рассказывал, что принимал участие в убийстве семьи Пистенера и других евреев в селе Подгородцы, что расстрелял тогда же своего довоенного управляющего Новицкого, его жену и шурина, что долго разыскивал старого Пистенера и нашел-таки…

Однажды жена Ментена сказала мне, что майор Кипка работает в разведке. Ментен потребовал, чтобы я доносил Кипке о настроениях поляков и о их намерениях против немцев, если что-нибудь станет мне известно, но я от этого уклонился.

Однажды мы с Ментеном и еще с одним офицером СС поехали в Киев. Ментен выступал тогда в роли знатока произведений искусства; и там забрали много ценностей. Когда мы возвращались из Киева, среди вещей Ментена находилась чрезвычайно ценная виолончель, которую он приказал тщательно упаковать…

Почти еженедельно зимой 1941–1942 годов я ездил с Ментеном во Львов и обратно, в Краков.

В марте сорок второго мы ездили в Ригу. Там Ментен встретился с одним из командиров войск СС. Оттуда в Краков мы привезли много шуб и картин. Очень дорогую меховую шубу Ментен подарил Шенгарту, занимавшему высокий пост в войсках СС.

В апреле сорок второго года мы приехали во Львов. После встреч со многими эсэсовцами Ментен приказал возвращаться в Краков. Он был очень взволнован и спешил. Тогда Ментен забрал из своей львовской квартиры все вещи, даже постель: он чего-то боялся. Возвращались мы другой дорогой, не как обычно. Я слышал, как Ментен рассказывал жене, что во Львове были у него затруднения, ему кто-то угрожал. Он говорил: «Это, должно быть, Кальтенбруннер напакостил мне». После того во Львов мы больше не ездили.

Спустя некоторое время я завез Ментена в резиденцию гестапо в Кракове. Оттуда он вышел через два часа и сказал, что поедем в Брюссель.

Мы побывали в Брюсселе, Берлине, Голландии. Потом заехали в Париж, где жил Дирк Ментен, брат Питера. Дирк Ментен устроил в Париже большой прием, и я там выполнял роль официанта. Гостями были только гитлеровцы.

В Краков мы возвратились в июле 1942 года. А через некоторое время должны были снова выехать в Голландию.

Однажды я отвез Ментена в дом гестапо в Кракове. Через несколько часов увидел, что его оттуда вывели и посадили в автомашину. Я поехал следом. Ментена завезли в какой-то дом, а я поехал уведомить его жену. Она позвонила майору Кипке. Кипка приехал тотчас и предъявил мне претензию, почему я не известил его сразу же.

В квартире Ментена офицеры гестапо устроили засаду, несколько дней кого-то там подстерегали.

Потом я узнал, что Ментена освободили.

Вскоре после его ареста гестаповцы арестовали и меня. Сидел я под арестом шесть недель, на допросах расспрашивали про Ментена. Наконец ко мне в камеру пришел Кипка и освободил.

Больше я с Питером Ментеном не встречался. Он выехал на Запад, забрав несколько вагонов всякого добра. Из Кракова вывез золото и всяческие ценности.

Я слышал, что у Ментена был конфликт с людьми Кальтенбруннера, скупавшими (грабившими. — Б. А.) для этого убийцы драгоценные вещи на оккупированной территории».

В 1942 году Ментен вывез из Кракова в свое родовое имение в Голландии произведения искусства и другие ценности, всего четыре вагона, что привело в раздражение еще более крупных хищников, чем он сам. Шеф СД Кальтенбруннер посадил его под арест и даже велось следствие, но все окончилось для Ментена благополучно.

Бегство Ментена

В конце октября 1976 года, незадолго до окончания проводившейся в Подгородцах эксгумации могил, к месту раскопок подъехала машина. Из нее вышли двое. Один — налегке, другой — весь обвешан фото- и киноаппаратами, с магнитофоном в руке. Это были редактор влиятельного нидерландского журнала «Акцент» Ханс Кнооп, второй — фотокорреспондент того же журнала Денонг Аугустус.