Тарас Покровский - Наказание и преступление. Люстрация судей по-Харьковски Страница 42

Но судьба распорядилась иначе, и удача покинула Кулю по-английски, не прощаясь, и не оставив никакой записки с пояснениями. В тот же день, когда Куля собирался вечером ехать в Крым на итоговую встречу с сибиряками, утром, никуда не торопясь он направился в свой офис, чтобы подготовиться к командировке. Не доезжая до места чуть меньше половины пути, ему на мобильный позвонила работница кредитного общества и попросила помочь открыть офис, так как председатель правления Ташков Иван Николаевич, который должен был это сделать в этот день, не явился на этот момент на работу, и телефон его был отключен. Куля особенно не удивился, но прилично расстроился. Дело было в том, что его друг, земляк, ставленник и партнер страдал тихим алкоголизмом. Раньше никогда не сталкиваясь близко с этой проблемой, Куля не подразумевал потенциал ее тяжести, и очень сильно был удивлен, когда близко столкнулся с ней в лице своего партнера.

Когда он забирал Ташкова с собой в Харьков с похорон Сани Гвоздикова, у них был разговор о слабости Ивана к разного рода змеям, и тот поклялся, что железно завязал. Но уже в последний год получалось так, что все-таки развязал. И что Куля только не предпринимал, к каким только мерам не прибегал, окончательно избавить его от этой зависимости было наверное невозможно. И сейчас, когда сотрудница сообщила о пропаже первого лица организации, ЧП объявлять никто не торопился. Открыв офис своим ключом и впустив людей, Куля какое-то время обдумывал эту проблему у себя в кабинете. Через пять минут в кабинет постучались и вошла белая как мел девочка кассир:

— Павел Михайлович, у нас проблема, сейф практически пуст, там нет денег…

— Как пуст? — не понял Куля смысла фразы с первого раза.

— Я открыла как обычно наш сейф, чтобы взять дневную выносную кассу, а там почти ничего не осталось.

— А сколько должно было там быть?

— Много, больше четырехсот тысяч гривен…

Первая реакция у Кули была вызвать милицию, но через секунду, подумав и осознав ситуацию, он все-таки решил повременить с этим шагом. Учитывая, что офис был все время под сигнализацией, и случаев тревоги не зафиксировано, а к тому же то, что сейф был не вскрыт, не взломан, а заперт на ключ, было ясно, что деньги взял Иван, ведь только он имел одновременно ключи от всего. Но зачем столько много? Явно была какая-то ошибка. Куля попытался еще раз набрать номер его мобильного — безрезультатно. Он набрал его жену, но та сказала, что Иван не ночевал дома, что она не видела его с того момента, как он еще вчера утром ушел на работу, и что она сама очень переживает относительно его пропажи. После этого Куля задумался уже с большей тревогой, на пьяную выходку тихого алкоголика ситуация смахивала все меньше. В этот момент к нему в кабинет зашел начальник службы безопасности и по выражению лица было заметно, что без добрых вестей:

— Павел Михайлович, у нас обнаружилась еще одна проблема.

— Я Вас слушаю…

— Бесследно пропал системный блок компьютера, на который шла и хранилась видеозапись всех шести видеокамер, фиксирующих события на всех важных участках офиса, в том числе и возле главного сейфа.

— Круто!.. — удивляясь, и не понимая еще зачем это было сделано, выговорил Куля. — Если пропали видеозаписи, значит кто-то пытается скрыть свое появление на них, но это однозначно не Иван, логично? — пытаясь проявить дедукцию, предположил он.

— Наверное, зачем же Ивану Николаевичу скрывать свое присутствие, если точно известно, что после того как он вчера в 18–55 поставил офис на сигнализацию, до сегодняшнего снятия ее Вами, никто этого не делал? — продолжил мысль начальник безопасности.

— Значит этот скрывающийся визитер посетил офис вчера уже тогда, когда Иван оставался здесь один. Но кто это? Кого он впустил в офис? Чужой никак не мог знать какой именно компьютер нужно изымать, чтобы ликвидировать видеоархив.

— Ситуация очень подозрительная и серьезная. Павел Михайлович, нужно звонить в милицию. Не хочу нагонять жути, но ведь возможно, что он и не впускал добровольно, а могли зайти…ну например в момент, когда он выходил…

— Что Вы хотите сказать? Что его захватили при выходе из офиса, а потом пытали, чтобы он открыл сейф и показал где находиться видеоархив?..

— Это всего лишь моя версия, но что еще можно предположить при таких обстоятельствах?

Куля на минуту задумался еще раз оценивая ситуацию. Другого чего-то придумать действительно было сложно, но если уже заявленную версию произошедшего здесь вчера довести до гипотетического завершения, то возникает логичный вопрос: где сейчас Иван? У Кули резко вспотела спина… Только бы он был жив…

— Вызывайте милицию, — твердо согласился с коллегой Куля.

Милиция приехала быстро и оставалась в офисе долго, а из офиса, опечатав и забрав с собой все служебные компьютеры и весь коллектив, поехали в районное отделение давать объяснения.

Ощущения были жуткие. Прожив с новостью еще пару часов, и угомонив эмоции, придумать, предположить какой-то другой возможный сценарий произошедших событий, все равно не получалось. Как ни крути получалось, что деньги и видеоархив взял Ташков, но предполагать, что он это сделал добровольно не получалось, в голову такая мысль никак не укладывалась. Тогда оставалась версия, что он это сделал вынужденно под угрозой потерять что-то важное… И факт того, что уже к трем часам после полудня его нигде не могли найти, навевал на тяжелые мысли и предчувствия. Пребывая уже который час в ожидании непонятно чего в коридорах райотдела, терпения оставалось все меньше. Милицейские опера не сидели сиднем, было видно по их суетливой беготне из кабинета в кабинет, что они что-то предпринимают, но не спешат делиться информацией о результатах своих усилий. Даже взяв у Кули показания, его почему-то не отпускали. Уже ближе к вечеру, когда он начал протестовать против того, что его не отпускают, нарушая ему планы по бизнесу, у него был билет на поезд в Симферополь, стало понятно, что к нему есть какие-то претензии со стороны закона, а вернее со стороны его представителей. В то время Куля, как и все люди не сталкивающиеся ранее с законом, о процессуальном кодексе, регламентирующем действия следователей, дознавателей ничего не знал, и все что он додумался сделать в тот момент — это потребовать адвоката. После этого у него отобрали мобильный телефон, и посадили в обезьянник-одиночку в расположении районного отделения до утра без объяснения чего-либо. Это была тяжелая ночь. Ничего не понимая, не зная что думать о пропавшем Иване, о пропавших деньгах, о сорванной внезапно командировке в Крым на очень важную встречу с сибирскими инвесторами, Куля не сомкнул глаз. Кроме того, что камера и ее мебель не была приспособлена для сна, так еще в ней было очень холодно. Не смотря на то, что пищу Куля последний раз принимал позавтракав еще дома, есть на нервной почве не хотелось, но курить и пить хотелось сильно. Не осведомленный еще до конца о сути происходящих событий и о сути методов достижения своих целей у органов следствия, он не отдавал еще себе отчета в том, что подвергался сейчас так называемой в народе "уработке", а в правовой терминологии это называлось пыткой. Имея возможность определить время суток только по цвету неба, которое еле-еле просматривалось в маленьком сильно зарешеченном окошке, ожидание рассвета осеннего октябрьского дня показалось для него вечностью. Куля был уверен, что утром его обязательно заберут отсюда и непременно отпустят, посчитав прошедшие сутки недоразумением.

Но надежды не оправдались. Из этой камеры его на время забрали только для очередного допроса, но уже в присутствии какого-то адвоката, который показал Куле договор об адвокатских услугах подписанный его женой, а еще он передал пакет с едой и сигаретами, якобы от нее. Допрос прошел быстро и по уже знакомому сценарию с тем же списком вопросов типа: где деньги? Кто последний покидал офис позавчера? Где Ташков? Все это напоминало бессмысленное театральное представление. Выяснить для себя что-то об Иване, о деньгах у Кули не получалось. Разговор со своим адвокатом его тоже насторожил. На вопрос ему: почему его арестовали? и когда отпустят? тот ничего внятного не ответил, а кроме этого еще и попросил Кулю, чтоб тот написал расписку о том, что он обязуется прийти сегодня в милицию для допроса, т. е. расписка была для оперов, свидетельствующая, что Кулю вчера, якобы, отпустили домой, а сегодня он добровольно, следуя этому собственноданному обязательству, якобы пришел. Стало понятно, что ночевал он здесь незаконно, а адвокат получалось действует в интересах ментов. Куля открыто проявил свое недоверие, и тут же получил возможность позвонить своему проектному компаньону и другу, которому доверял, и который действуя вместе с его женой, нанял этого адвоката. Николай, так его звали, попытался успокоить Кулю фразами типа ты успокойся, так надо, все будет хорошо… Этот разговор немного его обнадежил. Не чувствуя за собой никакой вины, показалось логичным сделать так, как просят милиционеры, чтобы не препятствовать им разобраться побыстрее в ситуации, и сделать правильные выводы относительно его персоны. Но не смотря ни на что, после этого "уработка продолжилась", Кулю опять закрыли в обезьянник надолго. Впереди была еще одна тяжелая ночь на узенькой деревянной лавочке. Хотелось спать, но в холоде и на коротенькой дощечке, это было делать крайне неудобно. Для согревания приходилось ходить по камере взад-вперед, благо она булла узкой, но длинной. В какой-то момент услышав шаги в коридоре, Куля приложился к щели в двери и увидел как мимо его камеры провели Ивана Ташкова. Сердце екнуло — живой! Слава богу! Но почему тогда держат его? На этот вопрос ответа не было, но надежда на благополучный исход появилась и настроение поднялось. "Эх жаль, что вот уже месяца как четыре, сняли и перевели куда-то на правобережную часть Украины его генеральскую крышу", — думал про себя Куля. Но уверенности добавляло и то, что он успел разговаривая с Николаем сказать ему, чтобы он попросил жену Ирину позвонить и сообщить о случившееся Лексу, хотя они с Африканцем по-любому уже знают о происшествии, так как ожидали результата Кулиной встречи с сибиряками. После вселения в сознание оптимизма заговорил желудок, захотелось есть, но утреннюю передачку Ирину он уже съел, скурил и выпил. Достучавшись в железную дверь уже среди ночи, Куля уломал дежурного мента за пятьдесят долларов, которые у него не изъяли из его нычки в кошельке, сходить в ближайший ларек. Через пятнадцать минут вместо пятидесяти долларов у него была пачка сигарет, бутылка лимонада и сладкая булка.