Юлиан Семенов - Бомба для председателя Страница 43

Я готов предоставить в распоряжение прокурора Берга все те документы, которыми я располагаю и поныне.

С наилучшими пожеланиями

Аверелл У. Мартенс,

адвокат.

P.S. Естественно, что письмо обязано быть приобщено к делу, которое ведет прокурор Берг».

Берг проснулся и сразу же посмотрел на часы. Было четыре часа утра. В дверь кто-то настойчиво звонил.

«Если бы меня хотели убрать — но это верх глупости, — сонно подумал он, — тогда они завалят всю свою мафию, — они бы навестили меня через черный ход, там нетрудно подобрать ключи…»

Он поднялся, накинул халат и пошел к двери. Посмотрел в глазок: прямо против двери стоял высокий седой человек в очках. Он неторопливо попыхивал трубкой и периодически нажимал на кнопку звонка.

— Кто? — спросил Берг. — Кто там?

— Кочев был моим аспирантом. Днем я к вам прийти не могу — за мной и за вами следят… Если вы не хотите пустить меня, я положу вам в ящик пакет, возьмите его. Там, где написано «фальшивка»…

Берг открыл дверь и сказал:

— Проходите.

— Спасибо.

— Представьтесь, пожалуйста…

— Исаев Максим Максимович… К этому имени я больше всего привык.

— Русский?

— Я советский гражданин…

— Вы пришли ко мне как частное лицо или как представитель государства?

— Я готов выступить в обоих этих качествах… Я как-то не приучен разделять эти понятия.

— Вы меня интересуете лишь как частное лицо… Если вы представитель государства, извольте обратиться ко мне официально…

— Хорошо. Уговорились. Я — частное лицо…

— Значит, вы готовы дать свидетельские показания?

— Бесспорно.

— Почему вы пришли ко мне в это странное время?

— Потому, что приди я к вам завтра в прокуратуру, я был бы арестован у вас. А поскольку вы бы рассматривали документы, которые я сейчас вам принес, вы были бы скомпрометированы связью с красным… Айсман через Гельтоффа вручил мне эти фальшивки — их можно опровергнуть в пять минут… А вот это опровергнуть нельзя — это записка Кочева, которую он оставил для меня в отеле за три дня до своего исчезновения.

— Вы говорите, как настоящий немец…

— Я долго жил в Германии.

Берг помолчал, рассматривая ночного посетителя, а потом спросил:

— Что вы делали здесь?

— Я работал у Шелленберга… Вместе с Гельтоффом и Айсманом.

Заметив, как сузились глаза Берга, Исаев протянул ему паспорт и портмоне.

— Здесь награды, полученные мною от Франции, Югославии, Польши, Норвегии.

— Вы понимаете, естественно, что наш с вами разговор сейчас невозможен? — спросил Берг, возвращая Исаеву его документы. — Если кто-либо узнает о вашем странном визите, сомнут не меня — я этого не боюсь, — сомнут то дело, которое я веду.

— О моем визите не узнают. Я сделал так, чтобы меня ждали у вас завтра утром в прокуратуре. Я звонил вашему секретарю… как Штирлиц… Если вы сейчас откажетесь выслушать меня, вы лишитесь ряда материалов, которые вам будут необходимы. Мне казалось, что вы не относитесь к нам как к прокаженным и не считаете каждого приехавшего из Москвы агентом разведки. В конце концов, вам мешают те же самые люди, которые являются и нашими противниками…

— Ну, это я слышал, господин Исаев… Это пропаганда, не имеющая отношения к правосудию.

— А то, что я дал Павлу Кочеву тему для диссертации «Концерн Дорнброка», это имеет отношение к правосудию? Или сие тоже пропаганда?

Берг пожевал губами, несколько раз тяжело поднял глаза на Исаева, ответил наконец:

— Чем вы это докажете?

— Я продиктую вам день, месяц и год, когда это было записано в решении нашего ученого совета. Я назову вам серию статей, опубликованных Кочевым в Болгарии, Советском Союзе и ГДР.

— Пришлите мне эти данные по почте, господин Исаев.

— Но я пришел к вам не с этим. Я пришел к вам с конкретным планом действий.

— Благодарю вас, у меня есть свой план действий.

— Я не навязываю вам свои предложения. Я считаю нужным рассказать вам то, что мне известно.

— Вы не можете судить, господин Исаев, о том, какими данными я располагаю. Об этом могу судить только я. Один.

— Послушайте, господин Берг. Меня никто не уполномочивал заниматься делом Кочева, поверьте мне… Убежден, что его делом занимаются иные люди, которые не стали бы приходить ночью в дом прокурора… Неужели предубеждение, простительное мещанину, помешает вам выслушать меня? Постарайтесь понять: я с самого начала не верил в бегство Кочева. С самого начала. Я достаточно хорошо знаю этого парня.

— Каким образом вы очутились в Западном Берлине?

— Я здесь по приглашению Института социологии.

Берг внезапно вспомнил показания профессора Пфейфера: когда тот рассказывал о беседе с исчезнувшим красным, он назвал фамилию русского ученого, руководившего научной работой Кочева. Все люди, проходившие по этому делу, были выписаны у Берга, а листочки хранились дома, в сейфе.

— Ваша фамилия Исаев?

— Да.

— Присядьте, пожалуйста, здесь. Сейчас я вернусь.

«Он думает меня попугать, — понял Исаев. — Решит, что я убегу, потому что подумаю, будто он звонит в полицию. А между прочим, если он позвонит в полицию, придется бежать. Как хромой кляче. Иначе делать нечего. Он сломает мне весь план. Пока все шло так, как хотел я… Пока я все делал верно. Я верно рассчитал, уехав днем в Берлин… Мои „друзья“ — и Холтофф и Айсман — не могут смотреть за мной в столице, они сильны только здесь, в западных секторах. Я пришел сюда чистым, они не ждали меня ночью. Зачем им было ждать меня ночью? Они убеждены, что я заглотал наживу Холтоффа, я это сыграл достаточно убедительно… Очень будет обидно, если Берг позвонит в полицию. Это будет — прямо скажем — полный скандал… Неужели он слепой дурак? Неужели жизнь их так ничему и не научила?»

Через несколько минут Берг распахнул дверь кабинета.

— Войдите, — сказал он. — Я не звонил в полицию и не играл на ваших нервах. Я проверял вашу фамилию по моему досье. Ну, допустим, я вам верю. Допустим, вы действительно…

Исаев перебил его:

— Стоп! Давайте уйдем отсюда. Вам вполне могли всадить аппаратуру. И это никому не нужно, если наш разговор запишут. Пойдемте в ту комнату, где нет телефона! Там будет спокойнее…

В шесть часов утра Берг приехал к генералу Шорнбаху. Горничной, открывшей двери, он сказал:

— Не будите госпожу, но попросите срочно выйти ко мне генерала…

— Я не знаю… Так рано… Он спросит, кто вы, мой господин?

— Вы ему скажете — старый друг. Очень старый друг. Он выйдет.

Берг в свое время требовал для генерала пожизненного заключения; генералу дали семь лет, но освободился он спустя два года с помощью людей из концерна «Хёхст», который стал преемником декартелизованного «И. Г. Фарбен». Потом «Хёхст», связанный с военной промышленностью, выдвинул Шорнбаха в военную разведку: необходимо было знать армейскую конъюнктуру. Сейчас Шорнбах — вот уже пять лет, — сидел «под крышей» политической разведки в западноберлинском «бундесхаузе», и его интересы, соединявшие армию и «Хёхст», входили в конкретное противоречие с интересами Дорнброка — чем дальше, тем сильней и заметней.

Кандидатуру Шорнбаха подсказал Бергу Максим Максимович.

— Бейте в открытую, — сказал он на прощание. — Если Бонн захочет отладить контакты с Гонконгом, он не позволит это сделать частному лицу, даже Дорнброку. Они это будут делать сами, на государственном уровне. Словом, «Хёхст» будет против Дорнброка — в это и цельте. Шорнбах клюнет: он получает деньги не столько за погоны, сколько за то, что служит «Хёхсту».

Шорнбах, заспанный, в халате и пижаме, увидав Берга, замер на пороге:

— Вы?!

— У меня к вам дело. Оно не имеет никакого отношения к прошлому.

— Что вам надо, Берг? Вы достаточно мучили меня двадцать лет назад… С чем вы пришли сейчас?

— Я хочу, чтобы вы помогли стране, генералом которой вы являетесь. Я хочу, чтобы вы помогли нам в борьбе с бандой. Нужно, чтобы вот на этом документе, написанном мною, вы поставили визу: «Срочно, дело государственной важности, принять к исполнению». Читайте. Я бы не стал вас просить ни о чем противозаконном. Читайте внимательно, и вы поймете, что в этом деле вы получите свой выигрыш.

Шорнбах прочитал листок бумаги с машинописным текстом и автоматически подчеркнул красным карандашом, который он машинально попросил у Берга, все пять пунктов: «установить наблюдение по линии МАД за домом майора Гельтоффа; найти человека, который был владельцем „мерседеса“ с простреленной дверью, установить его имя; выяснить, куда этот человек будет уходить из города, а он будет уходить сегодня или завтра; организовать наблюдение за Айсманом».

— Какую выгоду от этого мероприятия получит моя организация? — спросил Шорнбах.

— Вы поможете разоблачить банду, которая в своих узкокорыстных интересах срывает все попытки здравомыслящих политиков дать Европе мир и спокойствие.