Маргарет Трумен - Убийство в Верховном суде Страница 43

— Есть период, примерно год, когда Поулсон сидел в претензионном суде, о котором нам почти ничего не удалось узнать.

Теллер выпрямился:

— Почему?

— Он взял тогда годичный отпуск и, насколько мне известно, потратил его на написание книги.

— Какой книги?

— О том, как возбуждать иск против правительства Соединенных Штатов. Учебник.

— Его напечатали?

— Конечно. У меня даже есть экземпляр. Можешь занести стоимость его на мой расходный лист.

— Чем занимается этот суд?

— Как мне сказали, слушает дела, возбужденные против Соединенных Штатов.

— Ну и что же странного во всем этом? Взял себе отпуск, чтобы написать книгу.

— Правильно. Но почему-то он предпочел сделать это вне дома. Поулсон словно растворился, исчез на четыре месяца.

— Что значит «словно»?

— Ну, семья осталась дома, а он забрался в нору где-то в Санкен-Спрингсе, в Делавэре.

— Почему именно там? Они с семьей проводят там лето?

— Нет.

— Где именно он останавливался в Санкен-Спрингсе?

— Похоже, что этого никто не знает. Через четыре месяца он вернулся домой и продолжил работу над книгой. Потом снова засел в суде, опубликовал книгу и после этого все время был как на ладони.

— Выясни все как следует.

— Каким образом?

— Процеди воду. Очерти границы. Закинь мощную сеть…

— Что-о?..

— В общем, сделай это, Марис.

Вторую половину дня Теллер провел у себя в кабинете, заполняя свою схему притока информации, делал необходимые звонки и раздумывал о судьбе дочери, а также о Сюзанне Пиншер…

По дороге домой он заехал в нотный магазин и купил ноты песенки «Ты мое совершенство», после чего отправился обедать и, сидя за гренками с сыром и тостами с беконом, старательно заучивал понравившиеся ему слова. Поговорив по телефону с агентом, дежурившим у Коновера, и выяснив, что тот все еще в коме и, похоже, уже не оправится, Теллер вздремнул, а затем отправился в клуб «Джулио», где плохо, но громко пропел все отпущенные ему недолгие часы досуга.

Глава 28

Известие о том, что у судьи Коновера инсульт, мгновенно распространилось по всему зданию суда, проникло во все кабинеты, просочилось за все двери, открытые и закрытые. Его секретарши, Джоан и Элен, даже всплакнули, так же как и чернокожая уборщица, добавившая, смахивая слезу: «Да сжалится над ним Господь». Стоило ли удивляться, ведь с самого первого своего появления в суде Коновер был признан основным борцом за права меньшинств.

Совещание, назначенное на утро этого дня председателем Верховного суда Поулсоном, чтобы обсудить детали дела «Найдел против штата Иллинойс», было отложено на час. Когда же наконец все собрались в конференц-зале, выяснилось, что один член суда отсутствует: не было Моргана Чайлдса. Судья Тиллинг-Мастерс спросила, не знает ли кто, что с ним. Ей ответил Огастас Смит:

— Да как обычно опаздывает. Скоро появится.

Поулсон с трудом скрывал раздражение, вызванное отсутствием Чайлдса. Он швырнул на стол карандаш и взглянул на часы.

— Как дела у судьи Коновера? — спросил Файн.

— Кажется, без изменений, — ответил Поулсон. — Один из его служащих постоянно находится при нем в госпитале и держит нас в курсе. Боюсь, все это не так безобидно.

— Но у него уже был инсульт, причем тяжелый, и все обошлось. Мы никак не можем позволить себе потерять его. — Смит имел в виду голос, который Коновер должен был отдать в поддержку либералов, и Поулсон понял его.

— Вам удалось ознакомиться с моей справкой? — спросил он.

— Мне нужен для этого еще день.

Дверь отворилась, и появился Морган Чайлдс. Он пробормотал: «Извините», прошел на свое место и уткнулся в папку с бумагами.

— Ну, кажется, теперь можно начинать, — сказал Поулсон. — Естественно, мы все сожалеем по поводу того, что произошло с судьей Коновером, и надеемся, что выздоровление будет скорым и полным.

Никто из присутствующих ни единым жестом не выдал своих истинных мыслей о случившемся. Сейчас не имело значения, насколько искренне говорил о Коновере председатель. Несмотря на то что многие считали Темпла Коновера не совсем подходящей фигурой для Верховного суда, в данный момент их сочувствие происшедшему было очевидно. Никаких конкретных правил, как поступать в случае внезапной и полной неправоспособности судьи, не существовало. В данной ситуации оставшиеся восемь судей были вправе сами решать, в какой последовательности рассматривать ожидающие решения дела. Если бы только Коновер настолько пришел в себя, что мог бы связно изложить свои мысли, его мнение при голосовании вопроса можно было бы получить и от дежурившего в госпитале служащего или другого судьи. Но Коновер был в коме, и прогнозы оставались неутешительными.

— Мы могли бы заняться рассмотрением самых неотложных вопросов, — сказал Поулсон. — Судья Коновер едва ли сможет в ближайшее время принять участие в голосовании. Я думаю, все согласны, что самым безотлагательным на сегодняшний день является дело «Найдел против штата Иллинойс». Мне хотелось бы знать…

— Я не совсем с вами согласен, — возразил судья Файн. — Прошу прощения, что перебил вас, господин председатель, но поскольку это дело действительно чрезвычайно важное, ибо от исхода голосования по этому вопросу зависит социальное развитие общества и будущее новых поколений, я считаю более разумным отложить слушание его до полного выздоровления судьи Коновера.

— Если таковое произойдет, — проворчала Тиллинг-Мастерс. — А если нет?

— Мы могли бы перенести слушание дела на другой срок, — заметил Огастас Смит. Такое решение, правда, было не в его пользу. Смит стоял на либеральных позициях и понимал, что, если Коновер не вернется на свое место в Верховном суде, президент Джоргенс найдет ему консервативную замену. А любое голосование, отложенное при ничейном результате до прихода нового судьи, в конечном итоге отразит, как показывает практика, точку зрения администрации. Хотя что касается проблемы абортов…

— Я против, — резко произнес Поулсон. — Люди ждут нашего решения по этому вопросу. Отсрочка только продемонстрирует нашу неуверенность. — Он не стал излагать истинную причину того, почему он настаивает на голосовании. В результате тайных расследований, проведенных в кулуарах суда, Поулсону стало известно о некоторых колебаниях Огастаса Смита. При предварительном голосовании Смит был на стороне Найдел. Сейчас, когда голоса разделились в соотношении четыре к четырем, его голос в пользу штата Иллинойс поможет голосованием пять против трех провести закон, запрещающий аборты.

Споры о том, как поступить в отсутствие Коновера, какое решение принять, продолжались еще долго. В конце концов Поулсон предложил присутствующим провести еще одно предварительное голосование.

— Вы считаете, мы к нему готовы? — спросил Смит.

— По-моему, да. По крайней мере, будет ясно, на каких мы позициях.

В разговор вмешалась Тиллинг-Мастерс:

— Наши позиции, как мне кажется, и так достаточно ясны. Голоса распределились четыре к четырем. А поскольку судья Коновер не может принять участие в голосовании, нам следует отложить решение вопроса на следующий срок.

Поулсон знал, что отложить решение вопроса до того момента, пока президент не введет в суд нового судью, и скорее всего консерватора, было бы безопаснее. Однако никогда нельзя быть уверенным до конца. Случалось, судьи меняли свои убеждения, едва переступив порог Верховного суда. Взять хотя бы Блэка: куклуксклановец, перешедший на сторону либералов. А Эрл Уоррен? Мог ли Эйзенхауэр предположить, что он возглавит борьбу против доктрины «независимых, но равных»? Но если его подозрения о колебаниях Смита оправдаются… Тогда дело решится быстро, и именно так, как ему бы хотелось. Суд, возглавляемый Поулсоном, осуществит свое назначение, нация получит четкие директивы, которые пресекут разногласия, возникшие вокруг этой мерзкой проблемы, призыв правительства будет претворен в жизнь, и он, Поулсон, исполнит то, что обещал.

— Давайте голосовать, — сказал судья Файн, снимая пенсне и протирая глаза. — Если что-то изменилось, хотя бы будем знать.

Морган Чайлдс откашлялся и поднял вверх палец:

— Я считаю новое голосование преждевременным, — сказал он.

— Почему? — удивился Поулсон.

— Я не готов к нему, господин председатель.

— Не готов? — Поулсон не мог сдержать улыбки. Консервативные убеждения Чайлдса были всем хорошо известны и оставались неизменны в течение долгих лет. А потому, считал Поулсон, нечего опасаться, что он встанет на сторону истицы Найдел.

— Я внимательно прочел все материалы с изложением фактической стороны дела, которые накопились в суде со времени последнего голосования, — продолжал Чайлдс, — а также другие материалы, имеющие отношение к делу. Данная проблема требует того, чтобы мы отказались от всех личных чувств, которые могли бы помешать ее законному рассмотрению. Было бы нечестно скрывать от вас, что когда я попытался сделать это и подойти к рассмотрению ее с чисто юридической точки зрения, я все же не пришел ни к какому твердому решению. Однако мои взгляды на существо вопроса изменились.