Александр Афанасьев - Сожженные мосты Часть 5 Страница 46

– А окликнули то по-русски? – спросил Велехов, хотя и сам знал ответ

– По-русски, истинный крест, пан сотник, по-русски.

Казак размашисто перекрестился щепотью, староверчество до них не дошло, в каких-то войсках крестились щепотью, в каких – двумя перстами…

– Внешний периметр они значит тихо прошли… – сказал Комаровский

– Я таких слов не понимаю, пан офицер – просто ответил казак – но напали сразу, никто и охнуть не успел…

Велехов резко встал с полатей, собирая с древесного, уже подгнившего потолка грязь своей шевелюрой медведем из берлоги полез наружу. Решил вылезти следом и пан граф, оставив рюкзак на попечение казаков.

Стемнело, на стремительно темнеющем небе проблескивал серп луны, звезд еще не было. Сурово и жутковато шумел ченстоховский лес.

Велехов сосредоточенно избивал дерево, он раз за разом бил кулаками по шершавому стволу старого, не меньше чем столетнего великана, как то болезненно и хрипло выдыхая при этом. Кулаки уже были в крови.

– Ты чего, пан казак… – спросил граф Ежи

Велехов вдруг остановился, начал вытирать сочащуюся кровь о превратившуюся почти в лохмотья форму.

– Да так – почти нормальным голосом сказал он – зараз ничего. Что вылез, выходить скоро…

– С базой той, на холме… не все ладно?

– С чего ты взял?

– С того. Я ведь на карту смотрел. Ты знаешь, что дыра – только здесь. Все остальные базовые лагеря выстояли и продержались до получения помощи, даже из соседних с тобой секторов. Дыра – только здесь…

– И что? Всякое бывает.

– Да не всякое. Я по вам сводки помню – пробовали вас на зуб, еще тогда. И обстрел тот – он не просто так. А потом – как целая штурмовая группа смогла пройти целый километр между внутренним периметром и внешним, чтобы никто не заметил.

– Мабуть из бесшумок сняли – поди, услышь…

– Разом – посты внутреннего и внешнего периметра? Ведь не просто же схема прикрытия делалась… Может быть – помог кто?

Велезов внимательно посмотрел на графа.

– Ты из беспеки что ли?

– Нет. Просто размышляю.

– А хочешь чего?

– Да помочь хочу. Вот эти, что с тобой – они откуда?

– Четверо вырвались. Остальные в поле вышли… эти гады, они подгадали ровно так, что те кто с дня пришел – те уже в лагере были, а те кто выходил – выйти не успели. Остались только те, кто в поле не на один день ходил, в секреты. Все и легли разом… не травил бы ты мне душу, а…

– А по-другому – никак и не выходит. Пока не просечем, кто у нас за спиной, ничего делать нельзя.

– Как просекать предлагаешь? – Велехов понял, что у молодого офицера все же есть какой-то план.

– А вот как…

Граф Комаровский рассказал. Сотник Велехов выслушал, покачал головой

– Вот истину говорят, что поляки все …

Граф издевательски поклонился, хотя сказанное было оскорблением, причем не его лично, а всей польской нации.

– Ты предлагаешь сдать группу?

– Видишь другой выход? Кто-то среди вас – предатель. Ты можешь знать за себя, а я – за себя. Больше мы ни за кого знать не можем.

– А откуда ты знаешь за меня?

– Ниоткуда. Просто если возьмут нас – значит предатель либо ты, либо я. В жертву будет принесен только один. А остальные останутся и смогут действовать дальше…

* обнищавшей. Загонковой считалась шляхта, лишившаяся поместья. Такой было немало, я уже описывал – почему, у многих поместья и не было никогда.

Ночь на 15 июля 2002 года

Виленский округ город Ченстохов

Резиденция польского правительства

Город Ченстохов, промышленный центр и крупнейший город западной Польши до рокоша был просто городом. В основном здесь производили текстиль, и были еще предприятия тяжелой промышленности – промышленная группа Гута Ченстохова берет свое начало именно в этом городе, именно здесь был построен первый ее металлургический завод. Но никто из жителей и подумать не мог – что в Ченстохове разместится первый за долгие годы ничем не зависимый от России польский монарх.

Монарх разместился в гимназии, в самой обычной гимназии, каких полно в России – здание это пустовало, потому что были летние каникулы, а более подходящего для размещения монарха и его свитских не нашли. Князь Радзивилл и его правительство оккупировало ратушу. создав там нечто вроде координационного центра сопротивления – а Борис Первый отсиживался в гимназии, на втором этаже, в учительской.

Нервничал…

В этот вечер в город Ченстохов со стороны границы со Священной римской империей – она так же была недалеко – въехали три машины. Три одинаковые машины Даймлер G, хорошие и надежные внедорожники, с долей роскоши, в которые не стыдно сесть и солдату, и монарху. Никакого сопровождения не было – только несколько человек в самих машинах из специального бюро государственной охраны. Они сопровождали министра иностранных дел Австро-Венгерской империи графа Альберта фон Чернина.

Граф Альберт фон Чернин судя по его происхождению – был родом откуда-то из Пруссии и имел, как все прусские аристократы – славянские, а не романские корни. Об этом говорили фамилии местных аристократов – фон Бок, фон Бредов, фон Белов, фон Чернин. Именно прусская аристократия сейчас господствовала над половиной мира, именно прусская аристократия создала величайшее в мире государство, превосходящее по мощи даже Британское содружество наций. Из небольшой, раздробленной, разорванной на части ересями и усобицами страны выросла могущественная технократическая Империя. Священная Римская Империя Германской Нации, все слова с большой буквы. Звучит? Именно под протекторатом СРИ сейчас находится половина Европы – единой Европы, о чем раньше и не мечталось. Под протекторатом СРИ – половина Африки, именно германцы помогли бурам сбросить с себя господство ненавистных англичан и теперь на юге континента существовало государство белых, а белый человек господствовал над Африкой, ведя ее к богатству, стабильности и процветанию*.

При этом граф фон Чернин, как и большинство австрийских аристократов ненавидел Германию (в душе они никогда ее не называли Священной Римской Империей). Ненавидел он ее тихо, но злобно, люто.

Все дело было в первенстве. До конца девятнадцатого века, до того момента как приученная к порядку и господству прусская аристократия начала собирать Германию из скопища княжеств, герцогств и графств в единое целое – безусловным лидером германоязычного мира была Австрия. Христианское, в прошлом рыцарское государство, включающее в себя огромное количество ранее независимых графств и герцогств, имеющее значительную территорию и довольно большие ресурсы Австро-Венгрия за счет хитрой и лукавой политики диктовало волю всей Европе с конца наполеоновских войн и примерно до начала двадцатого века. Более того – Император Австро-Венгрии носил священный для всего европейского рыцарства титул – короля Иерусалимского**. Но прусские выскочки, называющие себя немцами, хотя в них было совсем мало германской крови, они даже выглядели не как настоящие германцы, были высокими и светловолосыми – они подмяли под себя древнейшие германские рода и создали огромное государство, а потом сталью и порохом заставили его уважать себя. Австро-венгрию, истинную наследницу римской и германской традиции они унижали как могли – и тем, что отняли у нее Чехословакию, превратив в Богемию, и тем что надменно отказались помочь против русских в тридцать седьмом, и тем, что не признавали главенство австрийской аристократии сейчас, называя их "скопищем зажравшихся педерастов". И это при том, что для того, чтобы вступить в Орден Черного Орла к примеру – нужно доказать свое аристократическое происхождение в пятнадцати поколениях непрерывно! В то время как германскому отделению Ордена – достаточно только трех. Ну и кто кем должен повелевать?

Министр иностранных дел Австро-Венгрии граф фон Чернин, потомственный граф, рыцарь Черного Орла, паладин Мальтийского рыцарского ордена Тамплиеров, один из немногих не-британцев, ставший действительным членом британского аристократического "Общества золотой зари"***, масон тридцать второго градуса посвящения, ехал в Речь Посполитую – он один из немногих называл так эту землю не только вслух, но и про себя – с нелегкой миссией. Он должен был сообщить польскому королю Борису Первому о том, что игра проиграна и нужно бежать их страны, чтобы объявить себя и свой двор в изгнании. Только так можно было не проиграть русским всю партию – но и свести ее вничью.

Проигрыш польской истории был результатом одновременного воздействия многих факторов. Граф фон Чернин, равно как и другие австро-венгерские аристократы – затевая все это не знали, что британцы и не надеялись здесь выиграть, все что они хотели – это отвлечь внимание русских от направления главного удара, дестабилизировать обстановку в России, расколоть ее общество, способствовать притоку свежих сил в революционные и заговорщические организации, в Делегатуру Варшавску, в иные общества, которые кроме как предательскими и не назовешь. Но настолько быстрые и жесткие действия стали сюрпризом даже для британцев. При проработке операции они рассчитывали, что к проведению зачистки будут привлечены десантники с легким вооружением, с ними можно и нужно было успешно бороться за счет разграбленных складов с тяжелым вооружением, а также за счет частей и соединений Австро-венгерской армии. Первых результатов мобилизации – если она вообще будет объявлена – ждали только на девятый день. И для британцев и для австро-венгров стало шоком, что уже через пять дней русские пошли в наступление силами трех тяжелых и трех бронекавалерийских бригад. Сюрпризом оказался и чрезвычайно высокий уровень взаимодействия наземного и воздушного компонентов, это показало что уроки Бейрута, где с этим были проблемы – были усвоены, и теперь по уровню взаимодействия русская армия как бы и не превосходила армии цивилизованных стран – граф фон Чернин не считал Россию цивилизованной страной. Сюрпризом было и то, что русские не стали штурмовать Варшаву – при разработке операции рассчитывали на тяжелые уличные бои как в 81-82 годах, во время последнего рокоша. Аналитики на этот счет дали просто заключение – как наиболее вероятным казался сценарий взятия Варшавы блокадой, интронизации русского императора на Варшавский престол и объявление Бориса Первого вне закона. Далее скорее всего последовало бы убийство Бориса Первого и объявление русским императором частичной амнистии и помилования мятежников, после чего большая часть Гвардии Людовой разбежалась бы и перешла на сторону русских. Только если удастся сохранить Бориса Первого живым и вне досягаемости рук русских варваров – можно было вести игру дальше со двором польского короля в изгнании. Но для этого надо было уговорить Бориса на изгнание. А это было не так просто сделать.