Ариф Караев - Раскол Страница 47

Вагиф развернул дуло пулемета в сторону приближающегося, но начавшего тормозить грузовика и выпустил длинную очередь по капоту машины, стараясь все-таки не задеть кабину. Но удар был неминуем — слишком поздно водитель грузовика решил тормозить. Поняв это, Вагиф резко нажал на тормоз и, бросив пулемет, выпрыгнул из машины как раз в тот момент, когда «УАЗ», продолжая тормозить, с грохотом ударился о массивный «ЗИЛ». Не обращая внимания на сцепившиеся машины, Вагиф бросился в сторону перевернувшегося «БМВ». Добежав до автомобиля, он рывком открыл переднюю дверцу и вытащил водителя с его саквояжем.

Водителю уже ничем нельзя было помочь. Быстро oсмотрев его карманы, он нашел в них массу интересных вещей. Несколько удостоверений личности — от сотрудника МВД до служащего какой-то конторы с длинным мудреным названием. Несколько добротно сделанных паспортов. Массу денег, как рубли, так и доллары. И в довершение всего небольшой плоский пистолет непонятной конструкции. Все это было более чем странно. Что это не рядовой сотрудник спецслужб, было очевидно, но его экипировка казалась очень необычной. Со всем этим можно было скрыться, но никак не участвовать в операции. Невольно создавалось впечатление, что этот тип решил совместить уход в подполье или выезд из страны с операцией по добыванию, судя по всему, очень важных документов. Такое предположение порождало в свою очередь еще уйму вопросов, на которые Вагиф пока не мог ответить.

Запихав все в саквояж, Вагиф побежал по еле заметной тропинке, петляющей между невысоким кустарником городского сквера, в сторону дороги, параллельной той, на которой только что произошла эта схватка. Машинально посмотрев на часы, Вагиф отметил, что было без нескольких минут восемь. На его счастье, как ни странно, ему удалось быстро поймать какого-то частника, который согласился доставить его к дому, где он оставил Рауфа. Сидя в узком салоне дребезжащего «запорожца», Вагиф не переставая удивлялся тому, как странно и на первый взгляд нелогично разворачивались события.

Было такое ощущение, что кем-то задуман и уже разыгрывается какой-то ужасный спектакль, в котором все они, действующие согласно своему пониманию происходящего и накопленному опыту, вынуждены порой поступать нелепо и непоследовательно, все больше запутывая внешние, видимые нити этого спектакля. Неожиданно мелькнула бредовая мысль — какого же уровня должны быть организаторы этого политического шоу, чтобы осуществить задуманное? В противном случае все происходящее казалось сплошным бредом.

Эта в общем-то логичная мысль поразила его самого своей очевидностью. В государстве, по большому счету, существовали свои правила игры, и каждый участник, будь то высокий чиновник или даже силовое министерство, прекрасно знал и свое место, и свою роль. Эти правила долгое время позволяли разыгрывать в целом успешно свою партию, но, как в любой стройной системе, здесь существовало слабое место. Дело в том, что вся система была завязана на одной ключевой фигуре, которая по существовавшим незыблемым правилам вообще не должна была делать какие-либо ходы. Весь смысл этих правил как раз и состоял в том, что эта основная фигура в игре не участвовала. Но вдруг она стала проявлять активность, и стройная система полетела ко всем чертям.

Игроки — чиновники министерства, с одной стороны, привычно выполняли свои функции согласно набившим оскомину рекомендациям, а с другой — после каждого шага оглядывались на этого «божка» в центре: а как он среагирует? И получилось то, что бывает с любым механизмом, когда отдельные его части вдруг начинают двигаться не синхронно и, главное, не в ту сторону, — он само-разрушается, что, очевидно, и происходило сейчас с «механизмом» Союза. А в такой ситуации уже ни о какой логике говорить не приходится. Какая, к черту, может быть логика, если исчезло само понимание нормального хода государственной машины, ее направленности, поскольку то, что происходило, в лучшем случае напоминало топтание на месте.

Вагиф невольно ухмыльнулся, заметив, что такие мысли к нему пришли в процессе обдумывания, казалось бы, сугубо профессиональных проблем, но, наверное, это было естественно. Вполне возможно, что врач или кто другой мог прийти к подобным мыслям столкнувшись с чем-то подобным в своей профессиональной деятельности. Еще его неприятно удивило, что это понимание пришло к нему несколько поздно. Очевидно, подумал он, его профессия и в самом деле накладывает на всех них определенный отпечаток, в некотором смысле сужая кругозор. Эта в целом здравая мысль не принесла ему особого удовлетворения.

Подъехав к нужному дому, он расплатился с шофером и, подхватив саквояж, бросился в подъезд. Но он мог не спешить. Рауф, перевязанный Зарой, и трое сотрудников аккуратно складывали в серую дорожную сумку собранные в стопки бумаги. В комнате царили спокойствие и деловитость. Двое парней, связанные и понурые, сидели в углу комнаты, на полу. Труп мужчины куда-то успели убрать.

Увидев Вагифа, Рауф приветливо помахал ему рукой. Зара же, улыбнувшись, молча принесла большую чашку дымящегося крепкого кофе. Остальные ограничились кивком головы. Время явно поджимало.

Пройдя в кухню, Вагиф позвал туда Рауфа и вкратце рассказал ему о своих злоключениях. Потом они внимательно осмотрели содержимое принесенного Вагифом саквояжа. Там, кроме каких-то разрозненных листков бумаги и нескольких общих тетрадей, ничего не оказалось. Захлопнув саквояж, Вагиф с наслаждением закурил, запивая сигаретный дым горячим кофе.

Неожиданно в дверях кухни появилась Зара. Она быстро подошла к Вагифу и протянула ему радиотелефон. В трубке послышался знакомый голос Полковника. Он сообщил, что через десять минут к дому подъедет его «волга» и Вагифа со всеми документами доставят на военный аэродром, где его ждет военно-транспортный самолет. Группа сотрудников, которая находилась с ним в квартире, должна была его сопровождать, после чего вернуться на его личную конспиративную квартиру. За Зарой и раненым Рауфом приедут пятью минутами раньше. Их тоже должны отвезти в безопасное место. Попытку Вагифа объяснить необходимость его задержки в городе Полковник безапелляционно отмел, заявив, что за всеми ними уже охотятся. И дай бог, если они успеют вовремя исчезнуть.

Вагиф спросил, кто же за ними охотится, не боевики ли каких-нибудь политических групп? На что Полковник рассмеялся и сказал, что у политических групп своих дел невпроворот. А охотятся за ними профессионалы, надумавшие под шумок оперативно решить кое-какие свои проблемы. Тем более что в создавшемся хаосе легко можно было сделать и получить то, что годами не удавалось никаким самым хитрым и сильным спецслужбам некоторых держав.

Заявление Полковника не удивило Вагифа. Его вообще уже ничто не могло удивить. Он чувствовал, что присутствует на очередном акте представления под названием «Развал державы» и возникновение на горизонте различных спецслужб, пытавшихся, как гиены, оторвать от тела все еще живого государства кусок побольше, было вполне естественным. Было бы странно, если б этого не произошло. Так что сказанное старшим коллегой его совсем не удивило.

Тепло попрощавшись с Рауфом и Зарой, за которыми уже приехали, он начал с оставшимися сотрудниками упаковывать последние документы. Через час он был в военном аэропорту, а еще через три часа его самолет приземлился в Москве. На сей раз его встречали. Да не как-нибудь, а с шиком. За ним приехали три машины. Усевшись в первую рядом с Константином, Вагиф откинулся на спинку сиденья и, закурив, попытался расслабиться.

В машине по дороге на дачу он узнал, что в Баку вводятся войска — с целью защиты гражданского населения. Он этого ожидал. Начатая кем-то игра должна была быть доиграна. Хотя бы потому, что это основное правило подобных игрищ.

Несмотря на поздний час — была глубокая ночь, Алексей Васильевич не спал. Он сидел в своем любимом кресле неподалеку от камина. Поздоровавшись, Вагиф сразу же перешел к существу дела, подробно рассказав о том, что произошло в Баку. Его обстоятельный доклад занял в общей сложности более двух часов. Алексей Васильевич практически не перебивал его, лишь несколько раз задал короткие уточняющие вопросы.

Дослушав до конца, мэтр минуту-другую молча размышлял, анализируя услышанное, после чего, приказав доставить в гостиную кофе, неторопливо стал высказывать свою точку зрения по этим проблемам. Говорил он тихо, осторожно подбирая каждое слово. В комнате царила тишина, которая может быть только зимней ночью, нарушаемая спокойным голосом Алексея Васильевича и легким потрескиванием дров в камине.

Несмотря на кажущееся спокойствие и сдержанность мэтра, Вагиф прекрасно понимал: то, что говорит его учитель, есть результат длительного анализа, доставшийся ему с превеликим трудом. Не потому, что требовал каких-то титанических усилий интеллекта, скорее наоборот, многое было очевидно даже для непосвященного. Дело как раз в другом. Все, что говорил этот умный, долго поживший и много повидавший, далеко не молодой человек, непосредственно касалось совсем другого мира. Мира устоявшихся, исходных моральных и этических ориентиров, которые воспринимались сугубо на эмоциональном уровне, без всякого анализа или обдумывания. И именно этот мир дал трещину и не замечать этого было просто невозможно.