Фредерик Форсайт - Обманщик Страница 49

Руководителем бюро безопасности ЦРУ стал другой человек. Его задача осталась прежней – не допустить проникновения в ЦРУ советских агентов, но методы контроля стали не столь жестокими и агрессивными.

По иронии судьбы британцы, искоренив предателей старших поколений, которыми двигали идеологические мотивы, надолго избавились от шпионских скандалов в своих спецслужбах. Потом маятник качнулся в другую сторону. В Америке, гордившейся отсутствием изменников с конца сороковых годов, вдруг обнаружился целый букет ренегатов, не идеологических противников капитализма, а продажных душ, готовых предать свою страну за деньги: Бойс, Ли, Харпер, Уолкер и, наконец, Говард, который работал в ЦРУ и выдавал американских агентов, действовавших на территории СССР. Говарда разоблачил Юрченко, еще до своей необъяснимой добровольной сдачи советским властям. Однако Говарда арестовать не удалось, он сбежал в Москву. Предательство Говарда и возвращение в СССР Юрченко, случившиеся в течение одного года, были тяжелым ударом для ЦРУ.

Но все это показалось бы детской игрой по сравнению с тем, что ждало ЦРУ после откровений Орлова. Если он был прав, то только охота за ведьмами деморализует все управление на десятилетие. Если Орлов был прав, то только оценка ущерба отнимет годы, а на внедрение тысяч новых агентов, смену шифров, обновление сетей агентов за рубежом потребуются миллионы долларов и, по меньшей мере, лет десять напряженной работы. Репутация ЦРУ будет надолго и серьезно подорвана.

В эту бессонную ночь Роута мучал один вопрос: кому я могу все это рассказать? Перед рассветом он принял решение, встал, оделся и уложил свои вещи в дорожную сумку. Прежде чем уйти, он заглянул в комнату к Орлову – тот еще крепко спал – и сказал Кроллу:

– Остаетесь за меня. Смотрите за ним. Никого не впускать, никого не выпускать. Теперь этот человек для нас дороже золота.

Кролл не понял, но кивнул. Он привык исполнять приказы и не задавать лишних вопросов. Умри, но сделай.

Роут отправился в Лондон. Минуя посольство, он заехал на свою квартиру и взял паспорт на другое имя. В Хитроу он договорился с экипажем частного грузового самолета, вылетавшего в Бостон, а в бостонском аэропорту Лоуган он пересел на самолет до Вашингтона. В Вашингтоне Роут взял напрокат автомобиль, доехал до Джорджтауна, припарковал машину и прошел пешком всю Кей-стрит, почти до территории Джорджтаунского университета. Несмотря на то что в полете Роут выиграл пять часов благодаря разнице во времени, в Вашингтоне уже смеркалось.

Дом, который был нужен Роуту – это прекрасное здание из красного кирпича, отличавшееся от других прежде всего надежной системой безопасности, включая контроль за всеми подходами к дому. Когда Роут переходил улицу, его остановили – он предъявил удостоверение сотрудника ЦРУ. У подъезда он назвал имя нужного ему человека. Ему ответили, что тот обедает. Тогда Роут попросил передать ему записку. Через несколько минут его впустили и проводили в отделанную деревянными панелями библиотеку со множеством книг в кожаных переплетах. В библиотеке стоял едва уловимый запах хороших сигар. Роут ждал. Потом дверь распахнулась и в библиотеку вошел директор Центрального разведывательного управления.

Обычно директор не принимал у себя дома рядовых сотрудников ЦРУ, если только не вызывал их сам. Тем не менее, он устроился в кожаном клубном кресле, жестом пригласил Роута занять место напротив и поинтересовался целью визита. Роут все подробно рассказал.

Директору ЦРУ было за семьдесят – необычный возраст для этого поста, но он и сам был необычным человеком. Во время второй мировой войны он работал в Управлении стратегических служб и «вел» агентов на территории оккупированных нацистами Франции и Нидерландов. После войны Управление стратегических служб было расформировано, и он занялся частным бизнесом: унаследовав от отца небольшую фабрику, он превратил ее в огромный комбинат. Потом вместо Управления стратегических служб было создано ЦРУ, и первый директор управления Аллен Даллес пригласил его на работу. Он отказался.

Прошло много лет, и однажды состоятельный человек, жертвовавший большие суммы в фонд республиканской партии, обратил внимание на бывшего актера, который выдвинул свою кандидатуру на пост губернатора Калифорнии. Они стали друзьями. Когда Рональда Рейгана избрали президентом США, он попросил своего друга занять место директора ЦРУ.

Директор был католиком. Он давно овдовел, придерживался строгих моральных принципов, вел почти пуританский образ жизни и в коридорах Лэнгли заслужил прозвище «крепкого старика». В сотрудниках управления он ценил способности и ум, но прежде всего – преданность. У него были друзья, которых изменники выдали немцам, и они попали в лапы гестапо. Директор не потерпел бы предательства ни при каких обстоятельствах. К изменникам он испытывал почти животную ненависть. По убеждению директора, предателям не могло быть прощения.

Глядя на газовый камин, который в этот теплый вечер не включали, директор внимательно выслушал рассказ Роута. Он ни единым жестом не выдал своих чувств, лишь чуть заметно напряглись мышцы на его скулах.

– Вы пришли прямо ко мне? – спросил он, когда Роут замолчал. – Больше ни с кем не говорили?

Роут объяснил, как он попал в свою страну: как тать в ночи, по фальшивому паспорту, окольными путями. Директор кивнул; когда-то он примерно так же пробирался в захваченную Гитлером Европу. Он встал, подошел к старинному столику для закусок, мимоходом ободряюще похлопал Роута по плечу и плеснул в бокал виски.

– Вы поступили правильно, молодой человек, – сказал он и предложил Роуту бренди. Тот, отказавшись, покачал головой. – Говорите, семнадцать лет?

– Так сказал Орлов. По меньшей мере столько работают в ЦРУ все мои руководители, включая Фрэнка Райта. Я не знал, к кому мне еще обратиться.

– Да, конечно.

Директор ЦРУ снова уселся в кресло и надолго замолчал. Роут не мешал ему. Наконец директор сказал;

– Нужно привлечь кого-то из бюро безопасности. Но не первое лицо. Я не сомневаюсь в его честности, но он работает в управлении двадцать пять лет. Я отправлю его в отпуск. Его заместитель – очень способный молодой человек. Думаю, он у нас не больше пятнадцати лет.

Директор вызвал помощника и приказал навести справки. Вскоре по телефону пришло подтверждение, что заместителю руководителя бюро безопасности сорок один год и что он был принят в управление пятнадцать лет назад после окончания школы юристов. Он был срочно вызван из собственного дома в Александрии. Его звали Макс Келлог.

– Ему повезло, что он не работал с Англтоном, – заметил директор. – Его фамилия тоже начинается на «К».

Полный недобрых предчувствий, Макс Келлог приехал вскоре после полуночи. Когда зазвонил телефон, он уже собирался ложиться спать и был крайне удивлен, услышав голос директора.

– Расскажите ему, – сказал директор.

Роут повторил свой рассказ. Келлог, не моргнув глазом, выслушал, ничего не упуская, ничего не записывая, но все запоминая. Потом он задал несколько вопросов Роуту и наконец обратился к директору:

– Почему именно я, сэр? Харри в городе.

– Вы работаете у нас только пятнадцать лет, – ответил директор.

– Ах, да.

– Я решил оставить Орлова, или Менестреля, как вы его называете, в Алконбери, – сказал директор. – Думаю, он там будет в безопасности, даже в большей безопасности, чем здесь. Британцев поводите за нос. Скажите, что Менестрель дал новую информацию, представляющую интерес только для США. Скажите, что они снова получат доступ к Орлову, как только мы проверим свежую информацию. Вы полетите утром… – он бросил взгляд на часы, – да, утром, специальным рейсом до Алконбери. Теперь все средства хороши. Выбирать уже поздно. Ставки слишком высоки. Орлов поймет. Вытрясите из него все. Мне нужно буквально все, но две вещи мне нужно знать немедленно: правда ли это, и если правда, то кто. С этого момента вы двое работаете на меня лично, только на меня. Докладываете мне лично. Докладываете все. На вопросы не отвечайте, всех интересующихся отсылайте ко мне. Я здесь все улажу.

В предчувствии сражения в глазах старого воина вновь загорелся огонь.

Роут и Келлог пытались поспать на борту «геркулеса», пока летели от аэродрома Эндрюс до Алконбери, но все же чувствовали себя усталыми и разбитыми. Человек всегда хуже переносит длительный полет с запада на восток. К счастью, Роут и Келлог избегали спиртных напитков и пили только воду. В Алконбери они приняли душ, привели себя в порядок и тут же пошли к полковнику Орлову. Из его комнаты доносились знакомые песни Гарфункеля.

«Ну вот, – мрачно улыбнулся про себя Роут. – Мы пришли поговорить с тобой еще раз. Но теперь игрой в молчанку ты уже не отделаешься».