Лев Гурский - Убить президента Страница 49

Да уж – не ломать голову. Сегодня это попытались сделать другие, почти успешно. Я припомнил засаду в квартире Николашина и мой последующий план. Так был ли Николашин ТЕМ САМЫМ человеком, которого я искал весь вчерашний вечер?

Это он. Точно он, подумал я решительно. После удара по голове сомнений практически не оставалось. И если я прав, картина предстоящего события в Большом театре выглядела почти завершенной. Было лишь несколько непроясненных моментов. Сценарий выглядел умно, однако фигура главного дирижера сегодняшнего покушения виделась пока не очень ясно. Не ясен был и ход дальнейших событий – так, только в общих чертах. Самое главное: непонятно было, что же мне, черт возьми, делать со своим знанием? Проще простого было отыскать Голубева, отчитаться по форме и снять с себя ответственность. Но формально я не имел права заниматься подобными делами. Фактически же те, кто слушали сегодня кабинет Голубева и, скорее всего, и его машину тоже, надеялись как раз на такой исход моих поисков. Не исключено, что и сам жучок-то был затеян с этой целью…

Я помотал головой. Ну, это ты уж хватил через край, оборвал я сам себя. Ты еще вообрази, что вообще все затеяно, чтобы отловить тебя. У психиатров это называется мания преследования…

Хорошо, возразил я своему осторожному я. Однако моя мания кое на чем основана. «Кириченко»-Дроздова убили – это факт. Результаты экспертизы Некрасова – тоже факт, еще какой, мощнейший. Устранение Воскресенского, чтобы вывести меня из игры, – реальность. Мое похищение охранцами при содействии Николашина – тоже не ерунда… Уж такую мелочь, как вчерашнее нападение мордоворотов, можно даже не учитывать. Может, они всего-навсего от меня хотели узнать, который час…

Кстати, о часах. Я приложил свои часы к уху. В драке, кажется, они пострадали не меньше, чем мой бок. Бок уже отходил, а вот потеря часов осложнила бы дело. Не снимешь ведь с прохожего? Конечно, в критических случаях сотрудник милиции мог на время конфисковать у граждан личный транспорт; в инструкции была даже на этот счет отдельная статья. Но конфискация часов больше всего походила бы на грабеж.

К моему счастью, часы тикали, несмотря на треснутое стекло. Через два часа надо было уже двигаться в Солнцево, на встречу с Дядей Сашей Филиковым, а у меня еще до сих пор не было твердого плана, как же мне поступить сегодняшним вечером.

Часы тикали. Минут через двадцать пять такого напряженного обдумывания моей дальнейшей судьбы я грубо-приблизительно распланировал эти последующие действия. Нельзя было делать то, что от тебя ожидают. То есть, во-первых, нельзя было пытаться встретиться с Голубевым: по дороге я был бы обязательно перехвачен. Мой рапорт Голубеву – слишком предсказуемый вариант. Во-вторых, в милицию обращаться было бессмысленно – наверняка милицейское начальство уже предупредили, что у них может появиться опасный сумасшедший из фискалов… Не доставим им такого удовольствия. Оставалась еще пресса. В принципе, я знал координаты московского бюро «Свободы», но я так же прекрасно знал от Ленки, что, обжегшись на паре-тройке фальшивок по поводу разнообразных фантастических путчей, даже радиоголоса предпочитали не торопиться и проверять информацию тщательно. Времени на проверку не оставалось. Про официальное телевидение с радио и думать нечего: там будут проверять долго. Вплоть до тех пор, когда ЭТО случится.

Оставались еще газеты – тот же «Московский листок». В самом лучшем случае, если бы главный редактор поверил мне – незнакомому фискалу со слегка побитым лицом, – статья могла бы выйти только завтра. Поздно, опять поздно…

Взвесив все, я пришел к единственному решению. Сегодня вечером я сделаю то, что наверняка в моих силах. Попробую предпринять единственное, в нем они мне совсем уж не смогут помешать. План мой был не безупречен, но ведь и они рисковали. Не знаю, в чем их точный план действий, но главную игру я им поломаю. Остановлю Леру Старосельскую, романтическую террористку. Думаю, что ее посвятили далеко НЕ ВО ВСЕ подробности ее героического покушения. Сдается мне, что о многом ей, по скромности, не стали рассказывать. Адреса Лериного убежища я по-прежнему не знал, да он мне теперь был и не нужен. Разговорчивость одного из мордоворотов окончательно убедила меня в том, где ЭТО будет происходить. Место встречи, как говорится, изменить нельзя. И не надо.

Для осуществления моего плана нужен был хотя бы один помощник. Придется довериться Дяде Саше – ничего другого просто не остается.

Я завел мотор и выехал из моего убежища. Минут через сорок я рассчитывал быть в Солнцево. В крайнем случае, с учетом пробок, – через час.

Глава 57

РЕДАКТОР МОРОЗОВ

Наверное, я все-таки интеллигент. Гнилой интеллигент. Почему я не могу, как простой нормальный человек, порадоваться готовой работе? Почему я начинаю рефлексировать вместо того, чтобы твердо и уверенно смотреть в будущее?

Я раздраженно отшвырнул сегодняшний номер моей газеты с прекрасной первой полосой. Сейчас она уже не казалась мне прекрасной. Она казалась мне грубой, вызывающей и самодовольной. Видимо, вчера я сотворил свой опус под влиянием светлых перспектив, нарисованных мне Олегом Митрофановым. Однако сегодня Митрофанов не позвонил, как обещал, и перспективы поблекли. Я неожиданно сообразил, что вчерашний треп Олега, по существу, ни к чему его не обязывал. Верно-верно, вчера было заключено джентльменское соглашение. Но кто вам сказал, что начальник секретной службы – джентльмен? Скорее, наоборот: джентльмен не удержался бы в кресле начальника спецслужбы. Ты знал, Витя, на что шел.

Правда, я и сам не джентльмен, подумал я поспешно. Так что вроде мы квиты. Чего хотели, то и поимели.

Я нервно забарабанил пальцами по крышке стола. Почему-то мои пальцы стали выстукивать, независимо от моего желания, что-то вроде та-а та-та-та-та та-та-та-та та-та-та. Похоронный марш. Очень здорово. Я накрыл разбушевавшуюся кисть руки другой ладонью. Это все нервы и стрессы, подумал я, хотя такое объяснение меня ничуть не успокоило. Похоже, пигалица Лаптева, которая ушла от нас вчера, кое в чем была права… Вот, уцепился я за эту мысль. Слава Богу, нашел! Никакой это у меня не комплекс интеллигента. Я нормальный человек. Просто я испугался, что продался рано, задешево и не тому.

Я искоса взглянул на телефонный аппарат, надеясь вдруг, что он сию секунду отзовется голосом Митрофанова и прервет мои страхи. Телефон и не думал звонить. Он вызывающе поблескивал на моем столе. Серебристый корпус отражал мое лицо. То же самое лицо отражало и стекло настольных часов-штурвала. И телефону, и часам моя физиономия определенно не нравилась, и они отражали ее кое-как, халтурно, с искажением пропорций. Мужественные линии моих скул расплылись куда-то в разные стороны. Греческий нос превратился в щепочку, зато очки на носу сделались похожими просто на темные круги под глазами, причем круги фантастических размеров, напоминающие бублики. Если, конечно, бывают черные бублики.

Я на всякий случай снял очки и снова взглянул на свои отражения. Круги исчезли, но лицо не стало лучше. Кажется, сообразил я, продался я не просто дешево, а отдался даром. С такой-то политической физиономией, горько подумал я, наивно требовать каких-то денег. Скажи спасибо, что жить дают…

Зазвонил телефон, и я схватил трубку, не дожидаясь, пока это сделает секретарь. Может быть, все еще не так плохо?

Звонил, однако, вовсе не Митрофанов. То есть совершенно не Митрофанов.

– Морозов… Морозов… – зашептали в трубке. – Ты дурак, Морозов – даром что Ноевич.

– Что? Что такое? – вскрикнул я. – Что вам нужно?

– Ты дурак, Морозов… Хоть ты Ноевич, а дурак, – с удовольствием повторил голос в трубке.

– Эй! Кто это говорит?!

– Все говорят, – хихикнул голос и отключился. Я со злостью швырнул трубку на рычаг и отер пот. Раз в день обязательно позвонит какой-нибудь псих. Но обычно их отлавливал секретарь, а в этот раз попался я сам. Звонок психа аккуратно пристегнулся к моим рассуждениям о дешевой продаже совести – словно бы специально подлец на другом конце провода подслушал мои мысли и выбрал наиболее подходящий момент для своей пакости.

– Ну что за пакость! – сердито сказал я вслух и тут вдруг с испугом заметил, что в кабинете я уже не один. В дверях стоял очкастый блондинчик в адидасовском костюме. – Простите… В чем дело? – осторожно спросил я. На мгновение я решил, что это посланец Олега Митрофанова.

– Вы Виктор Ноевич Морозов? – в упор спросил гость.

Нет, не похож он был на митрофановского конфидента. Скорее, на одного из возмущенных читателей, которые пытаются время от времени проникнуть ко мне на прием.

– Да, я Морозов, – строго сказал я. – А вы, извините, как сюда попали? И по какому поводу? Визитер раздвинул губы в легкой улыбке.