Ян Валетов - Левый берег Стикса Страница 51

Выступать с опровержениями было бесполезно. Паника уже началась и, вместе с ней, отток денег из системы. Помимо бабушек и дедушек, мгновенно выстроившихся у касс в очереди, запаниковали некоторые крупные предприятия, не принадлежащие «СВ групп», а их обороты существенно облегчали банку жизнь. Все помнили о массовом «падеже» банков в первой половине девяностых и рисковать никто не хотел. Банк подтягивал резервы, чтобы не завалить нормативы и, не дай Бог, не вывалиться в «красное», но через пару дней стало понятно, что просто так проблему не решить. В Киев помчались «гонцы».

Задействованы были связи и отцов-учредителей, и Краснова, и Калинина — мелочиться было нельзя. С зарубежных счетов некоторых фирм на другие, но тоже, зарубежные, счета, полетели крупные переводы. Тоцкий грубо ругался и зачастил в хранилище, каждый раз возвращаясь с солидным желтым пакетом из толстой бумаги под мышкой — именно такие пакеты знающий народ называл банковскими.

Изрядное количество таких пакетов перешло из рук в руки за несколько тревожных дней, но, в результате, атака была отбита. Кто руководил действиями противника, было понятно с самого начала. Из-за спин недружественных фирм торчала стриженная под «горшок» голова и премьерские очки в золотой оправе.

Но, несмотря на сравнительно благополучный исход стычки, в какой-то степени, позиции были утеряны. Прежде всего, возникли проблемы с энергообеспечением. Если раньше все предприятия «СВ групп» работали по зачетным схемам со своими постоянными контрагентами, позволявшим экономить немалые средства, то в работе с родственной Ивану Павловичу компанией — «Объединенными системами энергетики», на большие дисконты рассчитывать не приходилось. Все распределение электроэнергии, за редкими исключениями, шло через подвластную Кононенко структуру «Облэнерго» и деваться было, собственно говоря, некуда.

Поставки газа в основные промышленные области тоже была в руках «ОСЭ» и любые попытки нарушить их монополию наталкивались на непреодолимые препятствия. Цена на газ диктовалась сверху, поставщик держал потребителей за горло одной рукой, а задвижку на трубе — другой. В качестве контрибуции «СВ групп» была вынуждена отдать некоторые предприятия и, таким образом, из системы выпало несколько железорудных ГОКов, что тоже сказалось на экономике всей схемы не в лучшую сторону.

Так что победа досталась дорогой ценой. Директоров нескольких фирм пришлось выкупать у силовиков — им уже «шили» дела, несмотря на договоренности сверху. Несколько руководителей, попавших в руки правоохранителей, не выдержали «ласкового» обращения и начали рассказывать внимательным следователям все, что было и чего не было. Тут тоже пришлось платить, но уже больше, чтобы и материалы, которые успели «накопать» были «утоплены». Еще пришлось раскошеливаться на возврат документов и денег, пропавших во время обысков в офисах и арестованных на счетах.

Злой, как сто чертей, Тоцкий, приволок в кабинет Краснова распечатки телефонных счетов временно реквизированных у задержанных мобильных телефонов. Правоохранители лихо порезвились, нагнав счета до космических величин.

Андрей, как всегда эмоционально, настаивал на судебном разбирательстве. Краснов, прекрасно понимавший, что в сравнении с уже решенной проблемой, затраты на погашение телефонных шалостей «шестого управления», мягко говоря, не существенны, а судиться с ними хлопотно и бессмысленно, Тоцкого успокоил тем, что пообещал поговорить с начальником ОБЭПа, а счета приказал оплатить без шума и крика.

Волны расходились еще несколько месяцев, потом наступило затишье, но все в «СВ групп» понимали, что случившееся — только первая ласточка. В Донецке крепла и показывала далеко немолочные зубы своя финансово-промышленная группа. В Харькове — своя. В Днепропетровске и Запорожье, вообще, было тесновато и столкновения финансовых интересов между «взрослыми» командами случались, чуть ли не ежедневно.

Непромышленный Киев сосредоточил в себе денежные потоки и политические амбиции, и, сам, являясь сильным игроком на украинском поле, предоставлял площадки для выяснения отношений между провинциалами-тяжеловесами, беря за это солидную плату, когда — деньгами, когда — натурой.

Бизнес, который в начале, считался занятием для всех, стал элитарным и опасным делом. Крупные игроки, пользующиеся властной поддержкой, напоминали пауков в тесной банке. Ошибка, неловкий ход, проигранная политическая ставка — и тебя уже нет. Ты мгновенно съеден более удачливыми, сильными, правильно позиционированными врагами, вчерашними друзьями, прохожими, оказавшимися в нужном месте и в нужное время. Количество мест у кормушки не становилось больше. Но в кормушке парили отруби и количество желающих откушать в полной мере от барского стола, не уменьшалось.

В этой ситуации, Краснову вовсе не хотелось быть съеденным. Более того, если для того, чтобы выжить, надо было оказаться самым крупным пауком — пусть! Вопросы морали перестали быть значимыми. На первый план вышли вопросы выживания.

На протяжении почти трех с половиной часов Тоцкий не мог дозвониться до МММа ни по одному из четырех известных ему мобильных телефонов. У господина Марусича была привычка размещать у референта в дипломате несколько трубок, а одну, часто выбираемую произвольно, носить в кармане пиджака. Номера постоянно менялись, Михал Михалыч тасовал их, как опытный шулер колоду карт, но Андрей всегда знал хотя бы пару новых телефонов МММа. При личной встрече Марусич всегда сообщал ему личный, для прямого доступа, но сейчас встречались они нечасто и «Нокия» Тоцкого, установленная на автодозвон, давала длинные гудки. Только около десяти часов вечера один из номеров отозвался голосом референта. Андрей назвался и МММ перезвонил через пять минут.

— Меня не было в стране, — сказал он густым, не по росту басовитым, голосом. — Только сели. Еду из Борисполя на дачу. Ты где?

— В центре. Я на машине, Михал Михалыч. Куда подъехать?

— Ты у меня на даче был?

— Был.

— Вот туда и подъезжай. Я охрану предупрежу. Пропустят. Ты на чем?

— Я? На банковской «вольво». — Андрей продиктовал номер. — Еду.

— Давай. Я уже на мосту. Минут через двадцать встречу тебя в тапочках и халате.

МММ никогда не ходил в тапочках и халате. Даже дома. И, тем более, не встречал гостей, даже близких, в таком виде. Андрей невольно улыбнулся.

Дача МММа располагалась в «тусовочном» месте. Конча Заспа — была не просто модным районом, а районом, где свили себе загородные «гнезда» большая часть политиков и депутатов. А так же многочисленные прихлебатели — кому хватило денег, артисты, кому хватило амбиций и денег, бизнесмены — кому хватило денег, связей, амбиций и ума. Соседи — это такой же капитал, как и доллары. Это понимали все, в том числе, и, недолюбливающий «тусовку», Марусич.

Выйдя из гостиницы, Тоцкий проехал на Набережную по круто спускавшейся вниз, среди парковой зоны, дороге, и, повернув на право, быстро погнал «вольво» на юг. Час был для Киева поздний, машин мало — основной поток едущих на дачи уже иссяк, и до дома МММа Тоцкий домчался за двадцать минут — благо патрули с радарами не попадались.

Охрана у ворот пропустила машину, не мешкая. Тоцкий запарковался на площадке, рядом с «Мерседесом» Марусича — «вольво» казался малышом рядом с массивным черным кузовом, украшенным бейджами ателье «Брабус». У Марусича это называлось — держать линию. Как и в случае с дачей, самому МММу на престиж было плевать, а вот выбиваться из стройных рядов быстро жиреющих слуг народа — он не мог по определению. Положение обязывало. И дом был такой, как обязывало положение, но тут МММ постарался обойтись без особых излишеств — спасал высокий, почти трехметровый забор, закрывающий дачу от внешнего мира. Простой двухэтажный дом, с коваными решетками на окнах, металлочерепичной красной крышей, отделанный по цоколю гранитным бутом. Почти «шале», как говорил сам МММ, но, слава Богу, не совсем.

Марусич встречал его у дверей. Они даже обнялись, и Михал Михалыч похлопывая Андрея по спине, прошел вместе с ним в гостиную, обставленную строгой деревянной мебелью, с кожаными креслами и диваном в углу, у каминной решетки.… Пока домработница разливала по чашкам ароматный чай, а МММ предпочитал на ночь «каркадэ», и раскладывала по тарелкам бутерброды, мужчины молчали. Потом Марусич попросил референта не беспокоить их, как минимум, час, а, вообще, погулять, пока не позовут.

Михал Михалыч выглядел чуть усталым, сказывался перелет, да и годы, наверное, брали свое.

— Выкладывай. Что стряслось?

Тоцкий коротко изложил ситуацию.

МММ слушал внимательно, отхлебывая чай из красивой чашки китайского фарфора, настолько тонкого, что на свету чашка казалась розоватой.

— Значит, слухами земля полнится не зря, — сказал МММ, после того, как Андрей замолчал. — Как я понимаю, уговаривать тебя не лезть в это дело — бесполезно?