Ариф Караев - Раскол Страница 53

Безусловно, кто-то пообещал им конкретную помощь. Это было тем более очевидно, если вспомнить, что к тому времени Турция превратилась в страну с мощной армией, входящую в состав НАТО. Так что угадать, что это за силы, было не особенно трудно.

— Хорошо, а в других странах, где живут курды, тоже происходит борьба или там более или менее спокойно?

— Весь курдский народ поднялся на борьбу, но пока не во всех странах это вылилось в военное противостояние с угнетающими их силами. Но придет час, и огонь сопротивления перекинется и туда.

— Значит, врагом номер один вы считаете Турцию и империалистическую Америку. А какое государство вы собираетесь строить?

— Мы будем строить общество равных возможностей, то есть социалистическое государство.

— А что такое социализм?

— Это когда у всех все поровну. Нет богатых и бедных, и весь народ счастлив.

— Как в раю, — невольно произнес Вагиф, отведя взгляд в сторону, чтобы Саид не заметил его улыбки. И у вас есть друзья, помогающие вам?

— У нас есть друзья, и они многим нам помогают. Обучают методам ведения современной войны, рассказывают о новых видах оружия, физически подготавливают наших бойцов.

— А откуда они, ты случайно не знаешь?

— Это военная тайна, — вновь нахмурившись, веско произнес Саид.

За разговорами Вагиф и не заметил, как пролетела большая часть ночи. От долгого и по-своему поучительного разговора с Саидом у Вагифа не на шутку разболелась голова. Выпив чашку не очень крепкого чая, он перевернулся на левый бок и закрыл глаза. Но спать, несмотря на усталость, не хотелось. Вагиф еще раз мысленно прошелся по основным моментам его беседы с молодым курдом.

Большая часть того, что он рассказал, конечно, не была тайной. Еще в конце шестидесятых годов советские спецслужбы начали интенсивно работать по курдской проблеме. И это было более чем естественно, поскольку Турция воспринималась как основной военный противник на юго-западе. Тем более что именно тогда началось сближение этой страны с США и другими странами Запада. На территории Турции находилось большинство разведывательных центров западных стран, и в первую очередь США, специализирующихся по Закавказью и южным областям России. Так что нетрудно было догадаться, кто именно выступал в роли «бескорыстного» друга курдского народа.

И это было не чем-то из ряда вон выходящим. Точно такими же методами пользовались и все другие разведки мира, стараясь подорвать изнутри противостоящую им страну. Точно так же работали американцы и западные немцы против СССР в Прибалтике и Западной Украине. Аналогичные методы провокаций и искусственного раздувания старых противоречий использовались спецслужбами Турции и Пакистана для осуществления своей отнюдь не благородной тайной миссии в Закавказье и в Средней Азии.

Правда, что касается Турции и Пакистана, следует заметить, что разведки этих стран очень неохотно участвовали в операциях против своего северного соседа и никогда ничего не предпринимали по собственной инициативе. Как правило, если что и делалось этими спецслужбами, то исключительно на деньги США и то после ряда жестких напоминаний об обязанностях союзника.

Так что вмешательство советской разведки в курдские дела можно было без зазрения совести назвать общепринятой практикой органов внешней разведки, если, конечно, забыть, что такое вмешательство, как правило, кончалось кровопролитием, террором, а порой и трагедией целого народа. Наиболее впечатляющим примером подобной игры, правда, уже нескольких государств, наряду с другими факторами можно считать трагедию армянского населения Турции, происшедшую в начале века, которая оказала негативное влияние на отношения между этими народами на все последующее время.

Вагиф и не заметил, как под впечатлением своих не особенно веселых мыслей глубоко заснул. Спал он неспокойно. Всю ночь его беспокоили какие-то непонятные сны. То он куда-то бежал и за ним гналась какая-то странная толпа, сплошь состоящая из калек, то он от кого-то яростно отстреливался, поливая свинцовым дождем наседающего врага, то его пытались утопить в жирной темной жиже, чем-то напоминающей сырую нефть. Так что проснулся он на следующее утро разбитым и ничуть не отдохнувшим.

Саида рядом не оказалось. Немного полежав с открытыми глазами, Вагиф попытался встать с топчана. После нескольких неудачных попыток ему удалось принять сидячее положение, а потом, держась одной рукой за край своего ложа, сделать пару шагов в сторону стола. Обратный путь до топчана он проделал уже увереннее. Снова оказавшись в горизонтальном положении и смахнув со лба обильно выступивший пот, он улыбнулся. Несмотря на слабость, он мог кое-как передвигаться. В его положении это было очень важно.

Через несколько минут в комнату вошел Саид, неся небольшой медный таз и кувшин. Через плечо у него было перекинуто полотенце. Умывшись, Вагиф почувствовал себя несравненно лучше. На завтрак Саид принес ему свежую хрустящую лепешку и большую кружку дымящегося крепкого кофе.

После завтрака, убирая со стола остатки пищи, Саид, как-то странно улыбнувшись, вдруг сказал, что сегодня для Вагифа счастливый день. Его приедет проведать друг. И, не вдаваясь в дальнейшие подробности, он покинул комнату. До самого полудня Вагиф лежал один, усиленно обдумывая сказанное Саидом. Он прекрасно понимал, что это не Репин, Саид не позволил бы себе такую иронию. Речь явно шла о ком-то другом.

В первом часу в дверь комнаты постучали, и через секунду в проеме показалась кудрявая голова еще довольно молодого человека в «камуфляже». Он с нескрываемым интересом оглядел Вагифа и, подойдя к столу, сел на стул. Это был крепкий мужчина лет тридцати восьми со спокойными, внимательными глазами и еле уловимой, чуть ироничной улыбкой. Густая черная борода полностью закрывала нижнюю часть его лица. Оружия при нем не было.

Еще раз окинув взглядом лежащего Вагифа, он не спеша полез в карман и, вытащив пачку «Космоса», неожиданно на чистейшем русском предложил Вагифу закурить.

— Я, очевидно, ваш коллега, — начал мужчина спокойным, чуточку уставшим голосом, — поэтому сразу перейду к делу. Если вы сможете доказать, что являетесь офицером советских спецслужб, я попытаюсь вытащить вас отсюда, хотя сразу должен предупредить, что это будет очень и очень нелегко. Вы, наверное, знаете, что кое-кто из местных командиров хочет сделать на вас небольшой бизнес, и мне будет необходимо переубедить этого господина. Но для этого мне потребуются очень веские аргументы. Вы вправе мне не верить, но уверяю, это для вас единственный шанс вырваться отсюда.

— Кто вам обо мне сказал?

— Хороший вопрос. Скажем, это неофициально полученная информация, но вам-то что, разве вам не все равно, как мы о вас узнали?

— Мне, конечно, все равно, но меня интересует, с чего вы взяли, что я сотрудник советских спецслужб?

— Понятно. Ну что ж, у меня есть немного времени, и я готов выслушать вашу «легенду». Валяйте, только, если можно, основные моменты.

— Я сотрудник одной советской внешнеторговой фирмы и приехал в Турцию сугубо по делам своей организации. Владелец машины, на которую было совершено нападение, — друг одного из сотрудников здешнего филиала нашей фирмы. В его машине я оказался не случайно. Я был в Стамбуле всего один день, и он, узнав об этом, любезно предложил мне показать свой родной город. Вечером я должен был уже улететь. Вот в принципе и все.

— Да, вы правы, все, что вы рассказали, точно соответствует документам, которые находились при вас. Но вы упускаете одну деталь. За вас уже уплачен задаток и, насколько мне известно, обе стороны пришли наконец к согласию и по второй части оговоренной суммы. И сегодня, в лучшем случае завтра, вас передадут американцам. Поэтому вы сами должны решить, что вам говорить мне, а что утаить. Но помните: от этого будет зависеть, в какую сторону вас повезут.

— Ничего другого я сказать не могу по той простой причине, что это и есть истина.

— Ну да, конечно, истина в последней инстанции. Ну хорошо, передвигаться-то вы можете?

— С трудом, — честно признался Вагиф.

— Ну, это уже кое-что. А вам так скажу, дорогой. Вы находитесь в обыкновенном партизанском лагере, который, по моему разумению, больше напоминает табор, если не сказать покруче. Здесь все эти штучки-дрючки по охране тайны и тому подобной ерунде просто-напросто не проходят. Не тот контингент-с. То, что вы советский офицер, у вас, извините меня, на лбу написано. Я буквально через сутки должен покинуть этот гостеприимный край, будь он трижды неладен, и готов взять на себя дополнительную нагрузку и помочь своему упрямому коллеге. При этом ничего не прося взамен. Мне не надо никакой даже самой ничтожной информации. Я действую из чувства взаимовыручки и чисто человеческих побуждений. Ну что, убедил?