Операция «Империал» - Александр Григорьевич Звягинцев Страница 55

— Они все равно меня убьют! — зарыдал Юрпалов. — Вы думаете, там один Гогидзе на них работает?

— И я тебе о том же! — напирал на него Ярыгин. — Пользуйся моментом, радуйся, что смерть довольствовалась палачом, а не жертвой. Второй раз промашки не будет. Скажешь правду, мы тебя сразу отправим в Москву.

— Точно! — подтвердил Оболенцев. — Если вы не будете менять показания, как после того нашего откровенного разговора, мои люди этапируют вас в Москву.

— Спрашивайте! — сдался Юрпалов.

— Вы лично передавали взятки Багирову? — начал допрос Оболенцев. — Из рук в руки?

— В команде есть инкассатор! — заявил Юрпалов. — Передавать лично, из рук в руки, как вы изволили выразиться, нет никакой надобности.

— Фамилия инкассатора? — спросил Оболенцев. — Или их несколько?

— Капитан Цвях! Но прошу вас отметить, что моей инициативы здесь не было. Эти порядки они установили еще при Майере…

— Майер? — удивился Оболенцев. — Это тот, в отношении которого мы раньше расследовали дело?

— Да. Он знает все, — заявил Юрпалов. — И если расколется, то многим здесь не поздоровится.

— Он больше не может расколоться, как вы выражаетесь, — продолжал игру Оболенцев. — Года два тому назад он умер. Разве вы не знали?

Юрпалов нервно рассмеялся.

— Кирилл Владимирович, наивный вы человек! — произнес он несколько покровительственно. — Такие, как Майер, не умирают. В Америку удрал… Другое дело, что ввязываться в эту историю вряд ли станет. Он-то знает, что у местной коза ностры руки длинные и там достанут. Ради чего рисковать?.. Но если вы захотите найти его, труда не составит. Сейчас связи с бывшими поддерживают многие. Родственников полно, только все скрывают.

— Давайте лучше вернемся к Борзовым! — предложил Оболенцев. — В прошлый раз вы усердно приделывали им крылышки, еще немного, и они ангелами вспорхнули бы. Брал Борзов взятки или нет?

— Но Борзов, я говорил правду, деньгами не брал, — продолжил Юрпалов, — зачем ему деньги, когда все платили ему дорогими услугами. Мелочами он тоже не брезговал: коньяки и деликатесы брал, это было… А вот Тамара Романовна, — Юрпалов тяжело вздохнул, — брала исключительно деньгами и драгоценностями. Затрудняюсь даже сказать, что она больше любила.

Ярыгина стала раздражать тягомотина, которую затянул Юрпалов, и он решил вмешаться.

— Давай конкретно! — раздраженно проговорил он. — У кого брала, когда и сколько? А главное, кому передавала! Куда деньги шли дальше?

Юрпалов стал белым как мел.

— Сколько брала, один бог знает, но много! — сказал он и замолчал.

— И все себе брала? — решил помочь Оболенцев.

— Нет, — с трудом выдавил из себя Юрпалов. — Но вам лучше не знать про этих людей!

— Почему?

— Не только меня уничтожат, но и вас! Это у меня выбора нет, а у вас пока…

И он сделал многозначительную паузу.

— Ты за нас не беспокойся! — опять вмешался Ярыгин. — Опять юлишь? Рассказывай все, что знаешь! И подробней о «Белой даче» и обо всех этих приятелях по захребетничеству!

Юрпалов замешкался.

— Можно закурить?

Ярыгин протянул Юрпалову свои сигареты. Тот жадно затянулся и предложил:

— Разрешите, я сам напишу вам все, что знаю? Мне так легче будет сосредоточиться.

Оболенцев переглянулся с Ярыгиным, а затем достал из стола листы чистой бумаги и авторучку. И хотя он хорошо знал, что после этого сочинения на уголовную тему Юрпалова придется еще не раз передопрашивать, но возражать не стал. Оболенцеву важно было войти с ним в контакт и зацепиться за факты.

— Садитесь за стол и пишите.

Юрпалов погрузился в сочинительство, а Оболенцев с Ярыгиным отошли к окну. Ярыгин закурил и достал из кармана фотографии.

Оболенцев увидел на них утопленника с проломленной головой. И сразу же понял, кто на фотографиях.

— Демиденко? Грубая работа, — нахмурился он.

— Слежки я не заметил за собой! — виновато пояснил Ярыгин. — Надо было забрать. Будь осторожен! — шепнул он Оболенцеву. — Эти ребята, как видишь, не шутят! Они решили защищаться всеми силами. И не на жизнь, а на смерть.

— Поздно! — усмехнулся Оболенцев. — Материалов в деле для арестов уже более чем достаточно. Завтра я улетаю в Москву! — сообщил Оболенцев. — А ты продолжай работать по плану…

Юрпалов довольно поздно закончил писанину и все еще дрожащим голоском позвал:

— Гражданин следователь, я все написал…

Оболенцев подошел к нему, взял стопку листков с признаниями и стал читать.

— Очень хорошо! — сказал он, думая о предстоящем разговоре с Надеиновым: «Хватит ли улик для того, чтобы арестовать Борзова, и даст ли „добро“ сессия депутатов горсобрания?»

— Неужели вы меня отправите обратно в эту камеру? — испуганно спросил Юрпалов. — Вы же обещали защитить меня.

Оболенцев тоже вспомнил об этом и поспешил позвонить в Управление КГБ, чтобы те подержали Юрпалова немного у себя.

Договорившись, он составил необходимые документы о переводе подследственного из одного изолятора в другой.

— Там они вас не достанут! — успокоил его Оболенцев.

Когда Юрпалова увезли, он позвонил Ольге.

— Оленька, я с работы, — сказал он ей со всей нежностью, на какую был способен. — Завтра я улетаю в Москву на несколько дней. Сегодня зайти не смогу — работа! Будь умницей! Я скоро вернусь!

— Я тебя буду очень ждать! Целую, милый! — коротко попрощалась она, зная, что с Оболенцевым по служебному телефону лучше говорить лаконично.

Провокация

Ольга Северина носила фамилию бывшего мужа.

Эдуард Северин считал себя непризнанным художником, был красив и очень нравился женщинам. Чем его прельстила именно Ольга, было понятно: он любил всех красивых женщин, но вот чем обворожил он ее, оставалось загадкой и для самой Ольги. После развода она и думать о нем забыла: ну, есть такой художник в городе, считает себя непризнанным гением, зарабатывая при этом портретами на пляже. Многих, особенно с Дальнего Севера, это устраивало, рисовал Эдуард прилично, выходило очень похоже.

Денег на жизнь ему всегда хватало. Хватало и на большее — на травку, которой Северин стал с некоторых пор злоупотреблять. Он обвинял мысленно