Александр Афанасьев - Сожженные мосты Часть 5 Страница 56

А внизу, рядом с танком, обнявшись со стареньким автоматом Калашникова, который ему достался случайно, подобрал с трупа – спал некий Казимир Поклевский, девятнадцати лет от роду, по национальности поляк. Его политические воззрения и убеждения оформила в пять лет как ни странно – воспитательница из детского сада, которая чуть ли не каждый день рассказывала собравшимся перед дневным сном несмышленышам одну и ту же сказку. Жила-была красавица писанная, и звали ее Польша. И была она настолько красива, что посвататься к ней решили сразу три жениха. Но не поделив ее, они разрубили ее на три части, и она умерла. Вот и вся сказочка – за которую можно было запросто угодить в жандармерию, если бы кто-то про это узнал. Каждый сражался как мог и как считал нужным, и те кто сражались за неподлеглость и вспоминать не хотели, как до этого польская шляхта своей анархией, нежеланием всяческого более-менее сильного государства просто развалила страну, и когда русские, австрийцы и германцы пришли – пришли они, по сути на руины. Не хотелось это вспоминать – они и не вспоминали, просто травили детям жизнь такими вот сказочками… и Поклевский в числе прочих стал националистом и фанатиком возрождения Речи Посполитой. Детские воспоминания – живучи.

Когда начался рокош – он одним из первых в своем селе вступил в Гвардию Людову, а потом вместе с братьями Мархлевскими на глазах у людей повесил исправника, чем отрезал себе все пути к отступлению. За убийство полицейского чина полагалось от пятнадцати до двадцати пяти лет каторги, а за убийство во время мятежа – смертная казнь через повешение. Он это знал, но нисколько не опасался этого.

Сейчас Поклевский, уставший за день – весь день мотались по окрестностям, разыскивали какую-то диверсионную группу, заброшенную русскими, да так никого и не нашли, заодно расстреляли несколько человек из национал –предателей – прибыл обратно в город вместе со своим отрядом, и залег спать. Как деревенский житель он привык спать на свежем воздухе и потому лег не в казарме, как все – а около танка, но чуть в стороне, чтобы не дай Иезус, его не переехали. Раскладушка и спальный мешок – и то и другое добыто с мобилизационных складов – что еще нужно…

Сон снился дурной, ненормальный. Сначала Маритка, его любимая девушка которая осталась в селе – он видел какой-то хоровод, пламя горящего костра отбрасывает на нее блики, и они кружатся, держась на руки. А потом … потом он как бы вышел из своего тела, и увидел, что это не он держит за руки Маритку, а какой-то здоровенный, под два метра ростом, молодой казачина. Казак – враг любого поляка! И Маритка улыбается ему… смущенно, и в то же время порочно.

Потом приснилось еще… бьющий с неба огонь и встающие в темноте разрывы, султаны пламени, какие-то крики… Иезус…

Внезапно Казимир понял, что последнее, что он видел – это был не сон!

Он открыл глаза, путаясь между сном и явью.

Совсем рядом что-то горело, кто-то кричал, даже не кричал, а выл на одной ноте, обреченно и жутко. Пахло гарью, отблески пламени освещали улицу. Он лежал на земле… и не мог встать, раскладушка перевернулась, и его отбросило взрывом… он не мог встать.

Связан?!

Нет, мешок. Проклятый спальный мешок, не дающий двигаться…

Бешено отбиваясь, разрывая плотную ткань, Казимир Поклевский вырвался из кокона, схватил автомат, который валялся рядом – свой, чужой – было непонятно, но это и неважно. Огляделся – было непонятно куда бежать и что делать.

Просверк – почти незаметный – и на том месте, где стояла вооруженная зенитной установкой машина полыхнул огонь, пожирая металл и плоть. Раздался треск – рвались боеприпасы.

– С неба бьют!!! – заорал Поклевский изо всех сил, сам не зная зачем, после чего поднял автомат и открыл огонь в небо, сам не зная зачем.

Магазин быстро кончился, он в безумии своем жал на спуск, пока не осознал, что магазин пуст и выстрелов не будет. В нескольких местах тоже стреляли, но стреляли заполошно, неприцельно, во все стороны, только чтобы успокоить себя, изгнать грохотом страх. Красные нити трассеров разрывали ночь, врезались в стены домов, рикошетили, рассыпались искрами, взлетали в черное небо…

Со стороны школы подала голос зенитная установка – счетверенный пулемет калибра 14,5 алые трассы распороли небо, но все это длилось секунду, не больше – там, где была установка что-то полыхнуло, вспышкой осветило небо, и пулеметы замолчали.

– Русы идут!!!

Из казарм, освещаемые светом пожаров, бежали гвардейцы, кто без куртки, а кто и без штанов, с оружием – но большинство имело при себе один – два магазина, только то что было в автомате, подсумки догадались схватить немногие. Поклевский перевернул магазин – по совету более опытных товарищей он смотал магазины изолентой по два, яростно рванул затвор и бросился бежать вслед за остальными…

Струи трассеров распороли ночь – они были похожи на очень светлые, пульсирующие силовые линии, и это было действительно опасно, не для них, сидевших на базе в невадской пустыне, а для аппаратов, выполняющих задачу. Альфа-Чарли один подвел мигающую прицельную марку к плюющейся огнем зенитной установке, нажал на клавишу. Ракета рванулась к цели – двигатель на экране выглядел как пульсирующий комок огня – и белое облако вспухло там, где только что вела бой зенитная установка…

– Трайпл-эй уничтожена.

– Оба танка – в истории.

– Левее от здания. Видишь, машина движется.

– Да, она движется…

Один из вооруженных тяжелым пулеметом пикапов как раз двигался, в кузове пульсировавал огонь – пулеметчик вел огонь на прикрытие. Прицельная марка замерла на нем.

– Огонь! … есть попадание

На экране расплылось еще одно мутно-белое пятно, было видно, как бегут, стреляют из автоматов люди.

– Где Отель –Новембер?

– На подходе, РВП – пять майк, примерно восемь кликов на юг.

– Сколько у тебя осталось?

– Шесть.

– У меня восемь. Прикрывай Отель-Новембер, я займусь оставшейся техникой. Следи за рынком, не нравится он мне.

– Есть.

– Командир… на девять часов!

– Вижу…

В темноте города отчетливо взбухающее огненное пятно в самом его центре было прекрасно видно.

– Контрольная точка Сьерра на девять часов от нас! Угроза с земли!

Была видна работа зенитных установок, стреляли и просто трассерами из легкого пехотного вооружения.

– Альфа Чарли главный, тишина в эфире! Срочно для Отель-Новембер, вы у контрольной точки сьерра, есть добро на применение силы, повторяю – вы у контрольной точки сьерра, есть добро на применение силы. Не подтверждать, повторяю – не подтверждать. Конец связи.

В кабину протиснулся полковник, уже в полном боевом снаряжении, с надетым на голову титановым штурмовым шлемом.

– Что тут у нас?

– Сэр, РВП примерно один-ноль-майк, Альфа Чарли главный дал добро на применение силы. Сьерра на девять часов. Сейчас канониры откроют огонь, будьте готовы. Заходим через рынок.

Полковник хлопнул пилота по плечу, скрылся в десантном отсеке.

– Всем – готовность! Канонирам – свободный огонь!

Под брюхом "летающего вагона" уже летела городская застройка, улицы… света почти не было, но это было опаснее всего. Темнота выстрелить не помешает.

– Ухожу ниже, докладывай об угрозах постоянно…

– Ар-пи-джи! Ар-пи-джи на девять часов!

Канонир повернул свой Миниган в сторону угрозы, вертолет чуть поворачивался – это было опасно, он подставлял борт, но в то же время мог ответить, огнем. На скорости проскочить уже не удавалось.

– Наблюдаю цель! – выкрикнул канонир, увидев светлые фигурки людей в рядах рынка и нажал на клавишу огня, открывая огонь. Пульсирующая струя огня протянулась к земле, разбилась там огненными брызгами, разнося все, чего коснется. М134 Миниган больше походил на какой-то агрегат, строительный, металлообрабатывающий, или что-то в этом роде, у него не было отдачи, и при стрельбе он не грохотал, а издавал нечто среднее между жужжанием и ревом. Гранатометчиков, или кто там был – просто смело секундной очередью.

– Минутная готовность! Огонь по любому вооруженному человеку!

Мимо проплыла стена девятиэтажки – вертолет шел ниже ее. Канониру показалось, что там кто-то есть и он дал короткую очередь. Полетели куски кирпича.

– Машина! Машина под нами!

По полу пробарабанили пули, слава Богу, что против пуль бронирование все же было. Автомобиль – пикап, появился прямо в секторе огня, кто-то, встав в полный рост в салоне машины, целился в вертолет.

– Ар-пи-джи слева!

По машине хлестнула очередь, буквально сметая стрелка.

– В истории*********!

– Подходим! Готовность!

В секторе прицеливания Минигана плыло освещаемое отблесками пожаров футбольное поле для детей с искусственной травой.