Филип Шелби - Дни барабанного боя Страница 56

— Когда-то вы своим заключением отстранили Смита от оперативной работы, — негромко сказала Холленд. — Он так и не простил вам этого. Не видел в вас друга, к которому можно обратиться... А вы бы ему помогли.

— Он считал, что обойдется без меня, — прошептал Джонсон. — Со смертью Уэстборна все должно было окончиться. Просто никто не принимал во внимание тебя, Холленд...

Позднее в телепередачах появились различные версии происшедшего. Арлисс Джонсон умело соткал их из лжи и полуправды. Однако суть всех была одинакова.

Прорвавшийся в зал заседаний сената преступник опознан как Уэйн Пардью, бывший лейтенант десантно-диверсионных войск, за два случая буйства уволенный из армии с лишением прав и привилегий. Документы Пардью из госпиталя в Сан-Диего свидетельствуют, что беседы и медикаменты оказывали на него воздействие, однако после демобилизации для последующих курсов лечения он не являлся.

При обыске кабинета и квартиры Джеймса Крофта обнаружено несколько писем угрожающего содержания. Установлено, что они написаны почерком Пардью.

Судя по этим письмам, Пардью считал Крофта повинным в том, что «с ветеранами обращаются мерзко, по-скотски, а вы, подонки, обжираетесь у кормушки». Представитель ФБР заявил, что сенатор Крофт никогда не сообщал им об этих угрозах, подчеркнул, что Бюро смогло бы держать Пардью под наблюдением и взять его, когда он отправился в Капитолий с преступной целью.

Как Пардью смог проникнуть в зал заседаний, стало темой горячих споров среди сенаторов. Из-за этой шумихи сообщение полиции об убийстве проститутки в Кэпитол-Хиллз-апартментс передали после метеосводки; его даже не выделили в особую новость.

И никто, судя по всему, не знал о том, что, кроме трупа Бобби Сью Тайлер, из этого дома вынесли еще один, тем более что попал он не коронеру, а оказался в стальной камере на военно-воздушной базе Эндрюс. Считал ли кто-то из полицейских, что переданное по телевидению описание Уэйна Пардью имеет хотя бы отдаленное сходство с тем изуродованным трупом, — публично никогда объявлено не было.

Слишком пристальный интерес к убийству Крофта приглушила трагическая весть о смерти директора секретной службы Уайетта Смита.

Во время демонстрации нового приспособления, проводившейся в Овальном кабинете под руководством директора, преждевременно сдетонировал небольшой заряд взрывчатки. Смит, стоявший всего в нескольких фугах, погиб мгновенно.

Помощники впоследствии подтвердили, что президент в то время работал в другом месте и никакой опасности не подвергался. Процитировали его слова: «Убит горем из-за смерти человека, который держал в руках мою жизнь».

Смиту предстояли похороны на Арлингтонском кладбище со всеми почестями, в присутствии президента.

Те, кто считал себя осведомленным, уверенно говорили, что Джонсон, единственный, кто догадался о грозившей Крофту опасности и едва не устранил ее, станет новым директором.

В тишине больничной палаты Холленд смотрела и слушала. За лукавыми, обтекаемыми формулировками и слащавыми словами соболезнований она угадала руку Арлисса Джонсона и узнала его с неизвестной еще стороны. Но вскоре ничего нового уже не говорилось, и ей надоело следить за новостями. Она продолжила работу над рапортом, о котором просил Джонсон, и, дописав его, спокойно выписалась из больницы.

Проведя бессонную ночь в собственной постели, утром она вышла и обнаружила на подъездной аллее знакомый фургон. Поприветствовала взмахом руки агента, сидевшего за рулем, заперла парадную дверь. В машине еще раз проверила, взяла ли с собой все, что понадобится президенту.

Воскресным утром в Овальном кабинете Труженик выглядел обычным служащим, пришедшим поработать несколько часов. Поверх клетчатой рубашки на нем был кашемировый джемпер с замшевыми нашивками на локтях; когда он поднялся, Холленд увидела коричневые брюки из саржи и поношенные мягкие ботинки.

Холленд пошла вперед, стараясь не ступить на Большую печать, глядя на стол с прекрасными письменными принадлежностями, на человека за ним. Опускать глаза было нельзя.

— Это вы спасли мне жизнь, а не плексиглас, — сказал президент.

Он пожал ей руку, другой рукой привычным движением стиснул ее локоть. Холленд уловила запах крема после бритья.

Президент указал на пакет, который она держала под мышкой:

— Ваш заключительный рапорт?

— Заместитель директора Джонсон велел мне принести его, сэр.

Труженик взял пакет и положил на стол.

— Врачи говорят, у вас будет все хорошо. Это так?

— Да, сэр.

Холленд ощутила на себе его взгляд, скорее любопытный, чем испытующий.

— Вы слышали много ерунды по телевизору, правда? Думаю, эта ложь не нравится вам так же, как и мне. Однако в данном случае у нас нет выбора. Если кто-то узнает, что Смит меня чуть не убил, наши органы безопасности превратятся в посмешище. Репутация секретной службы окажется подорванной; потребуются годы, чтобы загладить этот ущерб. — Президент помолчал. — И все же это мучительно, правда?

— Да, сэр.

— Я знаю, что вы перенесли, агент Тайло. Никому не пожелаю такого, особенно женщине, спасшей мне жизнь. — Президент провел большим пальцем по краю взятых у Холленд страниц. — Все написали с самого начала, последовательно?

— Все, сэр.

— Тогда позвольте сказать вам то, чего вы не знаете. — Он постучал хрустальным ножом для бумаги по небольшой стопке конвертов. — Это прошения об отставке. От всех уцелевших сенаторов, прозванных Кардиналами. У них не осталось ни святости, ни могущества. Привлечь их к суду я не могу, это вызовет в стране бурю. Вы знаете, люди в настоящее время ненавидят политиков и Вашингтон; но это будет ничто по сравнению с той лавиной, которая похоронит нас, если о случившемся что-то станет известно. Единственное, что я могу сделать, — прогнать нескольких мерзавцев. — Он пристально поглядел на Холленд. — Хотя вам это, в сущности, безразлично.

— Люди, о которых идет речь, — соучастники убийства, сэр. И мне это далеко не безразлично.

— Только если у вас есть доказательства, агент Тайло. И даже в этом случае они еще подлежат рассмотрению суда.

— Понимаю, сэр.

— Не сомневаюсь. Но само по себе для вас это не особенно много значит, так ведь?

Холленд промолчала.

— Насколько я понимаю, вы остаетесь агентом секретной службы?

— Я попросила отпуск на неопределенный срок, и мне его предоставили.

— Вы считаете невозможным оставаться после того, как держали под прицелом своего начальника, пока он не покончил с собой?

— Мне приходило это в голову, сэр.

— Пусть уйдет, — мягко сказал президент. — Недостатки этой организации мне известны лучше, чем большинству людей. Однако позвольте сказать вам главное: то, что произошло здесь на самом деле, знаем только вы и я.

С теми агентами, которые появились потом, я разговаривал лично. И ясно дал понять, что для их карьеры будет губительно, если кто бы то ни было хотя бы намекнет, будто вы действовали неподобающим образом. — Президент поерзал в кресле. — Я буду занимать это место по меньшей мере год. Потом, если посчастливится, еще четыре. По крайней мере в течение этого срока вам будет совершенно не о чем беспокоиться.

— А потом, сэр?

— К тому времени, агент Тайло, люди все забудут. Не забудет лишь тот человек, который сидит перед вами. Через пять лет, проводя рождественское утро с внуками или ловя форель в Айдахо, я буду вспоминать ваше лицо и молиться за вас. — Президент поднялся. — Выздоравливайте, агент Тайло. Выздоравливайте и возвращайтесь к нам.

— Вы очень добры, мистер президент. Спасибо.

Подходя к двери, Холленд услышала его голос:

— Помнится, я спрашивал Джонсона о двух специфических вещицах. Вы приложили их к рапорту?

— Конечно, сэр.

Президент обнаружил дискеты под рапортом, заголовок которого заставил его нахмуриться, но он слишком спешил, чтобы сосредотачиваться на этом.

Вставив дискету в компьютер, президент вспомнил, что сказала Тайло. Ему уже посчастливилось. У него в руках дневники Уэстборна, сведения, с помощью которых сенатор мог бы его шантажировать. И с этими дискетами ему гарантировано сотрудничество всех значительных лиц на Капитолийском холме, которые упомянуты в уэстборнском каталоге грешников.

Экран компьютера светился, но оставался пустым. Президент нажал пару клавиш, негромко ругнулся, потом снова, когда и вторая дискета оказалась чистой. Рука его потянулась к телефону, чтобы вернуть Тайло, пока она не вышла из здания.

Холленд дошла до поста на пересечении коридоров. Если ее остановят, то здесь.

Она замедлила шаг, глядя на агента, сидящего за небольшим столом. Он уставился серыми глазами на ее лицо и не отвел их, даже поднимая трубку при первом звонке. Негромкого ответа Холленд не расслышала. Но значения это не имело, потому что в глазах агента заблестели любопытство и подозрительность.