Лев Гурский - Поставьте на черное Страница 56

– На вас там микроавтобус наехал, «Диетическое яйцо»? – припомнил я сообщение по радио «Эхо столицы».

– А-а, какое там «Яйцо»! – раздраженно проговорил Искандеров. – Те пострадали просто за компанию с нами. Какие-то сволочи на «Скорой» вывернули… Нас подрезали – и рванули себе на красный как ни в чем не бывало. И я так понимаю: нарочно нас подрезали, специально аварии хотели. Врачи-убийцы, я бы так сказал…

Мне стало неуютно: призрак «Скорой», отправленной мной на дно подвала, успел и здесь наследить. Я почти не сомневался, что на Зубовском и потом на Казакова проявила себя одна и та же машина, вечная ей память. Не знаю уж, насколько врачами были те, кто играл со мной в кошки-мышки, но что убийцами – наверняка.

– Пожалуйста, дальше, Игорь Алекперович, – попросил я, видя, что Искандеров выжидательно смотрит на меня: не скажу ли я чего. Должно быть, при упоминании о «Скорой» на лице моем нечто все-таки отразилось. Обычно мне в таких случаях удается хранить невозмутимость, но тут, вероятно, расслабился. Вам «кол» по лицедейству, Яков Семенович.

Так и не дождавшись разъяснений, соучредитель «Тетриса» продолжил свой печальный рассказ. Собственно, продолжение было кратким. После аварии Игорь Алекперович предпочел скрыться и немного выждать, но потом сгорел его издательский офис – и у Искандерова хватило ума законопатиться как можно глубже, отменить все встречи и перейти на нелегальное положение. А когда он узнал о том, что случилось в павильоне ВВЦ, – перебрался окончательно в «Вишенку» и усилил охрану… А потом пришел вот господин Штерн в смокинге…

– И сколько продлится нелегальное положение? – осведомился Штерн-в-смокинге.

Игорь Алекперович окончательно утратил всякое сходство с Терминатором, неловко пожал плечами и сообщил, что до конца месяца, как минимум. Укрытие надежное, охрана какая-никакая имеется, да и в «Вишенку» попадет не каждый. А там вернутся из Уругвая Терехов с Трифоновым, и совместно втроем они что-нибудь придумают. У Терехова остались хорошие связи в органах, а у Трифонова лучше получатся объяснения с Цыпой. Должен же гауляйтер, наконец, понять, что неизвестные давно от угроз перешли к делу…

– Хороший у вас план, – выслушав Искандерова, прокомментировал я. – Очень перспективный. Значит, вы так и не узнали, кто вам угрожает и чего хочет. Вы просто заперлись тут в «Вишенке» с пулеметом и ждете у моря погоды… Здесь вы как в ловушке, это же ясно!

Игорь Алекперович, насупясь, заметил, что для него «Вишенка» – что дом родной, он здесь знает все ходы и выходы и при необходимости может уйти подвалами. И пулемет с собой не брать.

– Ну, допустим, – не стал спорить я. Подвалами – значит, подвалами. – Тогда я перехожу к наводящим вопросам. Готовы на них отвечать?

– В пределах разумного, – объявил осторожный Искандеров. – Точные цифры всех наших доходов и расходов…

– Игорь Алекперович, – устало возразил я. – Я – не налоговая полиция. Держите свои цифры при себе, сколько хотите. Мне нужна другая информация… Скажите только, у «Тетриса» большие долги?

– Мелочь! – без малейших колебаний отозвался Искандеров. – Балахне треть кредита еще не выплатили за бумагу. Можайску – в пределах штуки баксов… И еще какие-то пустяки.

– Вроде гонораров своим авторам, – подсказал я.

Игорь Алекперович усмехнулся:

– А-а, вот у вас, значит, какая версия! Мы кому-то из авторов не заплатили, и кто-то, оскорбившись, хочет мне отомстить… Это – чепуха, господин Штерн!

– То есть вы платите авторам вовремя, – уточнил я. – Я правильно вас понял, Игорь Алекперович?

– Конечно, нет, – спокойно возразил Искандеров. – у нас издательство, а не собес. Если можем не платить – не платим. Предположим, рукопись пришла по почте, из Кошкодавска Кривоглазовой губернии. Мы ее приняли, опубликовали. Но если автора мы не знаем и он ничей не сват и не кум – будем тянуть с оплатой до последнего. Скажем, что адрес потерялся, следов нет…

– Неужто рукописи присылают? – удивился я.

Мне-то казалось, что такая практика давно отмерла. Нынешний автор – вроде Жилина, все учитывает: ты – мне, я – тебе. Почте не доверяет, предпочитает оказию, курьеров и т.п.

– Присылают, – заверил меня Искандеров. – У «Тетриса» самотек большой. Рассказы шлю стихи, переводы… Кое-что неплохого качества. Если вы мне не верите…

– Что вы, верю, Игорь Алекперович, – нетерпеливо сказал я. – Итак, я слушаю внимательно. Мы остановились на моей версии, вами изложенной. Кто-то, оскорбившись, хочет отомстить…

– Повторяю, это – полная белиберда, – убежденно произнес Искандеров. – У нас слишком низкие гонорары, чтобы из-за них на нас накатывать. У киллеров, я читал, солидные расценки. Чтобы оплатить услуги убийцы, вам пришлось бы издать у нас, как минимум, пятитомное собрание сочинений и деньги получить одномоментно. И то, наверное, за такую сумму вы сможете нанять далеко не всякого киллера. Кроме того…

– Так-так, – поощрил я Искандерова. – Продолжайте, Игорь Алекперович.

– Кроме того, – вновь усмехнулся Искандеров. – Московским авторам мы предпочитаем всем платить. Аванс плюс роялти. Чтобы не делали «Тетрису» в столице антирекламу.

– Боюсь, без рекламации все-таки не обойдется, – сказал я. – Есть вот такой поэт, Новицкий…

– Перед Владленом я виноват, – легко согласился Искандеров. – Никуда не денешься. Вы с ним разговаривали? Он на меня обиделся, да? Я как раз собрался расплатиться с ним, когда началась вся эта катавасия… Слушайте, Штерн, деньги у меня пока есть. Я-то сижу в норе, но, может, вы передадите?

– Поздновато, – я покачал головой. – Новицкий сейчас в реанимации, и неизвестно, выкарабкается ли. Его опять ограбили.

Я не стал делиться с Искандеровым своими подозрениями по поводу этого странноватого происшествия, чтобы лишний раз не напугать издателя новыми подозрениями. Чем меньше люди знают, тем спокойнее живут на свете. Одного меня тянет знать побольше всяких неприятных вещей. Словно Джордано Бруно какого.

– Жалко старика, – слегка погрустнел Игорь Алекперович. – Это все Алла виновата, насоветовала! Надо было не ворота ставить, а колючку пустить по всему периметру. И напряжение врубить вольт на триста восемьдесят. А я ему говорил… – Чувствовалось, милого Гарика Искандерова куда больше взволновало не столько самочувствие ограбленного поэта, сколько собственные давешние советы, которым поэт не внял.

Для приличия я выдержал паузу-подождал, не будет ли угодно Игорю Алекперовичу еще поговорить о бедном поэте. Однако соучредителю «Тетриса» не было угодно. Издатели, как и частные детективы, – люди вполне бессердечные.

Чтобы покончить с версией об авторе-мстителе, я осведомился, не виноват ли Искандеров заодно и перед неким Ляховым. Игорь Алекперович весьма энергично объявил мне, что у некоего Ляхова к издательству не должно быть никаких претензий. Аванс тот получил, но роялти ему не скоро светит. Не раскупается книжечка. Сам Искандеров вообще жалеет, что «Вопли и овцы» были изданы. Понадеялись на отблеск былой популярности создателя «Тяжелого пара», да промахнулись. Про махинации в районной избирательной комиссии сегодня может с интересом читать лишь ненормальный. Остальные-то знают: мухлюют наверху.

– Мухлюют? – переспросил я.

– Точно так, – откликнулся издатель Искандеров и для верности пристукнул пальцами по полизанному магазину лежащего на столе РПК. – В нашем государстве – да чтобы не мухлевали? глядите на эти думские рожи! Какой нормальный человек по своей воле стал бы их выбирать?…

Я вспомнил мрачное предсказаньице комментатора с «Эха столицы» – что мы еще добровольно изберем в президенты клетчатого типа, – однако не стал вести политических дискуссий. У нас тут частный детектив, а не политический триллер.

– Раз уж речь зашла о государстве, – сказал я. – У «Тетриса», случаем, не было с ним каких-нибудь разногласий?

– В каком это смысле? – настороженно поинтересовался Игорь Алекперович. – Предварительная цензура у нас отменена, и год у нас пока еще не тридцать седьмой…

Я оценил иронию своего собеседника.

– Нет, я не об этом, – уточнил я. – Не было ли к вам каких-либо приватных претензий со стороны госбезопасности, Службы ПБ, УО или РУ? Мало ли какие бывают оказии…

Я нарочно поместил ведомство генерал-полковника Сухарева в середину списка и теперь ждал реакции.

– Спаси аллах! – замахал руками Игорь Алекперович. – Нигде и никогда! Мы против властей не бунтуем, как сказал классик.

Не похоже было, что соучредитель «Тетриса» решил мне соврать. Отмахивался и отнекивался он прямо-таки истово. И на лице его читалась полная непричастность к делам тайных и явных спецслужб.

– Пусть так, – согласился я. – Закроем эту тему. Откроем другую. У государства, что ни говори, есть и приятные для издательств стороны…