Томаш Ржезач - Пациент доктора Паарелбакка Страница 7

Я поднялся с кресла и прошелся по комнате. Остановился у окна.

В саду, окружавшем наше место работы, колыхались на ветру огромные пионы. Ощущался сладковатый дурманящий запах бузины. Постояв немного, я вернулся к столу и снова принялся читать документацию с красным штампом «Совершенно СЕКРЕТНО».

Из нее я узнал, что санаторий, которым ведает доктор медкцины Иаан Паарелбакк, называется «Больница милосердных братьев» и находится на Гееренканале, 631 в Наардене. Эти места я знал: высокие осины, дубы и пирамидальные тополя, зеленые луга и уединенные двухэтажные виллы из коричневого кирпича, с белыми оконными переплетами. К летним резиденциям богачей ведут дорожки, окаймленные рододендронами, над каналом вздымают свои крылья миниатюрные подъемные мостики. Тишина царит на этом клочке перенаселенной Голландии.

Это лирика.

Докладная сообщала точным, строгим языком:

«Было установлено, что этот объект используется голландской секретной службой и предоставляется также в распоряжение органов ЦРУ».

Пункт «с» содержал систему охраны санатория: «Двухметровая стена, возвышающаяся над изгородью из колючей проволоки, которая постоянно находится под электрическим током, напряжение которого не установлено. Ночью в сад выпускают служебных собак. Стена и входы непрерывно просматриваются пятью телевизионными камерами».

Итак, мое предположение было верным. Но как же выручить Бобина? Чтобы в открытую проникнуть туда, пришлось бы прибегнуть к насильственным мерам, а этого мы не делаем принципиально. Значит, необходимо искать иные пути. Да, тут придется здорово пошевелить мозгами.

Я перевернул страницу и прочитал: «Паарелбакк Иаан, доктор медицины, подлинное имя Хаим Байныш Засович, родился 12. XII. 1919 г. во Львове. В 1924 году родители эмигрировали в Палестину. Хаим Байныш Засович сперва работал в кибуце, но уже в 1940 году становится членом сионистской террористической организации «Иргун цвай леуми». В 1945 году он уже принадлежит к числу организаторов серии нападений на органы британской администрации. Был арестован, допрошен и через сорок восемь часов освобожден за недостатком улик (источник информации: бывший сотрудник израильской разведывательной службы «Моссад»), В 1946 году выехал в Голландию, закончил с отличием медицинский факультет Амстердамского университета. Сменил имя и фамилию — стал Паа-релбакком. Фамилия эта вполне обычна для голландцев еврейского происхождения. Она означает «жемчужный ручей». В пятидесятых годах работал в США, род его деятельности точно не выяснен. Предполагается, что принимал участие в исследованиях воздействия наркотических средств. В 1963 году он вернулся в Голландию и создал санаторий «Больница милосердных братьев».

«Милосердные братья»… Что и говорить, яснее некуда. Доктор медицины Паарелбакк принадлежит к ядру высококвалифицированных специалистов-психиатров ЦРУ, а возможно, и «Моссада».

Следующий документ гласил:

«Личность водителя машины «шкода-102» установлена… Им является ГОМОЛА Александр, родился 11. III. 1951 года в Праге, национальность — чех, гражданство чехословацкое, работает мойщиком посуды». Далее следовало название большого отеля. Вот это обычный трюк людей такого пошиба — где-то работать четыре часа, пусть даже за гроши, только для того, чтобы иметь штемпель в паспорте и чтобы оставалось достаточно времени на всякого рода спекуляцию.

Докладная сообщала далее:

«ГОМОЛА состоит на оперативном учете как скупщик валюты и сертификатов. Устанавливает контакты с иностранцами, приезжающими в Прагу в качестве туристов».

Список установленных им связей прилагался, но в ней имя Гайе ван Заалма отсутствовало, что, конечно, еще ничего не должно было означать.

«ГОМОЛА осуществляет свои торговые операции в рыбной закусочной «СВЕЖЕНКА» (следовал адрес), пользуясь следующими кличками: АЛЕК, ШТИГЛЕЙ, ЖИВОЙ. На свои нелегальные доходы ГОМОЛА завел себе в Старом городе (следовал точный адрес) роскошную квартиру, оснащенную заграничными электрическими приборами, бытовой электроникой японского производства. Мебель ГОМОЛА сделал еебе на заказ по проекту инженера-архитектора БЕРКИ Франтишека, которого он снабжает иностранной валютой.

ГОМОЛА дает взаймы знакомым и приятелям значительные денежные суммы, но строго добивается их возврата. Агент ЛИБА сказал как-то ГОМОЛЕ, что тот скорее подходит для жизни на Западе, чем у нас. На что ГО-МОЛА ему ответил: он, мол, эмигрировать никогда не будет, хотя у него есть за рубежом связи и он запросто мог бы это сделать, но не сделает, потому что так, как ему живется у нас, он нигде не сумеет наладить жизнь, f Органы уголовной службы пока все еще не приступают к изоляции ГОМОЛЫ, потому что посредством него можно будет проникнуть в разветвленную сеть валютчиков».

На документе стояла подпись: «Капитан Вейвода».

В конце была пометка моего непосредственного начальника: «Попросить товарищей из Общественной безопасности, чтобы оставили в оперативном покое. Им займемся мы… Полковник Вацлав Плихта».

Итак, я дочитал до конца. Мозаика складывалась. Контуры становились все яснее, но пока еще не помогали мне ответить на вопрос: КАК заполучить домой Бобина? Как вырвать его из рук этих явно не милосердных «братьев»?

Следующий документ действительно был, как это прежде говорилось, источником развлечения и поучений.

В нем сообщалось, что Гомолу, по проверенным данным, недавно посетил какой-то голландец (имя не установлено), который вручил Гомоле значительную сумму, в том числе в иностранной валюте, и попросил его следить за пожилой женщиной (показал ее фотографию) и установить, будет ли она ходить в МВД.

Да, сведения вполне соответствовали положению вещей.

Но зачем действовать так прозрачно? Смысл этого я пока яе сумел понять. Все, что лежало передо мною на столе, за исключением архивных сведений о докторе медицины Иаане Паарелбакке, свидетельствовало о дилетантизме наших противников, которые чуть ли не во весь голос вопят о том, что учиняют. Сами указали… определенно указали на Гайе ван Заалма. А тот связался со спекулянтом-валютчиком Гомолой. С типом, который даже у рядового любителя детективов сразу бы вызвал предположение, что наши органы государственной безопасности должны по той или иной причине держать его на заметке.

Если же наши противники избрали тактический вариант, который выглядит столь глупым и дилетантским, то тогда это должно иметь свой глубокий смысл. Совершенно трезвый, четкий, профессионально продуманный. Как добрался Гайе ван Заалм до Гомолы? Пожалуй, догадаться несложно. Торговец антибиотиками широкого спектра жил в том же пражском отеле, где Гомола хоть и работал мойщиком посуды, но большую часть времени просиживал в баре, вылавливая простаков. Занимался этим так долго, что даже его самого подловили. Гайе ван Заалм дал ему задание следить за Шульцовой… И снова встал вопрос: ПОЧЕМУ? Почему он воспользовался услугами этого пройдохи-валютчика? Ведь должны они были предусмотреть, что их игру мы можем раскрыть.

Я без конца твердил себе это, но взять в толк так и не смог. А потому решил, что лучше сосредоточить внимание на имевшихся сведениях о фирме «БИОНИК инкорпорейтед». Занималась она опытным производством бактериологического оружия, была тесно связана с сионистскими кругами США, на капитале которых базировалась ее деятельность. Основные исследования фирмы касались мутации вирусов гриппа и других заболеваний.

А Бобин как раз занимался фундаментальными исследованиями в этом направлении. Ведь он был специалистом в области биологической инженерии. Его стремление вернуться на родину начинало приобретать теперь новый смысл. Ну а может, он все-таки просто тоскует? По маме. По родине. Хотя и это говорит немало, да только испытывает тоску, в конце концов, каждый эмигрант. Ностальгия есть ностальгия. Тоска по знакомым, по связанным с личными переживаниями местам. И ничего больше.

Однако Бобин должен был бы знать, чему и кому помогает его одаренность и против кого она направлена. И если в нем не проснулась совесть — это на первый изгляд не блещущее новизной и все же решающее проявление нравственности, которое для каждого человека, и особенно для учоного, приобретает в наше время все более важное значение, то что же тогда происходит с Гюбином?

Что я мог знать о совести нынешнего Бобина? Но ведь он все же хочет вернуться. Да, в любом случае помочь ему вернуться, чтобы он работал на нас, а не против нас. ежиком подстриженные волосы и глубокие складки вокруг тонкого рта на смуглом лице.

Я сидел с профессором, доктором наук, руководителем научно-исследовательского института биохимии, в его служебном кабинете, обставленном светлой современной мебелью, в креслах, обитых искусственной красной кожей. Надо мною на письменном: столе возвышалась увенчанная книгой в сером коленкоровом переплете целая гора бумаг, разных оттисков из научной периодики, блокнотов и журналов. Светло-серый томик на вершине, казалось, удерживался лишь для того, чтобы опровергнуть элементарные законы равновесия. За окном на карнизе стоял ряд вазонов с заботливо ухоженными кактусами, а книжный шкаф позади письменного стола был до отказа забит научными трудами, названия которых мне ровным счетом ничего не говорили.