Арина Коневская - Под псевдонимом «Мимоза» Страница 8

С Растовым Мария оказалась рядом в первый раз. Он выглядел весьма странно, даже жутковато: с наголо бритой головой и неподвижными, словно у покойника, блекло-серыми глазами, как будто стеклянными. Держался этот «йог» — как мысленно окрестила его Мими — очень чопорно, явно демонстрируя свое превосходство над окружающими. «Непонятно, в чем», — тут же подумала Маша, которую, однако, его молчаливая надменность вполне устраивала. Вокруг них незнакомая публика резво наполняла бокалы. Растов и Мария пили только минералку и кофе. Но под конец ужина она вдруг почувствовала, что не может встать — тяжесть какую-то чугунную в ногах и… потеряла сознание. В больнице, лишь приоткрыв глаза, узнала испуганное лицо аспиранта Гии Ломидзе.

— Наконец-то, Мария Силантьевна! Вам лучше? Мы предоставим вам уход на высшем уровне, — взволнованно лепетал аспирант, но Маша, к его несказанному удивлению, громко возопила:

— Умоляю, Гия, срочно обеспечьте мне обратный рейс, срочно!!!

По возвращении в Москву, Мимоза могла поведать о происшедшем только Алевтине Маевской. И обсудив подробности тбилисской командировки, подруги сошлись во мнении, что перемена климата вряд ли стала причиной приключившегося с Машей несчастья. Скорей всего, здесь сыграло свою роль нечто иное: может, странное соседство «йога», а может и что-то другое. Так и осталось непонятным, связано ли происшедшее с тем фактом, что Мимоза оказалась в Тбилиси вместо своего начальника — членкора Антонова.

Ивлева знала Игоря Ивановича давно — с тех самых пор, как стала аспиранткой профессора Нилова. Под его же руководством в те годы начинал работу над своей докторской и Антонов. Раннее свое детство он помнил смутно: начало войны, прощание с отцом, уходившим на фронт, эвакуация в жаркий Ташкент, мельканье лиц и полустанков. А после Победы — мучительно длинная дорога домой, возвращение в мрачный холодный дом на Самотеке. Там, в недрах многолюдной «коммуналки», кишащей клопами и тараканами, кипела бурная жизнь. Но в просторной комнате с лепным потолком, где обитали Игорек с матерью, царила грустная тишина. Отец Игоря так и не вернулся с войны — пропал без вести. А мама, надеявшаяся на чудо, ждала его многие годы, тайком от сына плача по ночам. Она трудилась секретаршей в близлежащем министерстве, изредка постукивая вечерами на машинке, когда брала работу на дом — ведь денег им вечно не хватало. А сын, жалея ее, изо всех сил готовился к экзаменам, поступив сразу после школы в университет. Там он окончательно убедился, что умом своим превосходит всех вокруг — не только однокурсников, но и профессоров. Сие беспрецедентное открытие честолюбивого Игорька совпало с наступлением «Оттепели». Крушение «кумира всех народов» несло с собой порыв раскрепощения в интеллигентской среде. Московский воздух был пронизан токами надежд, будоражащих людские души. Студенчество устремлялось в Политехнический в жажде услышать Евтушенко и Ахмадуллину, Рождественского и Вознесенского… да и прочих «идолов» новой эпохи. «Толстые» журналы были нарасхват, театры переполнены… Как жить дальше? Где она, правда? — наряду со сверстниками задавался вопросом после ХХ съезда партии и юный Антонов. На одном с ним курсе учились отпрыски партийных «бонз», видных ученых, артистов. Ему же, вечно голодному юнцу, они казались пришельцами из другого, сказочного мира. Эти баловни судьбы разъезжали в собственных «авто», крутили романы с легкомысленными девицами на родительских дачах, иногда снисходительно приглашая Игоря на вечеринки. А он, сознавая свое интеллектуальное превосходство, ощущал себя значительнее, достойнее этих счастливчиков, и все чаще задумывался: почему так? Где же наша хваленая справедливость, где принцип — каждому по труду?! И в душе студента Антонова болезненно разрасталась жгучая зависть к «этим ничтожествам». Неуклонно созревало решение — любыми путями вырваться «наверх». Ведь он с детства мечтал, чтобы мать его не стояла в вечных очередях, чтобы жили они в отдельной квартире с собственным телефоном…

Игорь был на последнем курсе, когда на одной из пирушек встретил Алису — красивую блондинку с филфака. Перед ее скромным обаянием провинциалки и незаурядным живым умом устоять не смог. Они гуляли по бульварам, потом он пригласил ее в театр… потом Алиса по собственному почину оставила его ночевать у себя в общежитии. Тогда и узнал Игорь, что не был ее первой любовью. И это весьма покоробило его выдающуюся гордыню. Но разгоревшаяся страсть к девушке не позволяла ему сразу отказаться от нее — они встречались еще несколько месяцев, до тех пор, пока Алиса не объявила ему, что беременна. Для Антонова — гром среди ясного неба! И не задумавшись ни на секунду, он произнес:

— Сколько у тебя недель? Ну, так за чем дело стало? Иди к врачу! Жениться я не могу, уж прости, в одной комнате с мамой живу, понимаешь?

Рыдающая Алиса развернулась и ушла, не проронив при этом ни единого слова, и вмиг исчезла с его горизонта.

Никого не удивило, когда вскоре выпускник МГУ, «краснодипломник», плавно перешел в аспирантуру академического института. Его вступительный реферат понравился профессору Нилову — так Игорь стал его учеником. И вскоре подал заявление в партию. Однако через несколько дней был вызван в отдел кадров. Там ожидал его невысокий мужчина с плоским, невыразительным лицом и въедливыми глазами. Тут же предложил выйти на бульвар, прогуляться:

— Вы, Игорь Иваныч, очень перспективный юноша, но мы вас поддержим при одном условии — помогите и нам! Нас интересует окружение вашего профессора Нилова, — вкрадчиво проговорил «гэбист».

— Это что же, вы хотите, чтоб я стукачом стал? А если я не согласен, тогда что? — с вызовом воскликнул Игорек.

— Тогда вам придется оставить мечты о карьере — у вас же незаконный сын! Девушка тут же подаст на вас жалобу в партбюро — и все: адью, аспирантура!

Едва опомнившись от шока, Игорь заикаясь еле вымолвил:

— К-как-кой сын?! Я… я понятия не имею… Может, и не мой вовсе.

— Что ж, нам не составит труда доказать — ваш или нет, — иронично заметил тот…

Не долго упираясь, Антонов согласился. Правда, про Нилова ничего «жареного» тайному ведомству донести не смог — нечего было! Так что по отношению к своему профессору совесть его аспиранта осталась чиста. А постоянным сотрудником института он стал благодаря собственным научным успехам.

Отмечая с приятелями защиту своей кандидатской в «Арагви», Игорь на радостях слегка перебрал и пошатываясь, столкнулся в гардеробе с эффектной, экстравагантно одетой женщиной, оторопело вытаращив на нее глаза. Уловив его реакцию, красотка снисходительно усмехнулась:

— Ручка есть? Записывай, — и бойко продиктовала полупьяному Игорьку свой номер…

Ляля оказалась актрисой Ермоловского театра и очень скоро предложила новоявленному кандидату наук переехать к ней в однокомнатную квартиру на Преображенке. И он обрадовался, хотя и не был в нее влюблен. Его привлекала лялина чувственно-призывная внешность и раскованность. А появление с нею в приятельском кругу или ресторане неизменно притягивало к ней вожделеющие мужские взгляды, что постоянно тешило его непомерное тщеславие. К тому же острота ощущений, переживаемая с Лялей в интимной сфере их бытия, подтолкнула Игоря к женитьбе на ней. Актриса тоже не испытывала к нему глубоких чувств, но считала, что ей уже «пора». Они быстро расписались в районном загсе, и Ляля прописала новоявленного супруга у себя.

Игорь не был от природы ни злым, ни корыстным. И к деньгам относился даже с некоторым пренебрежением. И пессимистом не был. Но иногда накатывала на него хандра либо, наоборот, он вдруг взрывался и начинал придираться к жене без всякого повода, срываясь на крик. И однажды вечером она указала ему на дверь. Он безропотно поехал ночевать к матери на Самотеку. А когда вернулся на следующий день за вещами, то Ляли и след простыл. Гардероб был пуст, а на столе — записка: «Прощай, Игорек! Я не вернусь. Можешь здесь остаться. Твоя бывшая жена».

И он остался, окунувшись «с головой» в работу. Тем временем в институте открылась вакансия завотделом, но при обсуждении его кандидатуры на партбюро ему мягко указали: мол, разведенец ты — так не пойдет.

Жениться по расчету, да еще второй раз Игорю не хотелось, но и в рядовых сотрудниках засиживаться — нет, это не для блестящего Антонова! Тогда же и состоялось его новое знакомство. Ему позвонила Ника — подруга бывшей его супруги. В гостях у четы Редозубов Игорь неоднократно бывал вместе с Лялей, которая с большим успехом пела дуэтом с красавицей-хозяйкой. Теперь же Ника Леопольдовна, осведомленная о положении Антонова, загорелась желанием устроить его жизнь. Ведь влиять на судьбы окружающих доставляло супруге адвоката неизъяснимое наслаждение: манипулировать людьми — в этом не было ей равных! Она с азартом переставляла своих знакомых, как фигурки на шахматной доске. И узнав о житейском провале молодого ученого, не преминула с живостью убедить его: