Жерар Вилье - Брюссельские убийцы Страница 10

— Говорил немного, — кивнул Амин Хаббаш. — Это тип из бельгийских спецслужб, верно?

— Да. Вы его когда-нибудь видели?

— Нет.

— А Густава Мейера вы знаете?

В черных глазах ливанца промелькнула тревога. Левой рукой он теребил свой золотой крест.

— А что?..

— Он знает, кто такой Фокс, — сказал Малко. — А я знаю, что именно Фокс приказал убрать Бартона. Я хочу найти его.

Ливанец осторожно сдул пену с пива. Кристель уже покончила с «Куантро», и выражение ее лица смягчилось. Малко перехватил томный взгляд, брошенный на Амина. «Сердце красавицы склонно к измене и к перемене, как ветер мая»...

— Это будет нелегко, — заметил ливанец. — Мейер болтать не станет. Это люди опасные, они знают, что делают. Нет свидетелей — нет проблем.

В голосе его прозвучало одобрение — в таких делах ливанец был как рыба в воде. Малко попытался поймать его безмятежный взгляд.

— Вы могли бы мне помочь?

— Здесь, в Брюсселе, я в безопасности, — ответил Амин Хаббаш, — а вернуться в Бейрут пока не могу. И не хочу приключений на свою голову. Лучше бы вам разобраться самому.

Золотистые зрачки Малко наконец встретились с темными глазами ливанца.

— Послушайте, если бельгийцы узнают, кто вы такой, вы не останетесь в стране и пяти минут.

Несколько мгновений ливанец молчал, неподвижно глядя в пространство. Затем он отпил глоток пива и кивнул.

— Если так, то конечно... Но учтите, вытянуть что-то из Густава Мейера будет трудно. Он ведь тоже боится.

Великолепный пример восточной гибкости. Ни жалоб, ни торга — Амин Хаббаш трезво оценил ситуацию и принял свое поражение. Что не помешает ему при случае с той же безмятежностью разрядить обойму в спину Малко... Чтобы позолотить пилюлю, Малко поспешил добавить:

— На это дело отпущены значительные средства. Если я получу информацию, считайте, что вы заработали сто тысяч франков[9].

По лицу Амина было видно, что щедрый посул тронул его сердце.

— Я попробую, — пообещал он, — но после всего, что случилось...

— Вы знаете, как найти Густава Мейера?

— Да, если он в Бельгии. Он живет в Брабанте, в местечке Оверийз, километрах в пятидесяти от оружейного завода. Как мне с вами связаться?

— Я живу в «Метрополе», — сказал Малко, — только не говорите ничего по телефону.

Амин улыбнулся, словно услышал удачную шутку. Кристель придвинулась к нему, ловя его взгляд с видом побитой собачонки. Опустив голову, она несмело начала:

— Знаешь... То, что я тебе сказала... это неправда...

Голубые глаза с мольбой остановились на Малко. Тот поспешил подтвердить ее слова.

— По-моему, Кристель просто немного рассердилась на вас...

Великодушный Амин, который, по-видимому, хорошо знал причуды своей фламандки, небрежным жестом положил конец «размолвке», взял свой чемоданчик с пистолетом и поднялся. Малко заплатил по счету. Кристель тут же повисла на руке ливанца. Идя за ними, Малко не без грусти смотрел, как томно и зазывно покачиваются ее бедра.

Что и говорить, они с Амином составляли прекрасную пару.

На кровати было разложено все земное достояние покойного Филипа Бартона. Малко уже несколько часов занимался скучнейшим в мире делом — искал среди деловых бумаг, писем, фотографий хоть какую-нибудь зацепку. Ничего! Абсолютно ничего интересного. Американец, похоже, был фанатиком стрельбы: на снимках он был запечатлен в разных позах с оружием в руках перед всевозможными мишенями. Малко топтался на месте. Прошло уже три дня, а полиция так ничего и не знала о таинственных убийцах, учинивших бойню в Нивеле.

Шумиха в прессе понемногу улеглась; тело Филипа Бартона было отправлено самолетом в Соединенные Штаты, а загадочный Фокс отсиживался в своей норе. Все усилия резидента ЦРУ были тщетны.

Фокс оставался неуловим.

Устав от бесплодных поисков, Малко встал и включил стоявший в номере телевизор «Акай». Как раз вовремя, чтобы увидеть жуткое зрелище: распростертые на полу тела, среди них — маленький ребенок, забрызганные кровью стены, люди в форме, «мигалки» полицейских машин... Малко прибавил звук.

— Еще одно кровавое преступление, — сообщил диктор взволнованным голосом. — Трое вооруженных людей сегодня утром ворвались в книжный магазин и зверски убили владельца и его семью. Жена получила три пули в грудь, затем еще три в голову. Стоявшего за прилавком мужа прошили в упор автоматной очередью, а потом добили двумя выстрелами из штурмовой винтовки.

На экране крупным планом появилось потрясенное лицо жандарма.

— Мы не можем понять, чем объясняется это бесчеловечное убийство, — говорил он. — Украсть в магазине было практически нечего... Известно только, что убитый был близок к крайне левым кругам, в частности, к Боевым Коммунистическим Ячейкам, и имел связи с их типографией.

На этом передача закончилась.

Через полминуты зазвонил телефон. Срывающийся голос Джорджа Хэммонда спросил:

— Вы видели?..

— Да, — сказал Малко. — Избиение продолжается. Фокс действует.

Американец шумно дышал в трубку. Чувствовалось, что он на грани нервного срыва.

— Черт побери, ведь это то же самое оружие! Во что бы то ни стало нужно...

— Я делаю все, что в моих силах, — перебил его Малко.

Синяки у него на спине едва начали рассасываться. Ему тоже не терпелось оказаться лицом к лицу с тремя чудовищами в масках, которые чуть не убили его... Не успел он повесить трубку, как телефон зазвонил снова. На этот раз он услышал мягкий голос Амина:

— Я внизу, в кафе.

Дребезжащий лифт доставил Малко на первый этаж. «Метрополю» было больше сотни лет, это чувствовалось. Ночами по коридорам спокойно разгуливали жирные крысы, а днем с площади Брукер в окна врывался такой шум, что совершенно необходимы были беруши. Малко нашел ливанца в старинном, украшенном лепниной зале; тот сидел за столиком и пересыпал содержимое сахарницы в стоявшую перед ним чашку кофе.

— Мейер боится, — без предисловий сообщил Амин.

— Вы с ним виделись?

— Да. Всего одну минуту. Я несколько раз звонил ему, но он отказывался меня принять. Тогда я поехал на завод; меня даже не впустили. Секретарша уверяла, что он уехал, хотя его машина стояла во дворе. Я решил подождать его у выхода...

— Вы спросили его о Фоксе?

— Нет, не успел. Говорю вам, он испугался. Несколько раз спросил, не говорил ли мне чего-нибудь Бартон перед смертью. Похоже, его это очень беспокоит.

— Он был близок с Бартоном?

— Да, очень. Филин говорил, что они проворачивают вместе неплохие дела.

— Думаете, он замешан в эту историю?

Амин почесал переносицу.

— Оружие продавал он. И теперь чего-то боится. Я сказал ему, что хотел с ним встретиться по поводу кое-каких закупок, но он ответил, что больше не занимается левыми сделками. Только официально... Боюсь, что больше из него ничего не вытянуть. Если вы пойдете к нему сами, он вас даже не примет.

— Вы знаете, что случилось сегодня утром?

— Нет.

Малко рассказал. Закаленный ужасами Бейрута, ливанец отреагировал спокойно.

— Эти люди истребляют гошистов, а зачем — мы не знаем. Когда-то в Ливане было нечто подобное: убивали членов коммунистической партии, иногда вместе с семьями. Никому так и не удалось выяснить, кто за этим стоял. Но какая-то причина была. Всегда есть причина, — добавил он со своей ангельской улыбкой.

Не тронутый ли он, подумалось Малко. Такой невозмутимый, безмятежный — а ведь у него на глазах лились реки крови, и сам он совершил столько зверств...

— А как ваша подружка? — спросил он. — Успокоилась немного?

— Кристель? О, с ней все в порядке. Она немножко того, но очень влюблена. Я, может быть, на ней женюсь.

Взглянув на ошеломленное лицо Малко, он снова улыбнулся.

— Понимаете, мне нужен бельгийский паспорт. Тогда я смогу обосноваться в Африке или в Южной Америке. А потом, Кристель очень мила... Правда, немножко мазохистка. Иногда я привязываю ее к ванне, бью и делаю вид, что хочу зарезать. У нее наступает оргазм, прежде чем я успеваю к ней притронуться.

Казалось, ливанца это очень забавляло. Малко вернулся к делу.

— Как вы думаете, есть еще какой-нибудь способ выйти на убийц?

Амин пожал плечами.

— Это нелегко. Здесь, в Брюсселе, я никого не знаю. Наверняка у них есть друзья, любовницы. Впрочем, если хотите, можно кое-что сделать.

— Что же?

— Поехать вечером к Мейеру домой и дождаться, когда он вернется с завода. Его вилла стоит на отшибе, в доме только жена. Никаких проблем. Он заговорит, если его припугнуть. Я его знаю, он никогда не имел дела с крутыми ребятами.

Малко колебался. Ему не хотелось прибегать к насилию. Ливанец лучезарно улыбался.

— Если вы их не найдете, они не остановятся. Я только не понимаю Хэммонда. За что ему себя винить? Убивают ведь люди, а не оружие.

Отменный казуист этот Амин Хаббаш...

— Хорошо, — кивнул Малко, — поедем.