Дэвид Игнатиус - Эскорт для предателя Страница 11

В ее словах не было ни гнева, ни горечи. Она просто сказала правду.

Глава 6

Тегеран

Молодой иранец сидел в своем кабинете в Джамаране и перечитывал статьи из «Американского физического журнала», когда за ним пришли. Он не слышал стука, поскольку во время чтения слушал плеер, и гости сами открыли дверь. Ученый поспешно встал, вынув наушники. В комнату вошли двое крепких мужчин в темно-зеленых, цвета еловой хвои, костюмах. Позади них стоял доктор Базарган, заведующий лабораторией. Он пытался держаться с достоинством, но у него это плохо получалось.

— Собх бехейр, доктор, — сказал один из мужчин, желая ученому доброго утра.

Вынув удостоверение, он показал его молодому человеку. Из документа следовало, что его предъявитель служит в «Этелаат-э-Сепах», разведывательной службе Корпуса стражей исламской революции, отвечающей за сохранение секретности ядерной программы.

— Саламат бауш, — добавил офицер.

«Доброго здоровья». Даже ворвавшись без приглашения, он соблюдал мусульманские ритуалы приличия.

— Альхамдолла, — ответил молодой человек.

«Благодарение Аллаху». Он почувствовал, как у него на лбу выступил пот. Очень хотелось сбежать, но как? «Спокойно, — сказал он себе. — Они приходили и раньше. Это еще ничего не значит».

— Нам надо задать вам несколько вопросов, доктор.

— Да, конечно же. Присаживайтесь.

Молодой ученый чувствовал себя раздетым донага. Жаль, что он не носит бороду, чтобы хоть как-то спрятать лицо.

— Боюсь, ваш кабинет не совсем подходит. Думаю, надо поговорить в другом месте. Мы принесли извинения доктору Базаргану, — сказал офицер, кивнув в сторону заведующего лабораторией.

Тот опасливо переминался в дверях.

— У меня важная работа, — возразил ученый.

Это был его единственный козырь.

— Да, доктор, безусловно. Благодарение Аллаху.

Офицер не сказал, что это формальная проверка, и все кончится очень быстро, и ученый скоро сможет вернуться к работе. Молодой человек достал платок и вытер пот со лба. Платок показался ему прохладным, а лоб перестал потеть так же быстро, как начал. Возможно, все пройдет легко. Вряд ли они что-то знают — он был осторожен.

Он протянул руку за портфелем, но офицер сказал, что не надо брать ничего, кроме паспорта. Его вывели за дверь, следуя по обе стороны от него в паре шагов позади. Когда они оказались в главном коридоре, из дверей кабинетов начали выглядывать люди, чтобы посмотреть, за кем пришли. В этом плане обстановка в Джамаране была мрачной. Тут никогда не разговаривали между собой о режиме секретности и безопасности, но примерно каждые полгода кто-нибудь из лаборатории исчезал, чтобы уже никогда не вернуться. Чаще всего этот человек появлялся позднее в другом научном учреждении, похудевший, молчаливый и более осторожный. О том, что случилось, никто не рассказывал. Это было частью работы в правительственных проектах: никогда не знаешь, когда под тобой разверзнется пол и сколь глубоко ты упадешь после этого.

Молодой человек слышал, как его шаги эхом отдаются в коридоре. Он прошел мимо нескольких своих друзей. Один из них еле заметно подмигнул и помахал рукой, но остальные на всякий случай отвернулись.

Офицеры подвели ученого к новенькому черному «саманду» и посадили на заднее сиденье. Спросили, хочет ли он, чтобы включили кондиционер. Он согласился, и охлаждение заработало на полную мощность. Спереди виднелась большая радиостанция, у водителя в наплечной кобуре был массивный пистолет. На приборной доске стояла мигалка с сиреной, но ее не включали. Молодой человек ждал, когда ему завяжут глаза. В лаборатории ходили слухи, что контрразведчики поступают так, когда везут на допрос. Сегодня этого не произошло.

За окном машины царило жаркое иранское лето. Богачи отправлялись в отпуск на виллы у Каспийского моря, а настоящие толстосумы — на Кап-д’Антиб и Коста-дель-Соль. В городе царила мешанина звуков и запахов. Спелые дыни, рядами лежащие на прилавках рынков, кебаб, жарящийся на открытых жаровнях в парках, птичьи трели автомобильных сигналов. В жару у людей не остается сил, чтобы выглядеть слишком набожными.

— Гуз бе ришет, — пробормотал один из офицеров, когда они проезжали мимо комплекса зданий Министерства разведки.

«Пердел я вам в бороду». Молодой человек, несмотря на всю затруднительность своего положения, расхохотался. Было хорошо известно, что «стражи революции» ненавидят Министерство разведки. Об этом шутили все, примерно так же, как о вечном противостоянии футбольных команд «Персеполис» и «Эстеглал».

В машине снова воцарилась тишина. «Саманд» был словно пузырь, плывущий среди других пузырей. Ученый думал, что страх снова охватит его, но этого не произошло. Странно, но он даже почувствовал себя выше их. Все в порядке. У безопасности нет ничего, кроме догадок.

Его привезли в здание, в котором он не бывал ни разу в жизни. Оно располагалось к северу от аэропорта, у шоссе Ресалат. Дело шло к полудню, и движение было не слишком интенсивным. Всю дорогу никто не сказал ни слова. Ни водитель, ни офицер в зеленом костюме, ни его громила-помощник позади, у которого, судя по всему, тоже был пистолет в кобуре под плохо сидящим пиджаком.

Молодой ученый пытался отвлечься, разглядывая проносящиеся за окном кварталы Тегерана. Подросток на тротуаре разговаривает по мобильнику. Девушки прихорашиваются на заднем сиденье соседней машины, наверное, едут в салон красоты на педикюр или эпиляцию. Громадная уродливая игла обелиска в парке Наср. Ходят слухи, что это огромная антенна, при помощи которой тайная полиция ведет прослушку. Толпа шумных молодых людей у киномагазина на площади Садегиех, где можно взять напрокат самые свежие пиратские DVD. Кебаби, зазывающие людей перекусить посреди дня.

Офицер приказал водителю свернуть вправо у мемориала Азади рядом с аэропортом. Азади. «Свобода». Вот шутка-то. Эти четыре массивные колонны были построены при шахе, в тысяча девятьсот семьдесят первом году, чтобы простоять века в правление рода Пехлеви. Но династии оставалось править всего восемь лет. Отец приходил сюда на демонстрации протеста в те сумасшедшие дни революции. Бородатые молодые люди называли его Устад — «Учитель». Сам ученый тогда был еще младенцем, но ему часто рассказывали о тех временах. Именно поэтому «стражи революции», Министерство разведки и другие службы новой власти доверяли ему, несмотря на то что он был родом из старой элиты. Он — дитя революции, вскормленное духом мщения. В этом они, конечно, правы, только не знают, в каком именно смысле.

Машина въехала в переулок, потом свернула снова. Вскоре они оказались у высокой стены, огораживающей комплекс зданий. На воротах стояли караульные. Следом были еще одни ворота, с КПП. Охранники тщательно обыскали молодого ученого, забрав у него из карманов все — ручку, бумажник, очки. Его ощупали с ног до головы, но потом, видимо не удовлетворенные результатами досмотра, отвели в специальную комнату, где охранник приказал ему снять брюки. Вот это уже странно. Даже в самых засекреченных местах не принято позорить людей таким образом. Пару секунд спустя, натягивая брюки, молодой человек мысленно надел на себя невидимый плащ, сотканный из страха, который его отец называл единственным способом защиты и успокоения.

Кабинет был оборудован вполне современно, как конференц-зал какого-нибудь профессора. Следователь сидел за массивным столом из тика. Перед ним лежали свежий номер «Экономиста» и копия вчерашнего выпуска «Геральд трибьюн». Должно быть, это очень влиятельный человек. Когда ученый вошел в кабинет, его хозяин глядел на плоский планшетный экран компьютера. Что-то нажал, оценил результат выполнения команды и улыбнулся. Возможно, там появился бланк протокола допроса.

Затем следователь повернулся в сторону ученого. У него была изящно подстриженная бородка джазмена и нехороший огонек в глазах.

— Хэлло, почтенный доктор, — сказал хозяин кабинета.

Он представился как Мехди Исфахани и предъявил удостоверение «Этелаат-э-Сепах», как того требовали правила. У следователя было веселое лицо, как будто он едва сдерживался от смеха. Снова посмотрев на экран, он наконец позволил себе рассмеяться.

— Извините, доктор. Вы любите анекдоты? В американском стиле. Из Интернета, сами понимаете. Шутки про тупых блондинок. Про падре, раввинов и батюшек. Про деревенщину. Я коллекционирую веселые истории. Мне присылают их со всего мира, даже из Америки. Можете себе представить? А вам нравятся анекдоты из Интернета?

Ученый не нашелся что сказать. Странный вопрос, как же правильно на него ответить?

— Думаю, до некоторой степени. Но я не слишком часто их читаю. Моя работа…

— Да-да, понимаю. Ваша работа. Но вы, конечно же, пользуетесь Интернетом.