Шандор Радо - Под псевдонимом Дора: Воспоминания советского разведчика Страница 13

Коля улыбнулся краешками сухих губ.

— Итак, завтра мы отправимся в Берн на встречу с Пакбо. Вы поедете без меня, отдельно. В шесть часов вечера встретимся в ресторане. — И он назвал один из фешенебельных ресторанов Берна вблизи здания парламента. — Пакбо прибудет к этому же времени.

— Значит, своей фамилии не нужно ему называть?

— Нет, пока не надо. Ни фамилии, ни чем занимаетесь.

Вечерним поездом Коля уехал в Берн. На следующий день туда же отправился я.

В столицу Швейцарии я приехал раньше условленного часа и решил побродить по улицам. Этот небольшой средневековый город лежит в крутом изгибе реки Аары. Всякий раз, приезжая сюда, я любовался своеобразным архитектурным обликом Берна. На его главной улице одна за другой поднимаются арки, образующие над мостовой высокие своды. В дождливую погоду тут можно пройти, не замочив костюма.

Здесь говорят на одном из германских диалектов — «бернердюч», очень трудном даже для немцев нешвейцарцев. Не только язык, стиль жизни в Женеве и в Берне совершенно разные. В Женеве, как и в Париже, масса увеселительных заведений, кутят до поздней ночи. А в Берне, как, впрочем, вообще в немецкой части Швейцарии, в одиннадцать часов вечера жизнь замирает, на улицах почти не увидишь прохожих.

Вероятно, поэтому, учитывая вечернее малолюдье швейцарской столицы, Коля и назначил час нашей встречи. Чем меньше глаз, тем лучше. Таково первое правило конспирации.

Когда я вошел в ресторан, было минут десять седьмого. Коля был уже здесь. Он выбрал столик в дальнем углу, откуда виден был весь зал. Соседний стол у окна был пуст. Рядом с Колей сидел человек, с которым мне предстояло работать.

Пюнтер-Пакбо выглядел лет на тридцать, оказалось же, что этому невысокому, крепкого сложения, плечистому блондину было тридцать семь. Круглое лицо его дышало здоровьем и энергией. За стеклами очков весело блестели серо-синие глаза.

Мы говорили на разные темы, избегая главного. Пакбо был живым, приятным собеседником. Он охотно рассказал о себе, упомянул, что женат, но детей у них нет.

Как и я, он уже успел изрядно поездить и повидать. С той лишь разницей, что меня носила по свету беспокойная судьба эмигранта, а его гнал из страны в страну кипучий темперамент газетчика. Где он только не работал! В Париже и Лондоне, в Лейпциге и Барселоне… Был на испанском фронте, писал репортажи и статьи в защиту Испанской республики. Ну а теперь наконец возвратился в Берн.

Пюнтер-Пакбо мне понравился. Он производил впечатление человека, обладавшего широким кругозором.

Коля почти не участвовал в нашей беседе. Он ел, пил, изредка из вежливости вставлял в разговор фразу-другую и снова умолкал. Но слушал внимательно. А когда мы с Пакбо наговорились, перевел беседу в деловое русло.

— Вам нужно условиться о следующей встрече, — сказал в конце разговора Коля. — Вы, Отто, отныне передаетесь в подчинение Альберта (под таким именем я представился Пакбо). Все задания, которые он будет давать вам, — задания Центра.

Коля ушел первым. Я знал, что сейчас он отправится на вокзал и сядет в экспресс Берн — Париж. Мы с Пакбо договорились о свидании на ближайшие дни. Последним ночным поездом я уехал в Женеву.

С этого времени я возглавил группу в Швейцарии.

Колю мне больше не пришлось повидать. Правда, спустя недели две из Москвы пришла от него открытка. Коля поздравлял меня и жену с праздником Первое мая.

Встречаться с Пакбо в Женеве мне, конечно, не следовало: он не должен знать, где я живу. В Берне же за Пакбо следили, и он был там слишком известен. Безопаснее всего повидаться в другом городе либо где-нибудь на полпути между Женевой и Берном. Например, на станции Шебр. И там условиться о месте очередного свидания. Пока, пожалуй, хватит одной-двух встреч в неделю. А как наладить связь в дальнейшем, надо еще поразмыслить.

В назначенный день мы встретились на маленькой безлюдной станции Шебр. Стояла июньская жара. Мы медленно, как бы прогуливаясь, пошли от станции по проселочной дороге, петлявшей среди виноградников. Будто невзначай я оглянулся.

— Проверяете, не привел ли за собой хвост? — шутливо спросил Пакбо. Можете быть спокойны: единственный пассажир, вышедший на этой станции, был я. Специально пронаблюдал.

— Вам, Отто, надо быть очень осмотрительным. Нам поручено слишком серьезное дело, чтобы ставить его под удар опрометчивыми действиями. Коля сказал, что вас уже пытались провоцировать подозрительные люди. Он уверен, что вы взяты на заметку в гестапо, не говоря уже о здешней полиции. А то, что Швейцария наводнена немецкими агентами, вам известно лучше, чем мне.

Веселый блеск в глазах Пакбо погас, он нахмурился.

— Ну, конечно. Тут есть целый ряд нелегальных нацистских организаций. Не секрет, что в программу Гитлера входит присоединение немецкой части Швейцарии к территории германского рейха. Даже в швейцаркой армии есть офицеры, которые не прочь повторить здесь нечто вроде австрийского аншлюса.

Опасаясь за Пакбо, я вновь вернулся к началу нашего разговора:

— В Берне швейцарские фашисты наверняка наблюдают за вами. Они, конечно, работают по заданию германских секретных служб. А вы тут ходите в таких красных, что краснее некуда. В газете «Курьер де Женев» я как-то прочел заметку, которая называлась «Коминтерн в Швейцарии». Там прямо упоминаются ваше имя и ваше агентство, которое-де распространяет вредную большевистскую агитацию.

Пакбо рассмеялся, хотел что-то сказать, но я опередил его:

— Там есть менее смешные вещи. В той же заметке сказано, что, по слухам, вы связаны с агентами Коминтерна. Хотя это явная провокация, ее опасности недооценивать нельзя. После такой публичной аттестации вам нелегко будет получать у полезных для нас людей нужную информацию.

Пакбо покачал головой, не соглашаясь.

— Меня лично это мало волнует. Вы, Альберт, очевидно, недавно в Швейцарии и еще не знакомы с нашими либеральными порядками. Я в свое время объяснял Коле и докладывал в Центр, которые упрекали меня за излишне рискованные действия, что, как журналист имею право собирать и передавать информацию кому угодно. Меня могут арестовать лишь в том случае, если я нанесу вред государственным интересам Швейцарии чего я никогда не делал и не собираюсь делать. Кроме того, меня в известной степени защищает положение видного члена социалистической партии, партия наша, как вам известно, имеет значительный вес в правительстве. Но, во всяком случае, — Пакбо с открытой улыбкой взглянул мне в лицо, — обещаю вам быть предельно осторожным.

— Хорошо, Отто, с этим покончено. Давайте потолкуем теперь о делах. Расскажите сначала о Габеле. Что он за человек?

— Что за человек? — Пакбо на секунду задумался, — Это весьма полезный для нас и вполне надежный человек. Он югослав, в прошлом летчик, сейчас служит консулом — представляет в югославском пограничном порту Сушак интересы испанского республиканского правительства. У него есть хороший знакомый — официальный югославский представитель при генерале Франко. Через него Габель получает весьма ценную информацию. Главная задача Габеля — информация по Италии и Испании.

Мы отошли уже довольно далеко от станции. Кругом — ни души.

— Первое мое впечатление о Габеле укрепилось при последующих встречах, — продолжал Пакбо. — Его политическая подготовка довольно примитивна. Он не умеет делать принципиальных политических оценок. Габель — антифашист, хотя его взгляды складываются, скорее, под влиянием чувств, нежели ума и знаний. Он яростно ненавидит итальянских чернорубашечников. Меньше — немецких фашистов. По характеру человек он импульсивный, горячий, подвержен резкой смене настроений. Это, конечно, большой недостаток в нашем деле, и я стараюсь влиять на него нужным образом. Мысль о возможности его измены, предательства я исключаю. Это — открытая, честная натура.

— Когда теперь вы с ним увидитесь и где назначили встречу? — поинтересовался я.

— В последних числах месяца в одной швейцарской деревушке, у итальянской границы.

Я попросил Пакбо подробнее рассказать, как осуществляется между ними связь. Оказалось, что доставка оперативной информации сопряжена с большой потерей времени. Габель ездил в Швейцарию через Италию. Сам Пакбо не навещал его в Сушаке, хотя ему, швейцарскому гражданину, чтобы попасть в Югославию, не нужна транзитная итальянская виза. Но такая поездка известного антифашистского журналиста была бы чересчур рискованной, тогда как Габель с его дипломатическим паспортом легко получал разрешение на проезд в Швейцарию, не вызывая у полицейских чиновников никаких подозрений. Габель привозит информацию с собой. Если по каким-либо причинам он не может отлучиться из Сушака, используется почтовая связь: условными словами в письмах они с Пакбо договариваются о новом дне и месте встречи.