Михаил Прудников - Операция «Феникс» Страница 15

— Каждый зарабатывает как может, — изрёк Кларк, — но времени, к сожалению, у нас действительно мало… Итак, до завтра. — Кларк поднялся. — И вот ещё что, — добавил он, пожимая Юзефу руку: — Не стесняйте себя в расходах. Можете через наших сотрудников заказать всё, что вам потребуется. Ну, там виски, хороший ужин… девочек. Вам не мешает сейчас хорошо встряхнуться…

Наутро началась подготовка Полонски. Приехавший Лейнгарт целый час беседовал с Юзефом и признал, что сходство между оригиналом и двойником поразительное. Лейнгарт подчеркнул военно-стратегическое и политическое значение миссии Полонски и обещал со своей стороны ему всевозможную помощь.

— Вклад, который вы вложите в дело защиты свободного мира, — сказал Лейнгарт, — будет поистине неоценимым.

Полонски не знал, кто именно беседует с ним: ему лишь сказали, что это большой человек из НАТО.

— Вы должны научиться черпать информацию повсюду, — продолжал Лейнгарт, — в разговорах на работе и в метро, в газетах, журналах и книгах. Часто ценная информация поступает оттуда, откуда её не ждёшь. История знает примеры, когда разведывательные сведения черпались, например, даже из такой невинной книги, как библия. Да, да, из библии… Вам не рассказывали в школе об этом классическом случае…

— Нет, — признался Полонски.

— Тогда вам будет полезно послушать следующее.

«В феврале 1918 года, — начал заместитель директора, — генерал Алейби отдал приказ шестидесятой английской дивизии атаковать Иерихон и оттеснить турок за Иордан. Готовясь к нанесению главного удара, англичане должны были захватить деревушку Мичмаш, расположенную на скалистом холме в направлении наступления. Для штурма холма была выделена целая бригада. Мичмаш требовалось взять фронтальной атакой и выбить из этой деревушки укрепившиеся там довольно значительные турецкие силы.

Когда на предварительном совещании было упомянуто название деревни Мичмаш, начальнику штаба бригады Вивьену Джилберту показалось, что он где-то слышал это название. Затем он вспомнил, что встречал его в библии. Он ушёл в палатку и при свете свечного огарка начал просматривать библию, ища упоминание о Мичмаше. Он нашёл это упоминание. Там говорилось:

«И Саул и Ионфан, сын его, и люди, которые были с ними, пребывали в Гибес Вениамина, но филистимляне стали лагерем в Мичмаше…

И случилось так: Ионфан, сын Саула, сказал юноше, который носил его оружие: «Пойдём к войску филистимлян, которое на той стороне». Но он не сказал своему отцу… и люди не знали, что Ионфан ушёл.

И над чёрным проходом, по которому Ионфан хотел пройти в лагерь филистимлян, была острая скала на одной стороне и острая скала на другой стороне, и имя одной было Бознас, а имя другой Сенех.

И одна выходила к северу от Мичмаша, а другая к югу над Гибеей.

Ионфан сказал юноше, который носил его оружие: «Пойдём в лагерь… может быть, господь поможет нам, потому что господь может творить свою волю и через многих и через немногих».

В этом отрывке, — продолжал Лейнгарт, — заключалась важная военная информация о подходах к Мичмашу. Начальник штаба прочёл дальше о том, как Ионфан поднимался по склону, пока вместе с оруженосцем не вышли на высоту. Спавшие филистимляне проснулись. Они решили, что их окружила армия Саула, и бежали в беспорядке. Тогда на них напал Саул вместе со всей своей армией. Согласно библии это была его первая победа над филистимлянами.

Начальник штаба разбудил командира бригады и показал ему библию. «Этот горный проход, — сказал он, — эти скалы и высота, возможно, всё ещё существуют». Командир согласился. Посланные разведчики сообщили, что проход находится точно там, где сказано в библии, и что высота над Мичмашем ясно видна в лунном свете. «Мало что изменилось в Палестине, — сказал командир бригады, — за все эти века».

План штурма был немедленно изменён. Вместо всей бригады командир послал против спящих турок одну роту. Несколько часовых, которые встретились роте, были бесшумно сняты, и библейская высота была достигнута без всяких происшествий. Перед зарёй турки проснулись, как когда-то проснулись филистимляне, и, думая, что их окружили, «рассеялись»…

Учитесь черпать информацию повсюду, — заключил свой рассказ Лейнгарт, — и вы обратите в бегство филистимлян…

Трое специалистов по России почти неотлучно находились при Полонски. Его экзаменовали на знание русского языка, русских обычаев. Перед ним расстелили карту Москвы без всяких обозначений и попросили указать наиболее известные площади, улицы, театры, музеи, исторические памятники, а также наиболее рациональный способ добраться до них городским транспортом. Особый текст был посвящён правилам уличного движения в Москве.

Убедившись, что Полонски подготовлен в школе по этим вопросам хорошо, перешли к изучению подробнейшей биографии Ганса Кушница.

Полонски доказал, что память у него превосходная. Через два дня он уже бегло пересказывал основные жизненные этапы своего оригинала, называл имена родителей, родственников, друзей, описывая их внешность и привычки. Десятки раз перед ним прокручивали плёнки с изображением Кушница, и Полонски копировал его манеру ходить и улыбаться. Впрочем, никто из работавших с ним натовских разведчиков не называли его Юзеф Полонски. Теперь он звался Ганс Кушниц.

Несколько раз ему показывали и самого Ганса. Правда, двойник видел его из соседней комнаты, через стекло в степе. Один из сотрудников беседовал с Кушницем, а Полонски наблюдал. Кушниц выглядел растерянным и подавленным. Систематический допинг окончательно вывел его из душевного равновесия. Воля его была парализована. Он был покорен и тих.

Кларк не отходил от своего агента ни на шаг. Он подробно объяснял ему, как вести себя в России, как держаться в общественных местах, в учреждениях и на протокольных мероприятиях.

В заключение договорились о способах связи. Инструкции Полонски будет получать через передачи «Свободной Европы». Несколько закодированных фраз в передаче последних известий. Один раз в две недели по пятницам в 18 часов 05 минут по московскому времени. Для отправки сообщений в Западный Берлин на Новодевичьем кладбище существовал тайник — богатое надгробие; на могиле купца. Кларк ознакомил Полонски с фотографией этого надгробия и на специальном плане кладбища указал его расположение… Из тайника информация будет передана в Западный Берлин…

В воскресенье Полонски уже галл готов, и ему были переданы документы Ганса, ключи от его квартиры, костюм и другие личные вещи, взятые с квартиры тётки Гертруды. Один из сотрудников, делая последнее сличение между оригиналом и копией, обнаружил у Ганса маленькую родинку на виске, которую как-то впопыхах не заметили при первых осмотрах. Пришлось срочно разыскивать хирурга по пластическим операциям и к часам двенадцати ночи у Полонски на виске сделали искусственную родинку.

В понедельник рано утром Полонски, теперь Ганс Кушниц, выехал в Восточный Берлин.

— Ну что же всё-таки нам делать с оригиналом? — спросил Кларк Лейнгарта при очередной встрече. — Насколько мне помнится, сэр, вы обещали подумать о его судьбе.

— Ах, да, да, — согласился Лейнгарт, — припоминаю. По моему, дорогой Кларк, этот человек невменяем.

Кларк с удивлением посмотрел на шефа: уж не шутит ли. Но серое лицо Лейнгарта было серьёзно.

— Ну, посудите сами, Кларк. Мы предлагали ему деньги, огромные деньги, паспорт любой страны по окончании операции, мы хотели обеспечить его будущее — и он всё отверг. Согласитесь, что нормальный человек так поступить не может.

— Пожалуй, сэр, — осторожно согласился Кларк.

— А как он ведёт себя сейчас?

— Он очень подавлен, сэр.

— Вот видите, — встрепенулся Лейнгарт, — это только подтверждает мои догадки. Я бы на вашем месте, Кларк, обратился к помощи психиатров. Этого человека надо лечить. Мы должны, Кларк, поступить с ним гуманно, хотя он и не оправдал наших надежд.

— Но, сэр… — начал было Кларк.

— Разве, Кларк, — перебил Лейнгарт, — трудно найти специалистов, которые поймут наше затруднение.

— Думаю, что нет, сэр.

— Вот и прекрасно. И, пожалуйста, не скупитесь на гонорар.

— Слушаюсь, сэр.

Так была решена участь настоящего Ганса Кушница. Через несколько дней его перевезли во Франкфурт-на-Майне и поместили в частную клинику. Врачи согласились с заочным диагнозом Лейнгарта. У Кушница признали тяжёлое расстройство психики.

Глава третья

Кто он?

— И всё-таки, как это могло случиться? — в который раз спрашивал начальник специальной группы контрразведки Анатолий Васильевич Петраков. — Каким же образом англичанам удалось получить сведения о работе над новой антиракетой?

Анатолий Васильевич медленно прохаживался по кабинету, вертя в руках шариковый карандаш. Полковнику Петракову было за сорок, из коих семнадцать он проработал в органах контрразведки. Плотно сжатый рот и сросшиеся на переносье брони придавали его облику суровость и даже некоторую неприступность. Многие в управлении считали Петракова человеком суховатым, с трудным характером. В его присутствии как-то не располагало потрепаться, скажем, о последнем хоккейном матче — или поделиться свеженьким анекдотом.