Джон ле Карре - Шпион, пришедший с холода. Война в Зазеркалье (сборник) Страница 16

– Немедленно. От вас не требуется записывать свои воспоминания. Вы просто встретитесь с моим клиентом, а он позаботится о том, чтобы материал попал в руки опытного… мастера литературной обработки текста.

– Где предполагается организовать встречу?

– Нам показалось, что для всех удобнее и спокойнее будет провести ее за пределами Соединенного Королевства. Мой клиент предложил сделать это в Голландии.

– Но у меня нет паспорта, – уныло возразил Лимас.

– Я взял на себя смелость добыть его для вас, – произнес Кивер чрезвычайно обходительно. Ни в его голосе, ни в манерах не промелькнуло ни намека, что он сделал нечто большее, чем выполнил обычную формальность. – Мы летим в Гаагу завтра утром рейсом в девять сорок пять. Быть может, теперь нам стоит отправиться ко мне на квартиру и уже там уточнить все подробности?

Кивер расплатился, и они взяли такси, доставившее их к дому в весьма фешенебельном районе рядом с Сент-Джеймсским парком.

Квартира Кивера выглядела роскошной и дорогой, но создавалось впечатление, что обставлена она была наспех. Лимас слышал, что в Лондоне работали компании, которые могли продать вам ряды корешков книг для полок и прислать декораторов, которые подобрали бы произведения живописи под цвет обоев. Лимас, который, вообще говоря, почти не обращал внимания на подобные мелочи, теперь с трудом верил, что находится в частной квартире, а не в номере отеля. Когда Кивер показывал отведенную ему комнату (окна которой выходили не на улицу, а на захламленный внутренний двор), Лимас спросил:

– И давно вы здесь обосновались?

– О, совсем недавно, – небрежно ответил тот. – Пару месяцев назад или чуть больше.

– Должно быть, такие хоромы обходятся в целое состояние. Но, как я полагаю, вы заслужили роскошь своими трудами.

– Спасибо.

У себя в комнате он обнаружил бутылку виски и сифон с содовой на подносе с серебряным покрытием. В дальней стене за занавеской располагался коридорчик, который вел к ванной и туалету.

– Отличное любовное гнездышко. И за все платит государство рабочих и крестьян?

– Заткнитесь, – откровенно грубо отозвался Кивер и добавил: – Если я вам понадоблюсь, есть внутренний телефон, связанный с моей комнатой. Спать я пока не собираюсь.

– Думаю, с пуговицами на ширинке я справлюсь сам, – съязвил Лимас.

– Тогда спокойной ночи, – излишне резко сказал Кивер и вышел.

«А он тоже весь на нервах», – отметил Лимас.

Разбудил его звонок телефона, стоявшего рядом с кроватью. Это был Кивер.

– Шесть утра, – сказал он. – Завтракаем в шесть тридцать.

– Хорошо, – ответил Лимас и положил трубку. У него болела голова.

Должно быть, Кивер заказал такси по телефону, потому что в семь утра в дверь позвонили, и он спросил:

– Вы готовы?

– У меня нет багажа, – ответил Лимас. – Только зубная щетка и бритва.

– Об этом мы позаботились. Меня интересует, готовы ли вы вообще?

Лимас пожал плечами.

– Готов, наверное. У вас есть сигареты?

– Нет, – ответил Кивер, – но вы сможете купить их в самолете. Вам неплохо бы как следует ознакомиться вот с этим, – добавил он, подавая Лимасу британский паспорт.

Паспорт был выписан на его настоящее имя, с его фотографией, в угол которой глубоко въелась печать министерства иностранных дел. Документ выглядел и не старым, и не новым; в графе профессия значилось «служащий». Семейное положение – холост. Держа его в руках впервые, Лимас ощущал легкое волнение. Это походило на женитьбу – как бы ни сложилось дальше, твоя жизнь никогда уже не станет прежней.

– А как насчет денег? – спросил он.

– Они вам ни к чему. За все платит фирма.

8

«Ле Мираж»

Утро выдалось холодное, с серым влажным туманом, от которого слегка пощипывало кожу. Обстановка в аэропорту чем-то напомнила Лимасу военные годы: машины, наполовину скрытые туманом, терпеливо дожидались своих хозяев; неожиданно доносившиеся звонкие голоса, источники которых оставались неразличимыми; странное эхо каких-то криков; казавшееся совершенно неуместным цоканье дамских каблучков по асфальту; а потом вдруг резкий шум двигателя буквально у тебя под локтем. И повсюду атмосфера как будто заговора между людьми, собравшимися здесь так рано, объединенными своего рода чувством превосходства над другими – над теми, кто не наблюдал, как растворилась ночь и пришло утро. Даже на работниках аэровокзала сказывалась эта мистерия рассвета и холодного тумана: они смотрели на пассажиров и их багаж с отстраненностью людей, только что вернувшихся с фронта, – заурядные обыватели, те не представляли для них интереса.

Кивер снабдил Лимаса багажом. Чуткое внимание к такой важной детали, вынужден был признать Лимас. Пассажир без багажа вызывал излишнее внимание, чего Кивер всеми силами стремился избежать. Они зарегистрировались у стойки авиакомпании и, следуя указателю, отправились к паспортному контролю. При этом произошел занятный эпизод, когда они заблудились и Кивер нахамил какому-то носильщику. «Нервничает из-за паспорта», – подумал Лимас. Что ж, повод вполне уважительный.

Чиновник-паспортист был молодым тщедушным мужчиной в галстуке пограничной службы и непонятным значком на лацкане. Его лицо украшали светло-русые усы, в голосе слышался северный акцент, от которого он явно, но безуспешно пытался избавиться.

– Собираетесь покинуть страну надолго, сэр? – обратился он к Лимасу.

– На пару недель, – ответил тот.

– Будьте внимательны, сэр. Срок действия вашего паспорта истекает уже тридцать первого числа.

– Знаю, – заверил его Лимас.

Бок о бок с Кивером он вошел в накопитель для пассажиров.

– А вы недоверчивая мразь, как я погляжу, – шепнул Лимас, но Кивер в ответ лишь чуть слышно рассмеялся.

– Мы не можем позволить вам исчезнуть с новым паспортом. Сами должны понимать. Такой пункт в контракте не оговорен.

Им предстояло ждать посадки еще около двадцати минут. Они сели за столик и попросили принести кофе.

– И уберите эту гадость, – сказал Кивер, указывая официанту на оставленные на столе грязные чашки, блюдца и полную окурков пепельницу.

– Скоро подъедет уборщик с тележкой, – пообещал официант.

– Уберите сами сейчас же, – повторил Кивер, снова начиная заводиться. – Отвратительно, что вы не спешите убрать со стола использованную посуду.

Но официант повернулся к нему спиной и удалился. К кофеварке он даже не приблизился и кофе для них не заказал. Кивер побледнел и буквально зашелся от злости.

– Ради всего святого, – тихо сказал ему Лимас, – перестаньте скандалить и расслабьтесь. Жизнь и так слишком коротка.

– Надутый болван, вот кто он такой, – процедил Кивер.

– Хорошо. Отлично. Устройте ему сцену. Самый подходящий момент для этого. Тогда нас здесь уже точно никогда не забудут.

В аэропорту Гааги никаких проблем не возникло. Да и Кивер почти полностью овладел собой. Он оживился и стал необычайно разговорчив за то короткое время, пока они шли от самолета к помещению таможни. Молодой голландец лишь бросил беглый взгляд на их багаж, просмотрел паспорта и на деревянном горловом английском произнес:

– Желаю приятно провести время в Нидерландах.

– Спасибо. – Благодарность Кивера казалась чрезмерной. – Спасибо вам огромное.

Затем длинным коридором они вышли в зал прилета, находившийся в другой стороне здания. Кивер уверенно шел вперед, лавируя между группами туристов, толпившихся у ларьков с парфюмерией, фотоаппаратами и фруктами. Когда они выходили через вращающиеся двери на улицу, Лимас оглянулся. У газетного киоска, развернув перед собой номер «Континентл дейли мейл», стоял невысокого роста, внешне слегка похожий на жабу мужчина в очках, с виду очень серьезный и чем-то озабоченный. Он казался типичным чиновником. Или кем-то в этом роде.

На стоянке их ожидала машина – «фольксваген» с голландскими номерами. За рулем сидела женщина, которая с ними даже не поздоровалась. Машину она вела медленно, всякий раз останавливаясь, стоило светофору переключиться на желтый, и Лимас сообразил, что так ее проинструктировали, потому что сзади двигался еще один автомобиль. Он пытался разглядеть его в одно из боковых зеркал, но ничего толком не увидел. Лишь однажды мелькнул черный «пежо» с дипломатическим номером спереди, но, когда они сделали очередной поворот, за ними следовал только фургон для перевозки мебели. Гаагу он знал очень хорошо еще со времен войны и пытался сориентироваться, куда они направляются. По его прикидкам, они ехали на северо-запад, в сторону Шевенингена, но вскоре покинули черту города и оказались в окружении многочисленных вилл, отделенных дюнами от берега моря.