Лабиринт искажений (СИ) - Филатов Валерий Страница 16

Шмелёв глубоко вздохнул, смахнув одинокую слезу.

— Он встретился со мной, объяснил политику партии и всё такое. Сказал, что если хочу служить здесь, а может быть, потом стать начальником ГУВД, то надо помалкивать в тряпочку. А то он зашлёт меня участковым в Анадырь. А ведь мог! А в Анадырь, полковник, не хочется совсем. Вот так и жили. Я-то потом привык немного к её ночным возвращением и подаркам, что ей дарили. А то, нет-нет, и допускала меня к «комиссарскому» телу. И ведь знала, зараза, чем меня взять!

Он ещё раз приложился к горлышку бутылки и оторвался только тогда, когда коньяк закончился. Шумно втянул в себя воздух.

— Василий Ефремович, а с кем, кроме первого секретаря ваша жена была знакома?

— Ты на что намекаешь, полковник? Ленка, хоть и была сукой, но не проституткой!

— Я не про это…

— Да, её все боялись, — Шмелёв покачнулся. — Нет, не простые люди, а те, — он ткнул пальцем вверх, — кто в окружении первого секретаря. Не думаю, чтобы он её с кем-то делил…

Он сморщил лоб и повел рукой, будто отгонял кого-то от глаз.

— Она, конечно, ему была не нужна. Он нацелился на Москву, а Ленка, возможно, чем-то ему помешала.

Ткачёв не стал слушать дальше пьяные мысли подполковника. Сама версия о том, что первый секретарь горкома может быть Главарём была слишком роскошной, чтобы в неё поверить. Хотя, с другой стороны, чекисты не просто так сюда направили агента. Если Ткачёву удастся доказать причастие первого секретаря хоть к одному убийству, то мало никому не покажется. Но последние слова Шмелёва тоже имеют право быть версией — мало ли чего наговорил Елене Петровне первый секретарь в любовном угаре. Нет, не справится Ткачёву с этим делом в три дня. Тут такой лабиринт, что как бы самому не запутаться. Надо просить Трефилова продлить срок следствия.

Полковник укрыл затихшего Шмелёва шинелью и вышел в коридор.

В кабинете оперативники прилежно ждали его возвращения. Ткачёв молча прошел к своему стулу, уселся, строго взглянув на них.

— Значит так, товарищи. Из отведённых на следствие трех дней у нас осталось полтора. Что мы имеем?

— Лишних три трупа, — хотел пошутить Румянцев, но получилось не смешно.

— У нас ничего нет по факту, — сказал Ткачёв после долгого молчания. — Только голые предположения. Единственная ниточка обрублена. Какие будут предложения?

— Я вот не понимаю, товарищ полковник, — сказал Нодия. — Зачем банде человек в таксопарке? Они сами не могли себе достать машину и ездить на ней. Зачем все эти звонки туда, смена машин и прочие хитрости?

— Лейтенант, а вы сами не догадываетесь?

— Нет. Не могу, как ни стараюсь.

Поплутин и Румянцев внимательно слушали диалог.

— Хорошо, — Ткачёв поднялся, стал вышагивать по кабинету. — Попробуйте поставить себя на место преступников. Вот вы приехали в город, который не знаете. Что вы будете делать?

— Не знаю, — Нодия пожал плечами. — Наверное, найду, где помыться, поесть и переночевать.

— Правильно. И что вы будете искать?

— Гостиницу или съемную квартиру.

— А как вы доберётесь до гостиницы? Как проще и быстрее?

Нодия подумал.

— Поймать такси?

— Вот, лейтенант, вы сами ответили на свой вопрос. Таксист лучше знает город. Он много чего знает, если ещё и живет в нём. А если ещё и заплатить хорошо!..

— Ну, да, — поник головой лейтенант.

— Как мы уже обсуждали с майором, банде нужна мобильность — это раз. Два — нужен человек, который хорошо знает город. Три — в такси могут остаться следы, по которым можно вычислить. Мало ли кто залезет в машину, например, тот же сменщик. Своя новая машина — это ещё один плюс. Она не встанет в неподходящий момент, её можно помыть, почистить, стереть отпечатки и прочее. И ещё — в ней можно спрятать оружие. Я исходил из этого. К тому же таксист всегда готов к выезду — не надо отпрашиваться с работы и прочее. И какая никакая, а связь через телефон в гараже, где механики принимают заказы. Логично?

Оперативники дружно кивнули.

— Так вот. Мы с майором думали, что связь с бандитами имеется через отделение Госбанка и через таксопарк.

— А Цыганков тогда каким боком? — перебил Румянцев.

— Есть версия, что именно Цыганков снабдил банду оружием. Это сейчас проверяется, я думаю. В момент убийства Цыгана мы были у бандитов на хвосте и если бы были более расторопны, то взяли бы двоих исполнителей. Но, ладно. Бандиты зачистили Цыганкова и, вероятно, зачистили источник информации в банке. Или увели нас по ложному следу. Последняя ниточка, которая может привести нас к банде — это Шофёр. Поэтому вы втроём сейчас едете в таксопарк и аккуратно переворачиваете всё там вверх дном. Повторю — аккуратно. Если бандиты заметят это, то они зачистят и Шофёра.

— Но тогда они потеряют мобильность, — возразил Поплутин.

— Да, и сядут на дно, — кивнул полковник, останавливаясь. — Или пойдут на крупный разбой, чтобы с деньгами уйти из города. Правда, без Шофёра им будет сделать это гораздо труднее. Поэтому Шофёра нам надо вычислить — кровь из носу. Понятно?

Оперативники не сговариваясь, встали.

— Вот и хорошо, — понял их намерения Ткачёв. — Майор, составили бумагу в прокуратуру?

— Да.

— Можете идти.

Когда оперативники ушли, Ткачёв положил рапорт в папку, оделся и направился к выходу, но взглянув на телефон, остановился. По хорошему, сейчас бы позвонить Трефилову и выпросить у него ещё дни для расследования, обосновав это связью первого секретаря горкома партии с убитой Шмелёвой. Подумав, решил звонок отложить до вечера, после разговора с Хмелём и тутошним чекистом. Вдруг при разговорах что-то выяснится такое, за что и по шапке наддадут.

Проходя мимо дежурного на улицу, полковник распорядился:

— К кабинету замначальника поставьте постового. Пусть не спускает с подполковника глаз. И вызовите мне патрульную машину. Любую.

— На улице есть экипаж, товарищ полковник.

Экипаж оказался тем же, кто довозил утром Ткачёва до отделения Госбанка. Грохочущий Уазик мчал по улицам Зареченска, распугивая кошек и прохожих. Иногда полковнику казалось, что машина вот-вот развалится на каком-нибудь повороте, и он вцепился в кресло обеими руками, а отцепился только тогда, когда Уазик с лихим визгом остановился у четырехэтажного пафосного здания.

— Партком на четвёртом этаже, — любезно подсказал улыбающийся водитель.

Ткачёв, слегка пошатываясь, зашел в здание и удивился огромной мозаике во всю стену, изображающей вождя советского пролетариата. Снизу скромно висел портрет Брежнева.

— Товарищ, вы куда?

Спросил Ткачёва пожилой мужчина с тщательно выбритым лицом. Он сидел за небольшой конторкой у входа на лестницу. Полковник показал удостоверение.

— Мне на четвёртый этаж.

— Да, пожалуйста, — подобострастно выговорил мужчина.

Андрей Викторович поднялся по лестнице и нашел приёмную первого секретаря. Секретарша в огромных очках и высокой прической внимательно на него взглянула. Она была похожа на бульдога, готового сорваться с места при малейшем ненужном движении посетителя.

Полковник осторожно вынул удостоверение, словно испугался того, что бульдог вырвет его из пальцев и с глухим урчанием порвёт в клочья. Развернул и показал издали.

Взгляд секретарши будто спросил — и чего надо?

— Мне необходимо поговорить с начальником ГУВД и прокурором города. Мне сказали, что они на совещании, — сказал Ткачёв, прочитав молчаливый вопрос бульдога.

Секретарша изящным и властным жестом указала Андрею Викторовичу на стул в приёмной, нажала кнопку интеркома:

— Я же просил меня не беспокоить! — раздался голос из динамика.

— Прошу прощения, Алексей Семёнович, но тут полковник Ткачёв из Главного управления МВД СССР, желает видеть прокурора и начальника ГУВД, — невозмутимо ответила секретарша.

— Пусть ждёт, — после секундного молчания сказал первый секретарь.

Андрей Викторович ждал недолго. Не прошло и пяти минут, как интерком прошипел: