След Полония - Филатов Никита Александрович Страница 17

— Ну что там с Литвинчуком?

— Мы с ним связались, и он уже едет.

— Хорошо. — Олигарх отпустил клавишу интеркома.

Литвинчук… Алексей Литвинчук… Литвинчук Алексей Николаевич.

Звание на момент увольнения из органов — подполковник. Общая выслуга, с учетом льготных коэффициентов и так называемых боевых, — девятнадцать лет четыре месяца восемь дней. Из наград: орден Мужества, медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» второй степени, еще несколько ведомственных и юбилейных медалей, почетные знаки…

Достойная судьба. Достойная карьера…

После окончания училища внутренних войск молодой лейтенант Алексей Литвинчук получил взвод в полку, дислоцированном на тогда еще административной границе двух северокавказских республик. Участвовал в нескольких шумных «мероприятиях по охране общественного порядка» — так в конце восьмидесятых годов стыдливо именовала советская пресса первые межнациональные конфликты на имперских окраинах, сопровождавшиеся, как правило, массовыми погромами, грабежами, взаимной резней и нескончаемыми потоками беженцев, покидавших насиженные, обжитые места.

После карикатурного путча 1991-го новой, демократической России, наряду с другими атрибутами государственности, понадобились органы безопасности — старые, как оказалось, не подходили ей ни по форме, ни по содержанию.

Процесс обновления несколько затянулся.

Для начала всемогущий и грозный КГБ СССР, помнится, преобразовали в некое Агентство федеральной безопасности. Потом АФБ реорганизовали в ^Министерство безопасности и внутренних дел Российской Федерации. Из МБВД вскоре снова выделили Министерство безопасности, опущенное буквально через несколько месяцев еще ниже — до уровня Федеральной службы контрразведки. Однако спустя всего пару лет обескровленную и почти беспомощную ФСК восстановили все же до нынешнего ФСБ.

Кадровый голод из-за многочисленных чисток в шпионском ведомстве был таков, что на профессиональные и личностные качества новых сотрудников обращали куда меньше внимания, чем на их преданность новым демократическим идеалам. И неудивительно, что дотоле закрытая наглухо каста наследников товарища Дзержинского оказалась непоправимо разбавлена пополнением со стороны, из других силовых ведомств, или даже совсем штатскими господами, приглашенными, как раньше говорили, из народного хозяйства.

Волею судьбы в число чекистов новой формации попал и капитан внутренней службы Литвинчук, получивший после перевода в Москву, на Лубянку, должность оперуполномоченного в подразделении, занимавшемся борьбой с организованными преступными сообществами и терроризмом.

В кабинете он сидел далеко не всегда. Чаще ездил в командировки и к началу первой чеченской кампании уже кое-что числил в своем активе. Например, ликвидацию банды боевиков-исламистов, пытавшихся вывезти на территорию сопредельного государства похищенный с российского армейского склада ядер-ный заряд для гаубицы. Или участие в спецоперации по перехвату очередной партии «тяжелой воды», следовавшей контрабандой в Европу на злополучном пароме «Эстония». Или, к примеру, обнаружение целого склада никем не учтенного взрывчатого вещества гексогена в самом центре столицы, в подвале, прямо под помещением штаб-квартиры крохотной, но слишком уж перспективной политической партии.

С Олигархом майор ФСБ Алексей Николаевич Литвинчук познакомился, когда начальство отослало его, как знатока обычаев и нравов Северного Кавказа, на усиление — охранять особо важную персону. Олигарх затевал тогда очередные тайные переговоры с чеченцами, очень много летал, пересаживался с бронированных джипов на вертолеты, потом вдруг неожиданно и ненадолго возвращался в Москву, после чего опять заказывал персональный борт, чтобы спустя несколько часов совершить рискованную посадку на каком-нибудь грунтовом высокогорном аэродроме.

В качестве охраняемого лица Олигарх был весьма неудобным объектом — впрочем, это в значительной степени компенсировалось денежными вознаграждениями, которые он выплачивал сопровождающим из своего кармана.

Впервые вскрыв такой конверт, Литвинчук с приятным удивлением убедился, что сумма, полученная от Олигарха после командировки, в несколько десятков раз превышает те крохи, которые готово было заплатить за верную службу своим офицерам российское государство.

Во всяком случае, ни один из сослуживцев Алексея от этих денег не отказался…

Совместно пережитые трудности и опасности крепко связывают подчас даже людей, изначально и навсегда разделенных бездонной идеологической, религиозной, экономической или социальной пропастью. Так, собственно, произошло и с майором Литвинчу-ком: Олигарх пригляделся, принюхался, приценился к нему — и, как говорится, взял под себя.

Дальше для такого тонкого психолога, гениального манипулятора, знатока человеческих слабостей и пороков, как Олигарх, все было делом техники. Через какое-то время подполковник Алексей Николаевич Литвинчук уже был прикомандирован к Олигарху на постоянной основе и добросовестно выполнял его личные, порой весьма деликатные и далеко не всегда совершенно законные поручения, используя при этом оперативные возможности офицера центрального аппарата МВД.

Когда карьера Олигарха стремительно рухнула, очень многие из его окружения тоже попали под следствие. Разумеется, не миновала эта участь и Лит-винчука: без особых душевных терзаний нарушив подписку о невыезде, опальный контрразведчик на перекладных добрался до Белоруссии, откуда через Польшу и Германию устремился еще дальше на запад, вслед за беглым хозяином и покровителем.

Олигарх, всегда очень бережно и экономно относившийся даже к расходному человеческому материалу, обеспечил Литвинчуку очень пристойный прием на берегах Альбиона, уладил формальности с английскими властями, помог купить жилье и вывезти из России семью, оплатил первый взнос за машину…

И, вполне естественно, в Лондоне бывший подполковник ФСБ продолжал заниматься тем же, что и прежде, — выполнял деликатные поручения Олигарха, писал книгу с разоблачениями нынешнего антинародного режима в России и время от времени давал нужные интервью, получая за это регулярное денежное содержание — около пяти тысяч фунтов в месяц.

— Здравствуйте, разрешите?

— Да, конечно, Алексей, проходите.

— Вызывали?

— Ну, зачем же так? — укоризненно покачал головой Олигарх. — Приглашал! Присаживайтесь…

Ни чаю, ни кофе он Литвинчуку не предложил — в их отношениях это не было заведено.

— Как дела? Все нормально?

— Да, все в порядке.

— Послушайте, Алексей… — Олигарх уловил промелькнувшую в глазах бывшего подполковника настороженность и поторопился, как обычно, перейти к делу. — Расскажите мне, как прошла встреча с итальянским профессором.

Опять! Уже не просто настороженность, а тревога и даже, кажется, страх…

— Ничего особенного.

— И все-таки?

Синьор Луиджи Лукарелли был уроженцем одного из южных районов Неаполя. Само по себе это, конечно, еще ничего не значило, хотя, как говорится, репутация жителей тех мест ничем не уступала репутации одесситов…

В ранней юности он был связан с радикальными группировками правого толка, однако довольно скоро сообразил, что если уж придется, рано или поздно, посидеть в тюрьме, то уж лучше не за абстрактные идеалы, а за что-то более существенное и, желательно, измеряемое в твердой валюте.

Так на пестрых страницах криминальной и политической хроники Италии появилась еще одна темная личность.

Прокуратура Рима еще несколько лет назад возбудила уголовное дело по фактам его причастности к незаконной торговле украинским оружием. Болонская прокуратура расследовала его роль в нелегальных поставках урана на черный рынок Европы через крохотную республику Сан-Марино. Кроме того, у полиции имелись к профессору претензии и по линии охраны окружающей среды — как выяснилось, фирма, фактическим хозяином которой он являлся, вела строительство в зонах, где это запрещено законом, и грубо нарушала правила утилизации промышленных отходов.

Вызывала сомнения даже его ученая степень в области политологии…

Несколько раз в неаполитанском офисе Лукарелли агенты спецслужб производили обыски и изымали документы. Однако трогать его никто не решался, и синьор Луиджи не испытывал беспокойства по поводу своего персонального светлого будущего — во всяком случае, до тех пор, пока он являлся консультантом парламентской комиссии и пребывал под личным покровительством премьер-министра.

Парламентская комиссия, в которой состоял консультантом «почетный профессор» какого-то провинциального американского университета Луиджи Лукарелли, была создана еще в 2002 году — для расследования деятельности спецслужб бывшего СССР на итальянской территории. Называлась она «комиссией Митрохина», по фамилии некоего отставного полковника КГБ Василия Никитича Митрохина, работавшего в органах чем-то вроде архивариуса и ведавшего оперативно-справочными учетами советской агентуры в странах Западной Европы.

На путь предательства интересов службы Митрохин встал давно и вполне сознательно — не в силу обстоятельств, а по расчету. Долгие годы он тайком переписывал и копил совершенно секретные архивные данные, чтобы, выйдя в середине восьмидесятых на пенсию, систематизировать свои записи и придать им товарный вид. Кое-что пришлось дописывать по памяти, кое-что — даже присочинить для пущей важности… Как бы то ни было, в марте 1992-го Василий Митрохин пришел в американское посольство в Риге, продемонстрировал свои записи, попросил политического убежища… и получил отказ от недоверчивых янки, не посчитавших плоды его многолетних трудов документальными доказательствами!

Приютили отставного полковника англичане. Переправили его в Лондон, спрятали, тихо выкачали до донышка, а затем отпустили в Италию, доживать век под тамошним знойным небом.

О бегстве Митрохина стало известно лишь спустя семь лет.

Тогда же выяснилось, что записки содержали не только данные о нелегалах, засланных на Запад сталинским МГБ и хрущевским КГБ СССР, но и имена тех зарубежных граждан, которые в послевоенные десятилетия в той или иной мере сотрудничали с советской разведкой.

Британцы передали Италии часть записок Митрохина, касавшуюся граждан этой страны, однако итальянцы, как ранее их заокеанские коллеги, не стали торопиться с проведением карательных мероприятий. Во-первых, подлинность и достоверность полученных от перебежчика сведений еще требовалось проверить. Во-вторых, полковник вполне мог оказаться двойным агентом и провокатором или просто больным человеком с профессионально надломленной психикой. В-третьих, этот самый Митрохин мог запросто что-то напутать…

Ход делу дало правоцентристское правительство Берлускони, сменившее в 2001 году левоцентристский кабинет Романо Проди: буквально через несколько недель для проверки информации о проникновении советских спецслужб во властные структуры Италии была сформирована «комиссия Митрохина» в составе сорока депутатов, главным образом от правящей коалиции, во главе с сенатором Паоло Гуццанти.

Официально целью комиссии было выяснить, являются ли те, кто значился в списке, агентами уже ушедшего в анналы истории КГБ СССР. На деле правые депутаты пытались собрать компромат на своих политических противников и обвинить видных представителей левоцентристских партий в причастности к шпионажу.

Как раз в то время синьор Лукарелли предпочитал представляться тележурналистам как «эксперт по вопросам окружающей среды и борьбы с терроризмом»… хотя, судя по всему, окружающая среда им упоминалась больше для отвода глаз. Зато пронырливый неаполитанец с большим удовольствием и не без юмора рассказывал представителям прессы о своем главном занятии — об охоте за головами секретных агентов КГБ в зарубежных странах. С этой целью он неоднократно посещал вставшие на путь демократического развития страны СНГ и бывшие государства — члены Варшавского блока. Не стеснялся и не скрывал Лукарелли и своих связей с ЦРУ, непременно сообщая всем желающим слушать о поручении, которое якобы дала ему американская разведка: провести независимое расследование связей колумбийских наркоторговцев с «русскими шпионами».

Консультанту комиссии положили символический оклад в тысячу триста евро. За что? Доподлинно это не было известно никому, кроме председателя, сенатора Гуццанти — таинственный синьор Луиджи Лука-релли ни перед кем, кроме него, ни о чем не отчитывался…