Чингиз Абдуллаев - Атрибут власти Страница 2

За несколько часов до начала спектакля в театр привезли металлическую «рамку» и установили ее на входе. Все поняли, что сегодня в театре будут важные гости. Руководитель театра — вальяжный, барственно-величавый режиссер Сигаретов уже знал, что сегодня к ним приедут сам президент страны с супругой. Сигаретову было не особенно приятно, что в спектакле, заинтересовавшем президента, занята молодая жена Сончаловского, а не его собственная молодая жена, но он нашел подобающий выход из положения. Недаром Сигаретов был не только умелым администратором и талантливым режиссером, но и прекрасным актером. Он встретил президентскую чету у входа в театр рука об руку с женой, которая вручила цветы супруге президента. Затем они вместе проводили почетных гостей в центральную ложу, откуда можно было совместно наблюдать за ходом спектакля, подавая в нужный момент необходимые реплики. Сигаретов проявил себя опытным царедворцем, иначе нельзя — ведь он возглавляет один из самых известных театров страны.

Руководитель охраны президента генерал Пахомов приехал в театр за четыре часа до начала спектакля. С помощниками он обошел здание, осмотрел все входы и выходы, определил место для каждого из своих сотрудников. Вместе с ними прибыли опытные саперы, которые проверили весь зал и прилегающие помещения. А кинологи со своими четвероногими помощниками прошлись между рядами в поисках пластиковой взрывчатки, не реагирующей на металл. Все действовали четко, согласно штатному распорядку, каждый знал свою задачу, свой участок охраны. Но Пахомов распорядился еще раз проверить зрительный зал, словно предчувствовал возможные неприятности.

Пахомов помнил, что был первым, кому президент сообщил о своем желании посетить театр. За эти дни генерал никому не говорил о предполагаемом визите президента, понимая, насколько важно, чтобы подобные сведения никуда не просочились. Мало того, Пахомов был уверен, что и президент заранее не сказал об этом даже собственной супруге. Таким образом, знать о намечаемом визите главы государства в театр не мог никто. А если и мог, то исключительно от самого президента либо от его начальника охраны. Учитывая, что президент был бывшим сотрудником госбезопасности и умел хранить секреты, Пахомов не сомневался, что никто из посторонних не мог узнать об этом заранее. Даже директор театра. Но проверки проводились всегда, поэтому Пахомов не стал ничего отменять. Тем более что у него появилось смутное предчувствие опасности. Хотя генерал привык доверять только фактам, интуиция его никогда не подводила. Поэтому, уезжая из театра, он приказал еще раз пройти по зрительному залу.

Через два часа ему позвонил один из старших офицеров и доложил, что проверка закончена и глава государства может посетить театр. Пахомов подумал, что все идет по плану, — он не сомневался, что доклад будет именно таким. Тем не менее нарастающее чувство опасности вынудило его послать в театр одного из своих заместителей — генерала Богемского с тем, чтобы проверить обстановку в третий раз.

Все билеты были проданы. Зрители с удивлением и восторгом увидели пришедшую на спектакль президентскую чету, они встретили ее аплодисментами. Первый акт был сыгран на одном дыхании. Сигаретов профессионально отметил, что актеры играли даже лучше обычного. С одной стороны, сказывалось волнение, подстегивающее актеров, а с другой — на спектакле присутствовал и сам режиссер Сончаловский, который отмечал малейшие изменения трактовки заложенных им образов. В перерыве президент и его супруга приняли Сончаловского в кабинете директора театра. К явному неудовольствию Сигаретова, режиссер вел себя, как обычно, независимо и несколько отстраненно, словно разговаривал не с главой государства, а с обычным зрителем, случайно заглянувшим в театр. Такая манера поведения Сончаловского ужасно раздражала не только Сигаретова, но и многих чиновников от культуры, обычно не переносивших «независимых художников». Однако мудрый Сигаретов предпочитал ни во что не вмешиваться. В конце концов, каждый человек, даже известный режиссер, имеет право на ошибку. Так, кажется, говорил сам Андрон Сончаловский.

Второй акт несколько раз прерывался аплодисментами. Спектакль уверенно держал зрительский интерес. Президенту он явно нравился. Его супруга несколько раз улыбнулась. Сигаретов следил за выражением лица высокого гостя. Если понравится спектакль, то после третьего акта можно будет намекнуть на новую реставрацию театра и открытие еще одного филиала. В конце концов, Сончаловский ставил свой спектакль именно в их театре и с участием их актеров. Во втором перерыве, едва закрылся занавес, супруга президента обернулась к Сигаретову.

— Прекрасная игра! — восторженно сказала она.

Президент поднялся со своего кресла. Жена встала за ним. Сигаретов держался чуть в стороне. Охрана привычно заняла свои места, все было в порядке. Пахомов взглянул на президента, словно почувствовав, что сейчас может что-то произойти. Президент, улыбнувшись, повернулся, чтобы выйти из зрительного зала. Но неожиданно возникло какое-то движение. Кто-то стремительно направлялся к ним. Пахомов лишь заметил, что это уже немолодой человек, лет пятидесяти. Никто не успел понять, что именно происходит. Незнакомец вылетел из толпы, словно выброшенный неведомой пружиной. Все замерли. Охранник, стоящий рядом с президентом, метнулся навстречу. Пахомов шагнул к президенту, прикрывая его своим телом. Еще один охранник спешил к ним. Но незнакомец был ближе, в трех шагах от президента. Первый охранник уже протянул руку, чтобы перехватить неизвестного. Пахомов подумал, что охранник может не успеть, и сделал еще шаг. Теперь он был между президентом и этим неизвестным. А за спиной незнакомца уже находилось сразу трое сотрудников охраны…

РОССИЯ. МОСКВА. 9 ЯНВАРЯ, ВОСКРЕСЕНЬЕ

Завтракая, Гейтлер смотрел в окно. Шел крупный снег. Гейтлер улыбался, глядя на этот снег. Такие морозы и такой крупный снег напоминали ему детство. Тогда все было проще и понятнее. Они были немцами, и настороженность в общении с ними проскальзывала в словах каждого случайного знакомого, каждого соседа. Существовала линия фронта, и каждый, кто находился за этой линией разделения, считался врагом. А каждый, кто был вместе с народом по эту сторону фронта, считался «своим». Мальчишки не понимали подобных разделений, и детям немецких антифашистов часто доставалось от соседских ребят, которые видели в каждом из них врага. К сорок пятому стало немного легче. Собственно, он помнил только последний год, сорок шестой, когда ему было чуть больше четырех. После победы отношение к немецким антифашистам и к их детям кардинально изменилось. Теперь уже многие понимали разницу между немецкими фашистами и немецкими коммунистами, боровшимися против режима Гитлера.

Детские воспоминания всегда бывают окрашены ноткой ностальгии и светлого чувства защищенности, когда родители рядом и все кажется таким понятным и радостным. Гейтлер смотрел в окно. Крупный снег напоминал ему картинки детства. Он закончил завтракать, аккуратно сложил посуду, — сказывалась немецкая педантичность. И в этот момент на кухню ворвался Дзевоньский. Обычно невозмутимый и ироничный, поляк выглядел не просто взбешенным. Он был в ярости.

— Вы с ума сошли, — крикнул Дзевоньский, — как вы могли все так провалить? Кто вам дал право так поступать?

Гейтлер поставил чашку и спокойно посмотрел на орущего Дзевоньского.

— Не нужно так громко кричать, пан Юндзилл, — посоветовал он. — Нас могут услышать. Скоро должна приехать наша кухарка. Совсем не обязательно кричать так, чтобы она нас услышала.

— Что вы наделали? — яростно зашипел Дзевоньский. — Мы готовили операцию несколько месяцев, потратили миллионы долларов. А вы все так бездарно провалили. Вы слышали, что случилось вчера в театре?

— Конечно. Об этом передавали сегодня в новостях. Уже сообщили по Си-эн-эн и по Би-би-си. Вчера было неудачное покушение на Президента России, когда он с супругой находился в театре. Однако некоторые считают, что нападавший был просто неуравновешенным типом, место которому в психиатрической больнице.

— Это был ваш человек? Ваш «запасной вариант»? — снова крикнул Дзевоньский.

Прагматичного поляка возмущал не столько провал операции, сколько потраченные деньги, часть из которых он благоразумно присвоил. Нужно будет отвечать за срыв операции и неудачу, это он хорошо понимал. Понимал он и другое. Его заказчики — достаточно серьезные люди, не жалеющие денег на проведение нужной им операции. И в случае ее провала сбежать ему не удастся. Эти люди сумеют найти «охотников», которые быстро вычислят, куда и как скрылся генерал Дзевоньский.

— Сядьте и успокойтесь, — посоветовал ему Гейтлер, — нельзя так волноваться по пустякам.