Федор Раззаков - Шакалы из Лэнгли Страница 21

Египет, город Каир.

Посольство Российской Федерации

В российском посольстве в Каире, что в районе Докки, на улице Гиза, проходил прием для полутора десятков сирийских граждан – деятелей культуры, военных, дипломатов. После торжественной части все переместились в банкетный зал, где состоялся обед за богато сервированными столами. В просторном помещении собралось порядка четырех десятков человек, которые под звуки открываемых бутылок из-под шампанского принялись провозглашать тосты в честь российско-сирийской дружбы, подвергающейся сегодня одной из самых серьезных проверок в результате блокады Сирии со стороны западных государств.

Звуки фуршета разносились далеко по посольству, но только в одном кабинете их не было слышно совсем – в звукоизолированной комнате для переговоров, где в этот час собрались четыре человека: резидент российской разведки Роман Громадский, Иван Максимов, Леонид Грошев и Хафез Раджих. На фоне проходящего по соседству праздничного фуршета тема для развернувшегося в переговорной разговора была более чем грустной – провал операции в отеле «Найл Хилтон». Эту новость сообщил Раджих, рассказавший собравшимся о том, что охранник отеля Исмаил Фахми, согласившийся добыть видеозапись, где мог быть изображен завербованный американцами «крот», в назначенное время на условленную встречу в ресторан не явился. Спустя несколько часов гостиничный портье, работавший на сирийскую разведку, сообщил, что Исмаил Фахми был найден мертвым в своем автомобиле на подземной парковке. По версии прибывшей к месту трагедии полиции, охранник покончил жизнь самоубийством, выстрелив себе из пистолета в висок. Никаких дисков с записями при нем обнаружено не было.

– Значит, мы рассчитали правильно: «крота» вербовали именно в «Найл Хилтоне» при активном участии Саймона Янга, – закончил свой рассказ Раджих.

– Не подлежит сомнению и то, что это не суицид, а спланированное убийство. Фахми убрали именно по приказу Янга, – дополнил картину происшедшего Громадский. – Но как он смог узнать о предстоящей операции? Может, с вашей стороны была утечка?

– Кроме меня об операции знали еще два человека – все более чем надежные люди, неоднократно проверенные в самых рискованных делах, – ответил Раджих.

– С нашей стороны осведомленных людей было столько же, причем все они сейчас сидят в этом кабинете. Надеюсь, тень подозрения в предательстве на нас тоже пасть не может.

– Тогда кто? – подал голос Грошев.

– Я полагаю, что утечка могла произойти по вине третьей стороны, – предположил Максимов. – Либо допустил ошибку непосредственно сам Фахми, либо люди Янга сумели каким-то образом просчитать наши действия и связать их с поисками «крота».

– В любом случае Янг прекрасно осведомлен о том, что мы вычислили место вербовки их агента, а это значит, что он убрал не только Фахми, но и успел уничтожить записи видеонаблюдения, за которыми мы охотились, – сделал невеселый вывод Громадский. – Каким образом теперь выходить на «крота» из Египта, непонятно.

– А мне кажется, все более чем понятно – через самого Янга, – подал идею Раджих.

– У вас есть какие-то идеи? – поинтересовался российский резидент.

– Провести боевую операцию: захватить Янга и под пытками вытащить из него имя «крота».

Предложение было настолько неожиданным, что вызвало некоторое замешательство у присутствующих. Первым на него среагировал Максимов:

– Считаю, что боевую операцию проводить нельзя. Это равносильно объявлению открытой войны, что может повлечь за собой самые непредсказуемые последствия. Ведь и ЦРУ после подобного демарша не будет сидеть сложа руки и наверняка устроит такую же провокацию против кого-нибудь из наших, будь то россияне или сирийцы.

Это мнение почти одновременно поддержали и Громадский с Грошевым.

– Других идей у меня нет, – развел руками Раджих.

– Зато есть у меня, – сообщил Максимов. – Раджих прав: надо действовать непосредственно через Янга. Только не с помощью грубой силы, а посредством дипломатии: войти с ним в непосредственный контакт и в ходе этого знакомства выведать у него имя «крота».

– Сомневаюсь, что такого рода дипломатия может принести успех, – не скрывая своего скепсиса, заметил Раджих. – Янг настолько прожженный интриган, что… как это по-русски, прислонить его к стенке таким методом почти невозможно.

– Припереть к стенке, – поправил сирийского коллегу Максимов. – Под дипломатией я подразумевал не только совместное распитие алкогольных напитков и раскуривание кальяна, но и нечто другое. Алкоголь и кальян – это только внешний фон, который должен отвлечь его внимание, усыпить бдительность. Главное – выяснить его подноготную, нащупать уязвимую точку и ударить по ней со всей силы. И миссию эту я готов взять на себя.

– Ну что ж, этот вариант лично меня устраивает больше, чем открытая конфронтация с цэрэушниками, – согласился с услышанным Громадский. – Что потребуется от нас?

– Прикрывать меня в случае разного рода непредвиденных случайностей. А непосредственно сейчас – заселить меня, наконец, в «Найл Хилтон».

– Считайте, что вы уже там: номер «сьют» на седьмом этаже с сегодняшнего утра забронирован за вами, – сообщил Грошев.

– В таком случае нашу встречу можно считать закрытой, – Громадский собрался было встать из-за стола.

– Одну минуту, Роман Аркадьевич, – остановил его Максимов. – Есть еще один деликатный вопрос, который нельзя оставлять без нашего участия. Речь идет о дочери несчастного Исмаила Фахми. Девочке нужна срочная операция, которую взялись провести врачи Международного госпиталя. Но она сорвется, если родители малышки… вернее, один из родителей – ее мама, не сможет гарантировать оплату операции полностью.

– Вы хотите сказать, что мы должны взять эту проблему на себя? – удивился Громадский.

– Вот именно.

– Но с какой стати? Фахми погиб, так и не успев передать нам то, что обещал. Значит, условия обоюдного договора с его стороны не выполнены.

– Вы забываете, Роман Аркадьевич, что в гибели Фахми есть и доля нашей вины.

– Эта вина косвенная.

– Разве это имеет значение? Именно мы положили начало этой истории и теперь должны ее цивилизованно закончить. Если девочка умрет, то здесь наша вина будет уже не косвенной, а прямой. Разве это по-божески?

– Я разделяю вашу точку зрения, Иван Ильич, но мы все же не благотворительная организация, – Громадский все еще пытался отстоять свою позицию, но уже без прежней настойчивости.

Уловив это, Максимов использовал последний аргумент:

– Да, благотворительность – не наш «конек». Но мы с вами, Роман Аркадьевич, служим в организации, в основание которой были заложены гуманистические принципы. Не хочу быть чересчур пафосным, но вспомним слова основателя ВЧК Феликса Эдмундовича Дзержинского: «У чекистов должны быть горячее сердце, чистые руки и холодная голова». Сегодня мы должны проявить свое горячее сердце. Будет совсем по-свински, если мы, став невольными виновниками гибели одного человека, не протянем руку помощи его ребенку, тем самым обрекая на смерть и это безвинное создание. В том, чтобы девочка осталась жива, и есть высшая справедливость, проявление того самого гуманизма, о котором я упоминал.

После этих слов в кабинете наступила тишина. Нарушал ее только мерный звук двигающейся стрелки на настенных часах. Все ждали реакции резидента, и она последовала.

– Хорошо, будем гуманистами, – согласился Громадский. – Я дам распоряжение составить соответствующую шифротелеграмму в Москву, в которой Центру будет дано разъяснение, на какие нужды были израсходованы сорок тысяч долларов. Будем уповать на то, что Центр согласится разделить с нами наш гуманизм.

Египет, город Каир, отель «Найл Хилтон».

Улицы города

Серебристая «Мазда» старшого инспектора каирской криминальной полиции Хабиба Салама медленно двигалась в шумном потоке автомобилей. На повороте, ведущем в восточную часть Каира, район Эль Марк, случился небольшой затор, вызванный вполне обычным явлением: согбенный седовласый старик переезжал со своей груженой скарбом повозкой, запряженной ослом, шесть автомобильных рядов. Глядя на этого седого как лунь старика, Салам попытался угадать его возраст – где-то в районе восьмидесяти. «Есть ли высшая справедливость в том, что Аллах разрешает кому-то дожить до глубоких седин, а кого-то забирает в молодом возрасте? – размышлял Салам, глядя на согнутую спину старика. – Почему, например, Аллах забрал на небеса молодого парня Исмаила Фахми, и теперь такая же участь может ожидать и дочь этого несчастного? В чем здесь кроется высшая справедливость?».

Тут же на ум пришли строчки из «Аль-Джаму’а», которые Салам помнил наизусть: «Поистине, нет спасения от смерти, от которой вы бежите. Она непременно постигнет вас, потом вы будете возвращены к тому, кто знает сокровенное и явное, и Он вам напомнит то, что вы творили».