Чингиз Абдуллаев - Только свои Страница 21

У моей жены, в отличие от нее, с рождения было все. Ее отец был руководителем крупнейших объединений, министром, вице-премьером. Всегда только на больших должностях. Соответственно, на родине он владел двухэтажным особняком, огромной загородной виллой, роскошной дачей в Подмосковье, домом в Прибалтике, а в тот момент подумывал еще и о покупке дома в Ницце. Его младшая любимица-дочь росла «принцессой из сказки», не привыкшей ни в чем слышать отказ. Лене для ненависти к Рахиме хватило бы одного ее происхождения. Я уж не говорю о том, что обе они были красивы, а это играет немаловажную роль в отношении женщин друг к другу.

– Никакого салюта не было, – вздохнула моя мама. – Это Джапар стрелял в воздух. Кто-то ходил вокруг нашего дома, залез к нам в сад.

– Какой ужас! – Рахима испуганно оглянулась, словно ее уже собрались насиловать. – Кто это мог быть? Грабитель? Бандит? Может быть, их здесь целая банда?

– Нас тоже целая банда, – заявил Мухтаров. – Не нужно ничего бояться. Мы сюда никого не пустим. Дадим отпор любым местным прохвостам. Они еще не знают, на кого напали.

Не успел он закончить своей речи, как в дверь громко постучали. Рахима вздрогнула и инстинктивно прижалась ко мне. Лена нахмурилась. Даже моя мать тревожно посмотрела на отца. Мухтаров шагнул к столу, где лежал его кухонный нож.

– Сейчас посмотрим, кто это к нам лезет, – угрожающе пробормотал он.

– Давайте позвоним в полицию, – предложила Рахима.

– Подождите. – Отец достал пистолет, чем окончательно напугал всех женщин.

Даже Лена отступила в глубь комнаты, облизнув губы. Мухтаров глянул на отца, и тот ему кивнул, разрешая открыть дверь. Должен сказать, там была настоящая дубовая дверь, обитая железом. Это вам не американские стеклянные двери, которые можно выбить локтем. В Англии свои традиции, поэтому там нет глазков. Мухтаров шагнул к двери и резко открыл ее. Нужно отдать ему должное, он был человеком смелым и не стал спрашивать, кто там стучится в такую непогоду. Отец поднял пистолет, всматриваясь в гостей. Но его опередил возглас Гулсум:

– Здравствуйте!

Отец опустил оружие. Наконец-то моя сестра с мужем сумели до нас добраться, несмотря на такую непогоду.

За Гулсум стоял высокий Тудор. Он был без головного убора, и снег успел запорошить его волосы. В открытую дверь было видно, что они приехали на белом «Хаммере», припаркованном теперь на площадке.

– Гулсум! – Мать опомнилась первой и, шагнув к ничего не понимающей дочери, расцеловала ее в обе щеки.

Следом вошел Тудор, которого мама тоже поцеловала. Тудор блеснул белозубой улыбкой. По-моему, у него все зубы были искусственные. Нельзя иметь свои такие красивые и ровные зубы, как у голливудских актеров. Он пригладил пышные волосы, уже успевшие немного намокнуть, снял куртку, помог снять пальто Гулсум, затем подошел к моему отцу.

– Здравствуйте. – По-русски Тудор говорил хорошо, но с некоторым акцентом, характерным для румын и молдаван.

– Добрый вечер. – Отец убрал оружие, и это не укрылось от наблюдательного взгляда Тудора.

– Вы ждали налетчиков? – усмехнулся он, удивленно подняв брови. – Или хотели нас напугать?

– Кто-то ходил вокруг дома, – пояснил отец. – Мы беспокоились за наших женщин.

– Какой-нибудь несчастный безработный, решивший проверить отдаленный дом, – предположил Тудор. – Такие есть в любой стране. Но он наверняка уйдет, если поймет, что в доме столько мужчин. Добрый вечер, Ильгар, здравствуйте, Рахима! Мне так приятно вас видеть.

Он поцеловался с моей женой, потом со мной. Я немного ревниво относился к его поцелуям. Со стороны было очень заметно, как в его присутствии Рахима сразу же менялась. При нем она прямо млела. И с удовольствием с ним целовалась. Вообще-то я не видел, чтобы она с кем-то еще целовалась, даже со своим отцом. А тут такая идиллия! Но я улыбнулся и тоже подставил ему щеки. Тудор был надушен каким-то новым парфюмом, на мой вкус, приторным, но такой должен нравиться женщинам. Про себя я даже отметил, что нужно будет узнать, что это за парфюм.

– Господин Мухтаров, как приятно, что вы проведете Рождество с нашей семьей. – Тудор умел говорить приятные вещи. Поздоровавшись с Салимом, он подошел к его жене. – Рад вас видеть. – Тудор умудрился это сказать таким образом, словно спросил, когда именно сможет с ней переспать.

Лена томно улыбнулась, протянула ему руку. Он поцеловал супруге Мухтара руку, задержав ее на секунду больше, чем дозволено правилами приличия. Но Лене, кажется, понравилось такое внимание.

«Какая дрянь!» – подумал я, взглянув на отца. Но он был спокоен, его вообще трудно было вывести из себя.

Гулсум подошла ко мне. Я люблю мою сестренку, в детстве мы очень дружили. Но после ее неудачного первого брака она изменилась. Очень сильно изменилась. Неродившийся ребенок сделал Гулсум какой-то жестокой, раздражительной, холодной. Она обняла меня, чуть коснувшись моей щеки. И так же поздоровалась с Рахимой. Я понимаю, что она перенесла с мерзавцем первым мужем. И позор, который ей пришлось пережить после развода. В нашем восточном обществе позор при любых обстоятельствах выпадает на долю женщины. Даже если муж, с которым она развелась, был наркоман и сукин сын. Даже если из-за него она не смогла родить здорового ребенка и у нее случился выкидыш. Все всё равно всегда будут считать, что это она не смогла родить в силу собственных физических отклонений, что это она не смогла жить с мужем и терпеть его бесчинства. Женщина на Востоке – это вам не Хиллари Клинтон, которую боялся ее муж-президент. На Востоке другие обычаи и другие нравы.

– Ты не принес подарки, – напомнила Гулсум Тудору, все еще державшему руку Лены.

Он повернулся, сверкнул своей голливудской улыбкой и пошел к двери.

– Оденься, – крикнула ему мать.

Но Тудор только весело махнул рукой, вышел из дома и через минуту вернулся с большим красным мешком, похожим на мешок Деда Мороза. Закрыв за собой дверь, он засмеялся:

– Ужасная погода. Кто бы мог подумать, что на Рождество здесь будет так холодно. Гулсум, раздавай подарки… – Тудор запустил руку в мешок и стал доставать оттуда разноцветные коробки, красиво перевязанные пестрыми ленточками.

Каждому из присутствующих досталось по такой коробочке. Нужно было видеть, какую бижутерию он подарил женщинам! Я знал этот магазин «Александр», находящийся рядом с Вандомской площадью. Там торгуют бижутерией по цене хороших бриллиантов. Любая заколка стоит не одну сотню евро. Это один из лучших магазинов бижутерии в мире и один из самых дорогих. Вот там он и приобрел «небольшие сувениры» для наших дам. Это он сам так сказал, но было заметно, что все три женщины остались очень довольны, даже моя мать.

Отцу Тудор подарил невероятный мобильный телефон с вкрапленными в него алмазами. Я видел такой аппарат в одном журнале и знал, что он стоил около восьми тысяч долларов. Салиму Мухтарову достался роскошный диктофон. Изящный и элегантный. А мне – набор ручек «Паркер», сделанных из горного хрусталя. Подарки были в стиле Тудора. Он любил дарить дорогие оригинальные вещи, заставляя людей чувствовать себя его должниками. Нашему премьеру, который приезжал в гости к отцу Рахимы на юбилей, Тудор достал какое-то необыкновенное ружье. Премьер – охотник, и ружье ему очень понравилось. Спустя несколько месяцев я узнал от отца, что ружье стоило около ста тысяч долларов. Зато Тудор получил право вывезти из страны хлопка на полтора миллиона долларов и заработал на этом как минимум в пять раз больше стоимости того подарка. Вот такой ловкий человек. Впрочем, сейчас все такие, в этом нет ничего удивительного.

Гулсум передавала эти подарки без тени улыбки. Словно просто выполняла положенный ритуал. Вот так сильно изменилась моя сестра. Раньше она была другой – веселой, заводной, доброй, ласковой. И зачем ей нужно было выходить замуж в таком раннем возрасте? После развода у нее почти не было мужчин. По нашим проклятым обычаям любую женщину будут считать шлюхой, если после развода она попытается с кем-то встречаться. Не положено. Коли не получилось с первым мужем, сиди дома и оплакивай свой позор. Выйти замуж во второй раз можно, но встречаться ни с кем нельзя. Гулсум, конечно, была современной женщиной, поэтому у нее были двое или трое мужчин. Но все какие-то ущербные, словно ненастоящие. Каждый со своими недостатками и комплексами. А потом она встретила Тудора. Конечно, он иностранец, но это лучше, чем наши мямли. Гулсум встречалась с ним несколько месяцев. Я ее понимал. Тудор действительно очень нравился женщинам. К тому же в тот момент он был свободен. Я думаю, моя сестра даже не предполагала, что он сделает ей предложение. Просто ей было с ним хорошо.

Наши мужчины считают, что с разведенной женщиной можно не церемониться. Они сразу стараются уложить ее в постель или женятся, чтобы получить доступ в семью. Так было и с Гулсум. Ее материальное положение интересовало их гораздо больше, чем она сама. Это было заметно. У нас разведенная женщина, как товар «второго сорта», товар с гнильцой, который можно взять по дешевке. Вот такая ущербная психология. А Гулсум не хотела считать себя человеком второго сорта. И требовала к себе равного отношения. В детстве мы с родителями жили за границей, а потом она училась в Москве. И конечно, Гулсум получила совсем другое воспитание и приобрела иные нравственные ценности. Поэтому она не нравилась нашим мужчинам, они не могли найти с ней общего языка. Каждый из них считал, что, связываясь с «разведенкой», делает ей величайшее одолжение. А Гулсум хотела уважения и равноправия. Тудор был европейцем, и поэтому с ним ей было хорошо. И когда он неожиданно сделал ей предложение, она с радостью согласилась выйти за него замуж. Я не думаю, что Тудор не знал, на ком женится. Он наверняка все просчитал. Его устроило и положение моего отца, и должность моего тестя. Этот человек был бизнесменом и настоящим прагматиком, но в то же время красивым, ухоженным, богатым европейцем, который никогда не отнесся бы к Гулсум, как к женщине «второго сорта», только потому, что она была замужем и это ее второй брак. Такие глупости не могли прийти в голову человеку, получившему западное воспитание. И это было главное обстоятельство, устроившее мою сестру.