Нельсон Демилль - Одиссея Талбота Страница 24

– Да, мы уже встречались.

Затем он поднял бокал с кристально прозрачной жидкостью.

– Кто-то мудро вспомнил о моей любви к русской водке. Ваше здоровье!

Он залпом осушил половину бокала и выдохнул, затем обратился к присутствующим:

– Вам может показаться странным, что такой патриот и боец холодной войны, как я, пьет русскую водку. – Взглянув прямо на Абрамса, он продолжил: – Я пью русскую водку подобно тому, как наши предки пили кровь своих врагов.

– В знак презрения или для храбрости? – спросил Абрамс.

– Ни то ни другое, мистер Абрамс. Мне просто нравится ее вкус. – И он, засмеявшись, облизал губы.

– Если насчет крови, то у вас она на правой манжете, мистер Торп, – заметил Абрамс.

Питер Торп опустил бокал и посмотрел на свою манжету. Красновато-рыжее пятно запеклось возле запонки из оникса. Он потер его пальцами и спросил:

– Похоже на кровь, правда?

– Да, похоже, – ответил Абрамс.

Кэтрин обмакнула кончик салфетки в стакане с водой.

– Сотри, пока не въелось.

Торп улыбнулся, беря салфетку:

– Для женщин всего мира характерны три фразы: «Вынеси мусор», «У меня болит голова», и «Сотри, пока не въелось».

Он промокнул пятнышко и заметил:

– Определенно кровь.

– Ты что, порезался? – спросила Кэтрин холодно.

– Порезался? Да нет.

Джордж ван Дорн заметил с другого конца стола:

– Тогда, мистер Торп, учитывая вашу профессию, вы, вероятно, порезали кого-то другого. – Он улыбнулся.

Торп ответил ему также улыбкой. В разговор вмешалась Китти ван Дорн:

– Может быть, это кетчуп?

Торп скорчил гримасу и закатил глаза:

– Кетчуп? Мадам, я с детства смотреть не могу на кетчуп. Кэтрин наверняка думает, что это губная помада, но я должен оправдаться. Это – кровь. Я могу различить кровь, когда я ее вижу. – Взглянув на Абрамса, он добавил: – Вы очень наблюдательны, мистер Абрамс. Вам бы надо работать детективом.

– Я им и был.

Группа курсантов академии Уэст-Пойнт собралась у помоста и начала исполнять попурри из модных песен.

Торп обратился к Абрамсу, стараясь перекричать пение:

– Ваши родители случайно не были большевистскими агитаторами? Леон и Руфь Абрамс? Их, часом, не арестовывали за организацию стачки и беспорядков на швейной фабрике?

Абрамс уставился на Торпа. Его родители действительно имели определенную известность в профсоюзных кругах, и их имена, возможно, даже упоминались в некоторых книгах, посвященных рабочему движению. Но они не были настолько знамениты, чтобы Торп мог о них знать.

– Да, Леон и Руфь – это мои родители. Вы что, занимаетесь рабочим движением?

– Нет, сэр. Я занимаюсь красными.

Под столом Кэтрин пнула Торпа ногой. Питер сказал, обращаясь к ней:

– Это очень интересно. И очень романтично. Тони – сын народных героев Америки. – Он повернулся к Абрамсу. – Кстати, а почему Тони?

Абрамс слегка улыбнулся:

– Мое настоящее имя Тобиас. Уменьшительное от него Тоби. Но там, где я вырос, были распространены имена типа Дино и Вито. Так Тоби превратилось в Тони.

– Америка! Этот великий сплав наций. И вы удачно сюда вплавились.

Над столом повисло неловкое молчание. Затем Торп спросил:

– Ваши родители все еще коммунисты, мистер Абрамс?

– Они умерли.

– Сочувствую. А вы унаследовали их взгляды?

– Родители моей матери в годы Великой депрессии вернулись в Россию. Они попали под сталинские чистки. Видимо, погибли в лагерях.

– Это, наверное, подорвало веру ваших родителей в справедливость и всеобщее братство, к которым якобы ведет революция?

– Вполне вероятно. – Абрамс закурил. – Родители моего отца, которые из России никогда не уезжали, были уничтожены нацистами где-то в 1944 году – примерно в то же время, когда от рук немцев погибли и ваши настоящие родители, мистер Торп. В мире так много совпадений.

Торп в упор посмотрел на Абрамса:

– Откуда вы узнали про моих родителей?

– Прочел. Я занимаюсь историей УСС.

Питер налил себе еще водки и снова взглянул на Абрамса.

– Вы знаете, Абрамс, вы можете очень подойти этой конторе.

– Меня никто туда не приглашал.

– О, не сомневайтесь, пригласят. А вы думаете, зачем вас сюда позвали? Вы думаете, почему…

Кэтрин перебила Торпа:

– Питер, ты не встретил по дороге сюда полковника Карбури? Его что-то не видно.

– Я вряд ли бы его узнал. Для меня все англичане на одно лицо. – Торп поигрывал палочкой для размешивания коктейлей. – Может, он где-то задержался? – Торп откинулся на стуле и, казалось, ушел в себя.

Курсанты окончили пение, и официанты стали разносить первое блюдо.

– Вы работаете с Кейт? – спросил Уэст у Абрамса.

– Я технически помогаю готовить выездные дела.

– Мистер Абрамс в июле будет сдавать экзамены на звание адвоката, – добавила Кэтрин.

– Ну что ж, пожелаю вам удачи, – сказал Уэст. – Моя невеста – сестра Кэтрин, Энн, – тоже адвокат. Она работает на американскую компанию в Мюнхене.

Торп очнулся от своих мыслей и выпрямился на стуле:

– Она работает на Агентство национальной безопасности, Абрамс. Вообще в этой семье полно шпионов.

Кэтрин холодно сказала:

– Ты сегодня в необычайно плохом настроении, Питер. – Она встала. – Извините, мистер Абрамс, вы не проводите меня в гостиную?

Абрамс поднялся и последовал за ней. Торп, похоже, не обратил на эту сцену никакого внимания. Он проворчал:

– Весь зал полон шпионов. Знаете, как определить, что рядом с вами шпион? – Он поднял тарелку с салатом. – Салат сразу вянет.

Китти ван Дорн объявила, что она и ее муж обойдут столы. Затуманенные алкоголем глаза Джорджа ван Дорна вдруг прояснились, и он сказал Торпу:

– Ты останешься здесь и будешь наблюдать за церемонией награждения своего отца. Я прослежу, чтобы ты никуда не ушел. – Он взял жену под руку, и они удалились.

Торп сделал вид, что проигнорировал замечание ван Дорна.

– Передайте мне «Столичную», пожалуйста, – попросил он О'Брайена.

О'Брайен серьезно посмотрел на Торпа.

– Тебе хватит, Питер. Нам нужно еще обсудить кое-какие важные дела.

Их взгляды встретились, и Торп опустил глаза.

– Думаю, мне надо поесть. – Он уткнулся в свою тарелку с лососиной.

О'Брайен, Уэст и Торп ели молча. Уэст искоса наблюдал за Торпом. Мысль о том, что в скором времени они станут свояками, отнюдь не была ему неприятна. И все же этот Торп довольно странная личность. Его полное имя было Питер Жан Бруле Торп. Оно досталось ему от родителей – американца отца и француженки матери, которые были агентами УСС. Уэст считал, что тяга Кэтрин к Торпу вполне объяснима с учетом известных совпадений в их биографиях, хотя характерами они сильно отличались друг от друга.

Торп поднял глаза от тарелки:

– Сейчас мне получше.

О'Брайен наклонился к Уэсту:

– Питер рассказал вам о деле Карбури?

– Он сказал только, что полковник Карбури в Нью-Йорке.

– Я тоже не знаю всех деталей, – вставил Торп.

О'Брайен кратко рассказал им о происшедшем за день и добавил:

– Кэтрин и я полагаем, что это имеет отношение к «Талботу».

Уэст кивнул.

– Питер упоминал об этом.

О'Брайен посмотрел на Торпа:

– А ты об этом тоже услышал от Кэтрин?

Торп покачал головой:

– Да… Нет… Я сам сделал такой вывод на основании письма леди Уингэйт.

– Понятно.

Торп быстро добавил:

– Подробности мы должны получить от Карбури, и он должен был бы сейчас находиться в этом зале. Я думаю, что Абрамс завалил дело.

– Кэтрин и Абрамс действовали очень осторожно, – жестко бросил О'Брайен. Он оттолкнул от себя тарелку. – Карбури мог счесть это место неподходящим для передачи. Не удивлюсь, если получу известие о том, что он каким-то образом назначит встречу в более спокойной обстановке.

Торп вставил:

– Сегодня вечером это здание – безопаснейшее место в Америке. Кроме того, я думаю, что чисто эмоционально ему хотелось бы побывать на этом мероприятии.

О'Брайен медленно кивнул:

– Да, пожалуй… Может, он еще в своем клубе. Хотя ведь мы оставили записку для него на имя Эдвардса.

Торп улыбнулся.

– Черта с два ответил бы я на любую записку, находясь на задании.

О'Брайен вновь кивнул.

– И все же давайте остановимся на том, что он просто предпринял дополнительные меры предосторожности и даст о себе знать в определенное время. Можно, конечно, предположить…

– …что события развиваются по неблагоприятному сценарию, – сказал Торп. – Мой опыт указывает на то, что опаздывающие люди чаще всего оказываются мертвыми людьми. Конечно, можно допустить и похищение… – Торп вгрызся в стебель сельдерея.