Жерар Вилье - Багдадские повешенные Страница 24

Американец раздраженно вздохнул, достал свое дипломатическое удостоверение и сунул ей под нос.

– Я дипломат, – сказал он. – Вы можете это легко проверить. И я хотел бы в вашем присутствии осмотреть ваш багаж.

Мишель окончательно растерялась. Тед вовсе не похож на тех дипломатов, с которыми ей доводилось встречаться прежде. И почему это ему так не терпится посмотреть на ее вещи?

– Да что же вы ищете, в конце концов? – спросила она.

– Не знаю, – ответил он. – Письмо или пакет... Вам устраивали личный досмотр на иракской таможне?

– Нет.

– Значит, оно где-то здесь.

И Тед, не дожидаясь разрешения, начал расстегивать ее чемодан. Француженка растерянно наблюдала за ним. Когда он принялся перетряхивать белье, она в страшном смущении отвернулась.

Спустя минуту Хейм под вечерним платьем обнаружил письмо. Разорвав конверт, он пробежал глазами три мелко исписанные страницы и взглянул на план.

– Ни хрена себе, мать его!.. – только и сказал он.

На этот раз Мишель уже не удивилась его дипломатическому лексикону.

– Вы хотите сказать, что Малко спрятал это письмо в моем чемодане? – спросила она.

– Ага, – ответил Тед.

– Зачем?

Он пожал плечами:

– Этого я вам сказать не могу. Но вы, сами того не подозревая, ему чертовски помогли.

– Но почему он сам меня не попросил? – простонала Мишель. – Я бы взяла у него что угодно!

– О таких вещах не просят, – таинственно произнес Тед. – У вас и так было бы полно неприятностей, если бы иракцы обыскали ваш багаж. Малко не мог поступить иначе, не рискуя вашей жизнью.

Мишель уже совсем ничего не понимала. Перед ней приоткрывалась дверь в странный, пугающий мир. Она смутно почувствовала, что больше никогда не увидит Малко.

– Кто такой Малко и что он делает в Ираке? – робко спросила она.

Тед уже стоял на пороге. По сравнению с маленькой хрупкой Мишель он казался просто гигантом. Но внезапно его глаза за толстыми стеклами очков приняли мягкое, понимающее выражение.

– Он вам дорог?

Она не смогла сказать «нет».

– В таком случае, – посоветовал Хейм, – лучшее, что вы можете для него сделать, – это забыть обо всем происшедшем и никому никогда ни о чем не говорить.

Он вышел, думая уже о предстоящих, более серьезных делах. Когда за ним закрылась дверь, Мишель медленно развернула вечернее платье и повесила его в шкаф. Потом она упала на кровать и заплакала так горько, как не плакала никогда в жизни.

Но Малко Мишель все же простила.

Глава 10

Малко вышел из Министерства информации и немного постоял на тротуаре Азиз-стрит, глядя на красивую девушку, проходившую по противоположной стороне улицы. Девушка выглядела довольно необычно для Багдада: черные чулки в сеточку стройная фигура, миловидное лицо и длинные волосы выгодно выделяли ее из числа других женщин Азиз-стрит, но общее благоприятное впечатление слегка портили холодные, пронзительные глаза.

За спиной Малко кто-то негромко произнес несколько слов. Он вздрогнул и чуть не отскочил в сторону. Оказалось, с ним заговорил всего лишь таксист, предлагавший услуги своей машины. Малко раздраженно вздохнул: похоже, его нервы уже никуда не годятся... Мишель увезла драгоценное письмо неделю назад. С тех пор из Бейрута не было никаких новостей. От курдов, впрочем, тоже. С Джемалем Малко виделся через день, но их встречи носили однообразный и бесполезный характер. Они уже успели обойти все злачные места и притоны Багдада, а также еще раз побывали у египтянок, чтобы не терять это удачное прикрытие в ожидании следующей встречи с Черной Пантерой.

Малко опасался, как бы партизанка не уехала на север, ни о чем ему не сообщив. Джемаль утверждал, что никак не может с ней связаться и что она должна первой дать о себе знать – якобы с тем, чтобы сопроводить Малко в Курдистан. Проводя время в пассивном ожидании этого события, Малко начинал понемногу сходить с ума от беспокойства и нетерпения.

Каждый из его дней был отмечен двумя визитами: утром – в Министерство информации и вечером – в дом, где он встречался с Амаль.

Малко нашел предлог задержаться в Багдаде на неопределенное время: он попросил официального разрешения съездить на север страны. Это спасало его от безделья в утренние часы. Изо дня в день церемониал повторялся с неизменной точностью: прибытие в кабинет № 67, теплые рукопожатия, чай, извиняющиеся улыбки. Нет, разрешение еще не готово... Но господин Рашид (или Омар, или Эурия) как раз сейчас этим занимается, и если господину Линге угодно немного подождать... Ожидание длилось от одного до трех часов. Потом дежурный делал самое что ни на есть безутешное лицо и просил зайти на следующий день, поскольку высокое начальство еще не подписало злополучный пропуск. Кафка, да и только...

Все было представлено воле Аллаха. При таком положении дел Малко мог запросто дожить здесь до следующей революции.

С Амаль все обстояло иначе. Эти минуты расслабления превратились для Малко в своеобразный опиум. Их двусмысленные отношения достигли устойчивого эротического равновесия. Это был поиск удовольствия ради самого удовольствия. Сейчас Амаль уже могла позволить себе полностью раздеться и лежать обнаженной в объятиях Малко. Она по-прежнему оставалась девственницей. Они говорили мало и расставались без поцелуя. Малко временно отказался от использования дикторши в своих целях. Какой в этом прок, если первая фаза операции по-прежнему висит в воздухе? Каждое утро, проходя площадь Аль-Тарир, он ожидал наткнуться на повешенных и увидеть среди них Виктора Рубина. Правда, Амаль постаралась его успокоить.

– Я тебе скажу, – пообещала она однажды вечером. – Меня обычно предупреждают об этом с самого утра, потому что в такие дни я должна ставить пластинки с военными маршами.

При таких обстоятельствах Малко успел бы разве что помолиться за упокой души Виктора Рубина, и не более того.

Его жизнь в Багдаде протекала так монотонно, что он порой начинал забывать о своем задании, недоумевая, для чего сидит в этом мрачном городе уже более двух недель.

...Стоя на тротуаре Азиз-стрит, он размышлял, как убить время. Стояла прекрасная погода, и Малко решил пойти к Джемалю пешкам. Сегодня они договаривались пообедать вместе.

Порядком сбив ноги о никуда не годный тротуар Рашид-стрит – самой старой и колоритной улицы Багдада, – он свернул на небольшую улочку без названия, где находился кабинет Джемаля. Улочка выглядела довольно странно: все здания по ее левую сторону были расколоты надвое, и выпотрошенные дома выставляли напоказ ржавые металлические балки и голые лестничные пролеты. Автор этого памятника последним революциям, видимо, пожелал остаться неизвестным.

Во времена правления генерала Кассема было решено расширить некоторые городские улицы, и рабочие бригады немедленно приступили к сносу старых зданий. Но после убийства Кассема пришедшая к власти команда социалистов сочла расширение улиц буржуазным излишеством, и работы были тут же прекращены. О реконструкции домов, разумеется, никто не позаботился.

Малко поднялся по узкой лестнице. Секретарши на месте не оказалось, и он прошел прямо в кабинет Джемаля.

Курд сидел за столом, глядя куда-то вдаль. Он встретил Малко бледной улыбкой и даже не поднялся со стула, что вовсе не вязалось с его всегдашним гостеприимством. Малко сразу понял, что случилось неладное, и испугался за свой план.

– В чем дело, Джемаль?

Курд поднял голову.

– А? Да так, ничего особенного. Просто мой брат...

– Что – брат? – не отставал Малко.

– Сегодня утром мне привезли его тело, – проговорил курд со смесью печали и ненависти. – Сказали, что умер в тюрьме. Убили его, вот что.

Малко промолчал. Курд был не из тех, кто нуждался в словах утешения. Благодарный ему за это молчание, Джемаль продолжал:

– Для тебя тоже есть новости. ОНА хочет видеть тебя как можно скорее. Сегодня вечером, если возможно.

Говоря о Черной Пантере, Джемаль никогда не называл ее по имени. Просто – «она».

Малко почувствовал себя так, словно вмиг помолодел на десять лет. Значит, оружие прибыло. Теперь оставалось только узнать день казни Виктора Рубина. Это было похоже на чудо! Он вдруг испытал к Джемалю Талани огромную благодарность. Без него Малко оказался бы в Багдаде лишь беспомощным туристом.

Курд встал.

– Поехали ко мне, – предложил он. – Договоримся насчет вечера.

Вилла Джемаля казалась как никогда холодной и унылой. В прихожей, на двух табуретках, стоял белый гроб.

Ирадж, слуга Джемаля, бросил на Малко испуганный взгляд и исчез. Малко вдруг осенила страшная догадка: что, если смерть брата служила курду предупреждением, чтобы тот держался от иностранца подальше?

– Мне с тобой лучше не ехать, – сказал Джемаль. – Так будет безопаснее. Вот что тебе предстоит сделать: у мечети Кадум будет ждать человек. Это, кстати, самое спокойное место в городе. Так вот, он предложит показать тебе город и станет ловить такси, чтобы съездить к университету. Таксист – надежный парень. Он отвезет вас на встречу.